Прощальное послание Драйзера

Перед отъездом из Советской России Драйзер продиктовал заявление, в котором изложил то, что он наблюдал и испытал в своем путешествии (см. стр. 410).

Это заявление забрала Рут Кеннел, которая и предоставила его прессе.

Кеннел, очевидно, сохранила для себя копию этого документа, и именно эту версию текста она опубликовала в качестве приложения к книге «Теодор Драйзер и Советский Союз» (Kennell Ruth Epperson. Theodore Dreiser and the Soviet Union. N.-Y.: International Publishers, 1969. P. 311–315).

Приведенный ниже текст вместе с заголовком появился в выпуске газеты Chicago Daily News (с. 1–2) от 6 февраля 1928 года. Он немного отличается от версии Кеннел: например, ее документ адресован «русской публике», в разделе «Законы не могут сделать людей чистыми» она пишет «вы» и «ваш» вместо «они» и «их». Версия Кеннел также содержит несколько очевидных опечаток, таких как spaces вместо places во втором абзаце или importance вместо impotence во втором предложении раздела «Похвалы реальным достижениям». Ни один из текстов не свободен от недостатков – например, в газетной версии существуют подзаголовки, которые, скорее всего, добавили редакторы, но в машинописном тексте и сделанной копии они отсутствуют.

Текст Кеннел доступен в ее книге, поэтому нам показалось более полезным воспроизвести здесь текст из Chicago Daily News, который с момента его первой публикации никогда не перепечатывался. Очерк дает хорошую картину состояния Драйзера накануне его отъезда из России.

Теодор Драйзер обнаружил в драме советской России и надежду, и неудачу

Известный писатель Теодор Драйзер перед отъездом из России надиктовал свои впечатления от страны и ее правительства. Джуниус Б. Вуд, корреспондент газеты Chicago Daily News в Москве, отправил нам это заявление вместе со следующим комментарием:

«Несмотря на неукротимый оптимизм и пытливый ум г-на Драйзера, он был далек от своей лучшей физической формы: в это чудовищно холодное утро в России он кашлял, боролся с бронхитом и пытался согреться под одеялами, лежа на шаткой кровати со спинкой в неотапливаемом отеле. Чтобы быстрее согреться, он натянул на уши меховую шапку, завернулся в шубу и даже надел меховые перчатки и валенки – живописный мудрец, философствующий с укутанной стенографисткой с посиневшими руками. Он только что завершил невероятно трудную шестидневную поездку из Батума через все Черное море на небольшом пароходе, не теряя при этом аппетита и присутствия духа, только для того, чтобы провести неделю вынужденного ожидания в Одессе, потому что в Обществе культурной связи с заграницей, которое спонсировало его поездку, забыли, что для желающих покинуть страну необходима виза. Эта проволочка заставила его отказаться от запланированного визита в Константинополь и направиться в Соединенные Штаты. В дополнение к заводам, новостройкам, чиновникам и другим приметам жизни советской России г-н Драйзер увидел реальную жизнь страны так, как мало кто из других ее гостей смог увидеть ее за столь короткое время. Он вдыхал миллион запахов спальни в русской гостинице, наглухо запечатанной на зиму; он провел ночь, добираясь до Ясной Поляны в «жестком» вагоне, где снятые крестьянами сапоги висели прямо у его ушей; он просидел всю ночь на железнодорожной станции Константиновка, потому что чиновники говорили, что его поезд может прийти в любую минуту, а он не приходил двадцать четыре часа. Раздраженный полисмен набрасывался на любого, кто пытается задремать, потому что какой-то чиновник в Москве запретил спать на станциях. Он потратил еще один день на ожидание другого потерявшегося поезда среди убожества и грязи бакинского вокзала, но увидел сквозь мрак солнечный свет, а в усилиях Советов – надежду человечества».

Одесса, Украина, СССР, 13 января. Прежде чем выехать в Соединенные Штаты после двухмесячного визита в советскую Россию, я хотел бы дать рассказать о своих общих впечатлениях.

Как человек с Запада, привыкший к сравнительно мягкому климату Соединенных Штатов, я могу рассматривать Россию только как мир Севера, который подвергает труднейшим испытаниям всякого не рожденного на этой земле. Русские должны быть выносливы, потому что они выживают в таких трудных условиях, какие просто не смогут выдержать люди из стран с более мягким климатом. Мне показалось, что временами и местами этот мир демонстрирует своеобразную суровую красоту, рожденную резкими ветрами и необъятными пространствами. Вообще, сама идея, что человек считает нужным покорять этот мир, представляется едва ли не достойной сожаления.

Тем не менее, если принять этот мир таким, каков он есть, с его огромным населением, которое до сих пор сдерживали природные условия, то не покажется удивительным, что именно он стал полем последнего эксперимента по управлению человеческим обществом. Лично я – индивидуалист, им и умру. Во всем этом коммунистическом сумбуре я не увидел ничего, что хотя бы в малейшей степени отвратило бы меня от моих прежних представлений о потребностях человека. Одна из них – это индивидуальная мечта о стремлении подняться на более высокую ступень, и у меня нет ощущения, что даже коммунизм хоть что-то изменил в этом отношении. С другой стороны, после освобождения страны от гнета царизма и необузданного капитализма я могу разделить чувства тех, кто добился перехода от подавления к ее неограниченным свободе и власти.

