Заключение

15 янв, 1928 года (дополнение 3, Москва)

В поезде я очень хорошо спала, хотя иногда меня немного смущало чувство, что я нахожусь на корабле, а ты лежишь в другой каюте. Я предупредила соседа, что не надо волноваться, если мне будут сниться кошмары (правда, уже после того, как разбудила его, пробормотав что-то по-английски, – наверное, мне повезло, что он не понимает английского).

Утром, когда я проснулась, за окном мелькали восхитительные леса Московской губернии, засыпанные глубоким снегом. Мы должны были прибыть в 9:35, и, представь себе: когда часы показывали 9:35, я уже шла по вокзалу. Это тебя преследовал злой рок, а теперь, когда ты уехал, все работает прекрасно. Правда, погода в Москве была мрачная, но теплее, чем в Тифлисе; снег немного стаял. Кажется, в этом году все перевернуто.

Прибыв в Lux, словно блудный сын после долгого отсутствия, я огляделась вокруг, ожидая больших перемен. Но нет, на лифте все еще висела табличка «Лифт не работает», а человек за конторкой сказал, что О’К. еще не дали номера. Когда я чуть позже встретилась с О’К. в своем номере (Варя отчистила комнату так, что она выглядела вполне прилично, моя соседка встретила меня весьма любезно), она мне объявила, что на этой неделе возвращается в Англию. Насчет моего места в библиотеке также ничего не изменилось. Нужна ли я им по-прежнему? Если нет – я уеду с ней (если только не побоюсь таких быстрых сборов). Я узнаю об этом завтра. Серж не знал, что я приезжаю, а когда я позвонила, его не было дома… Позвонила Ребекка К., она очень волновалась о твоем отъезде. Надеюсь, у тебя не было проблем с бумагами на польской границе. О’К. сказала, что у нее были.

Вечером я увидела Сержа в комнате у О’К.; как обычно, он ужасно занят, бегает с одной встречи на другую. Он сказал, что думал, будто мы в Одессе только до 29-го, поэтому не писал. Он заключил договор и вышлет тебе копию.

Открытка, изданная советским правительством для рекламы визита Драйзера в Советский Союз

Теодор Драйзер

В России я увидел народ, умеющий мыслить. И именно в России скорее, чем в какой-либо другой стране, суждено в наши дни появиться великим откровениям как в смысле практических преобразований, так и в области мысли. По крайней мере, я в это верю.

Мы живем в беспокойную эпоху, наш западный мир мечется в поисках выхода из тупика, и неужели теперь, когда Россия может дать нам что-то новое, здравый смысл не подскажет нам, что надо помочь ей создать все, что она может?[328]

(Источник: Российский государственный архив кино фотодокументо в, Москва)