Прежде всего – человек

Совершенно ясно, что сейчас здесь на первом месте стоит не человек вообще, а человек как личность, в частности человек как мастер своего дела, а уж потом – все остальное. Все должно делаться для него; рабочий должен использовать интеллектуала, поставив его на службу своим широким потребностям, – считается, что таков менталитет рабочего.

Естественно, у меня как индивидуалиста такой подход вызывает улыбку, тем более я вижу здесь только вот что: самые большие индивидуалисты из политических лидеров Европы пытаются привести рабочего к пониманию того, что все это значит. И я сомневаюсь, что даже сейчас он это понимает или полностью верит в то, что ему говорят. Вероятно, его больше интересует и увлекает сверкающий набор материальных благ, которые ждут его впереди. А верит он на самом деле в то, что какие-то великие и могущественные люди теперь стали настолько любезны, что готовы помочь ему в его борьбе за лучшую жизнь. И он благодарен им за это. И я тоже.

Но значит ли это, спрашиваю я, что тем самым устраняется право умнейшего на высшие руководящие и управленческие должности? На самом деле я в это не верю, я уверен, что в России, как и повсюду, можно обнаружить, что на властные посты пролезают не только добрые и мудрые, но и хитрые, и корыстные, и все они выполняют необходимую программу, которая гарантирует рядовым людям комфорт. Но если не сейчас, то со временем, они многократно возместят свои услуги. Это есть борьба за существование, которая, я уверен, не будет полностью изжита никогда.

Похвалы реальным достижениям

Если говорить о том, что эта руководящая группа идеалистов к данному моменту сделала для России, то я могу их только похвалить. Во-первых, к моему огромному восторгу, они сместили с властных позиций догматичную и опустошающую мозг религию и отодвинули ее туда, где ей и место – на ничего не значащий задний план.

Кроме того, они предоставили коллективному менталитету России свободу расширяться. Возможно, эта экспансия сейчас слишком сильно окрашена в цвета новых коммунистических догм, но на самом деле у меня нет против нее никаких возражений, потому что коммунизм в точном смысле этого слова здесь и сейчас никоим образом не присутствует, и я сильно сомневаюсь, что его будет здесь много в будущем. Ибо, если я не ошибаюсь, русский ум – это, по сути, реалистичный ум, и он видит жизнь такой, какая она есть – борьбе не должны слишком сильно мешать ни безнадежная некомпетентность, ни слишком догматическое управление своекорыстного и безразличного материалиста.

Мне нравятся масштабная жилищная программа и материальные свидетельства ее выполнения во всех частях Союза. Это замечательно – видеть новые заводы, новые школы, больницы, клубы и научные учреждения, которые уже сейчас усеивают всю страну.

Я искренне надеюсь, что огромный энтузиазм по отношению к модернизации России и внедрению любого рода западного оборудования не ослабнет до тех пор, пока она не превратится в тот самый рай, в который и хочет превратить страну эта самая удивительная группа идеалистов. Эта страна, безусловно, нуждается в светлом будущем и энтузиазме – и заслуживает их. И я бы, например, ничего не стал делать для того, чтобы противодействовать выполнению этой программы.

Защитить бездомных детей

С другой стороны, есть очевидные недостатки либо в русском характере, либо в выполнении этой программы, либо в том и другом, и к этим недостаткам, я думаю, нужно привлечь внимание. Одна из недоработок состоит в том, что нужно немедленно проявить заботу о тысячах бездомных детей, с которыми ты сталкиваешься по всей России. Бесполезно говорить, как это делают многие, что правительство пока не располагает ни средствами, ни возможностями для их обустройства и ухода за ними. Как я заметил, профсоюзы не испытывают недостатка в средствах для своих новых домов, новых клубов и новых театров. Может быть, было бы лучше приостановить использование некоторых из этих материальных удобств для себя до тех пор, пока не сделано все нужное для детей. Это позорно, это возмутительно по отношению к самому русскому характеру; это слишком мрачная проблема, чтобы откладывать ее решение даже на одну минуту, если нация имеет ту гордость и то чувство собственного достоинства, которые она так последовательно декларирует.

Еще одна вещь, которая меня поразила (она не только раздражающая, но и просто позорная), это национальное равнодушие к санитарным условиям. Здесь много говорят о том, как все должно быть в будущем. Но ведь есть много такого, что можно было бы сделать прямо сейчас, будь у людей чуть больше желания стать чище, чем они есть. Русский дом, русский двор, русская улица, русское отхожее место, русская гостиница, отношение русского человека к своему внешнему виду дают человеку с Запада (особенно путешественнику из Америки) ощущение чего-то такого, что нельзя назвать ни похвальным, ни полезным для здоровья. И это нельзя оправдать бедностью. В Голландии, Германии, Франции и Англии почти столько же бедных людей, сколько в России, но вы никогда там не найдете такой терпимости к условиям проживания, какая в России, похоже, воспринимается как нечто само собой разумеющееся.

Законы не могут сделать людей чистыми

Чистота – это не вопрос национальных законов или декретов, это даже не вопрос преуспевания, общественного или личного, это сама сущность индивидуума. Либо он любит чистоту и реагирует на нее, либо нет. Если он ее любит, то пойдет на неописуемые жертвы, чтобы освободиться от беспорядка и грязи; если нет, то никакой закон, будь он даже наколот на штык, ему не поможет. Мне представляется, что русские, которых я видел на просторах от Балтики до Каспийского моря, гораздо более безразличны к основам санитарии, чем любые более прогрессивные нации, на звание одной из которых они сейчас претендуют. Нельзя, как утверждают некоторые, говорить, что все дело здесь в благосостоянии и в технике; это не так, я настаиваю, что это не так. И если отрицательное отношение иностранцев к такому явлению сохранится, то русский – индивидуально, а не общенационально – рано или поздно вынужден будет взяться за себя и стать чище, а также облагородить свое непосредственное физическое окружение.

Пока же их гостиницы, поезда, железнодорожные вокзалы и рестораны сверх всякой меры грязны и очень плохо оборудованы. Они недостаточно часто моют окна. Они недостаточно хорошо проветривают помещения. Они либо перегревают, либо недогревают жилые комнаты. Они живут по много человек в одной комнате и даже доходят до того, что считают это проявлением коммунистического духа. Я выступаю против этого, и я считаю в этой связи, что, если бы в этой могучей стране было больше индивидуализма и меньше коммунизма, то это стало бы ее огромным преимуществом.

Очевидная потребность в эффективности

Что касается будущего этой великой системы, то я думаю, что с ее помощью удастся, во-первых, обеспечить выполнение той программы, которую правительство сейчас предлагает для внедрения новейших устройств, позволяющих снизить трудозатраты во всех сферах жизни страны, а во-вторых, уменьшить зазор, разделяющий стоимость производства и заработную плату работника. Пока, насколько я вижу, предпринимается очень много усилий для того, чтобы сделать труд комфортным, и слишком мало – для того, чтобы сделать его по-настоящему эффективным. На самом деле не должно быть никаких разговоров о семичасовом дне до тех пор, пока рабочие не заработают столько, чтобы заплатить за новейшую технику, которая сделала бы такую продолжительность рабочего дня возможной.

Далее, одной из ошеломляющих проблем, с которыми сталкивается это правительство, является проблема крестьянина. В стране насчитывается 120000000 крестьян, знакомство которых с современными методами ведения сельского хозяйства еще только начинается. Правда, там существует множество пунктов, которые в Америке могли бы назвать агрономическими станциями. Они обладают последней информацией и современными механизмами, которые можно использовать в земледелии и животноводстве. Но одно дело – передать эту информацию крестьянину, а другое – сделать так, чтобы он ее принял.

Если я правильно информирован, то русский крестьянин больше всего на свете хочет, чтобы его оставили в покое, чтобы ему позволили жить так, как он жил до сих пор. Проблема, как его заинтересовать, пока едва затронута, и я вижу, что его безразличие является для власти одним из самых суровых испытаний.

Сделать сельское хозяйство промышленным

Предлагаемое мною сейчас решение состоит в том, что правительство в соответствии со своими нынешними возможностями и особенностями должно разделить землю на участки, и во главе каждого участка поставить агрария или совет из таких специалистов. Их бизнес будет заключаться в том, чтобы развивать хозяйство так же, как развивается любое коммерческое или финансовое предприятие. Правительству следует предоставить им машины и любое другое оборудование, которое может понадобиться, а затем нанимать фермеров – так же, как на заводе привлекают рабочие руки. Рабочие должны быть организованы в профсоюзы, получать в день достаточно много, иметь ограничение по количеству рабочего времени, что позволит им поддерживать свое благосостояние, как сегодня это делают в отношении их профсоюзные активисты. Используя подобные методы, можно разработать стандарты эффективности их работы; в качестве источников поставки семян сельскохозяйственных культур можно использовать опытные хозяйства.

При таком подходе все – литература, машины и практические методы – окажется в руках фермера, который является членом профсоюза, и таким образом все возможности огромных сельскохозплощадей России будут использоваться в полную силу. Если бы это было сделано, то, безусловно, Россия вошла бы в авангард экономически стабильных и могущественных стран. Кроме того, она первой решила бы ту тревожную и удручающую проблему, которая теперь стоит перед каждой страной, будь она капиталистической или нет.

Несмотря на многочисленные трудности, связанные с этой поездкой, я высоко оценил предоставленную мне советским правительством возможность увидеть детали великого эксперимента. У меня только самые добрые мысли и наилучшие пожелания успехов ему в будущем.