Иметь правильную линию — этого еще недостаточно

Товарищи! Выработка правильной линии, само собой разумеется, есть основное для Коммунистического Интернационала и каждой из его секций. Но одной правильной линии еще недостаточно для конкретного руководства классовой борьбой.

Для этого необходимо выполнение ряда условий, прежде всего следующих.

Первое — это организационное обеспечение проведения во всей практической работе принятых решений и решительное преодоление всех препятствий, стоящих на пути. То, что сказал товарищ Сталин на XVII съезде ВКП(б) об условиях проведения линии партии, целиком и полностью можно и должно отнести и к решениям, принимаемым нашим конгрессом.

«Некоторые думают,— говорил товарищ Сталин,— что достаточно выработать правильную линию партии, провозгласить ее во всеуслышание, изложить ее в виде общих тезисов и резолюций и проголосовать ее единогласно, чтобы победа пришла сама собой, так сказать, самотеком. Это, конечно, неверно. Это большое заблуждение. Так могут думать только неисправимые бюрократы и канцеляристы... Хорошие резолюции и декларации за генеральную линию партии — это только начало дела, ибо они означают лишь желание победить, но не самую победу. После того, как дана правильная линия, после того, как

дано правильное решение вопроса, успех дела зависит от организационной работы, от организации борьбы за проведение в жизнь линии партии, от правильного подбора людей, от проверки исполнении решений руководящих органов. Без этого правильная линия партии и правильные решения рискуют потерпеть серьезный ущерб. Более того: после того, как дана правильная политическая линия, организационная работа решает все, в том числе и судьбу самой политической линии,— ее выполнение, или ее провал» [10].

Едва ли нужно что-нибудь добавить к этим словам товарища Сталина, которые должны стать руководящим началом во всей работе наших партий.

Другое условие — это умение сделать решения Коминтерна и его секции решениями самих широких масс. Это тем более необходимо теперь, когда перед нами стоит задача создания единого фронта пролетариата и втягивания широчайших народных масс в антифашистский народный фронт. Политический и тактический гений Ленина нагляднее и ярче всего выступает в мастерском умении подводить массы на их собственном опыте к пониманию правильной линии и лозунгов партии. Если проследить всю историю большевизма — эту богатейшую сокровищницу политической стратегии и тактики революционного рабочего движения,— то можно убедиться, что большевики никогда не подменяли методов руководства массами методами руководства партией.

Товарищ Сталин указывал, как на одну из особенностей тактики русских большевиков в период подготовки Октября, на то, что они умели правильно определять те пути и повороты, которые, естественно, подводят массы к лозунгам партии, к самому «порогу революции», помогая им ощутить, проверить, распознать на своем собственном опыте правильность этих лозунгов; что они не смешивали руководство партией с руководством массами и ясно видели разницу между руководством первого рода и руководством второго рода, разработав, таким образом, тактику не только как науку о руководстве партией, но и о руководстве миллионными массами трудящихся.

Далее, необходимо учитывать, что усвоение наших решений широкими массами невозможно, если мы не научимся говорить понятным для масс языком. Мы далеко не всегда умеем говорить просто, конкретно, образами, близкими и понятными массам, все еще не можем отказаться от заученных и отвлеченных формул. В самом деле, присмотритесь к нашим листовкам, газетам, резолюциям и тезисам — и вы увидите, что они часто написаны таким языком, так тяжело изложены, что трудны для понимания даже функционерам наших партий, не говоря уже о рядовых рабочих.

Если подумать, товарищи, что рабочие, особенно в фашистских странах, распространяющие и читающие эти листовки, рискуют жизнью, тогда нам станет еще более ясной необходимость писать для масс понятным для них языком, чтобы таким образом приносимые жертвы не пропадали даром.

В не меньшей степени это касается нашей устной агитации и пропаганды. В этом отношении надо со всей откровенностью признать, что фашисты часто оказываются ловчее и гибче, чем многие наши товарищи.

Я вспоминаю, например, одно собрание безработных в Берлине до прихода Гитлера к власти. Это было во время процесса известных аферистов и спекулянтов — братьев Склярек, тянувшегося несколько месяцев. Выступавший на собрании национал-социалистский оратор использовал этот процесс в своих демагогических целях. Он указал на те аферы, подкупы и другие преступления, которые были совершены братьями Склярек, подчеркнул, что процесс против них длится месяцы, высчитал, во сколько сотен тысяч марок он уже обошелся германскому народу, и под громкие аплодисменты присутствующих заявил, что следовало бы подобных бандитов, как Склярек, без всяких проволочек расстрелять, а деньги, истраченные на процесс, отдать в пользу безработных.

Поднимается коммунист и просит слова. Председательствующий сначала отказывается, но под давлением присутствующих, которые хотели выслушать коммуниста, вынужден предоставить ему слово. Когда коммунист поднялся на трибуну, все присутствующие насторожились в ожидании того, что же скажет коммунистический оратор. Ну, и что он сказал?

«Товарищи! — заявил он сильным и громким голосом.— Только что закончился пленум Коммунистического Интернационала. Он указал пути спасения рабочего класса. Главнейшая задача , которую он ставит перед вами,— это, товарищи, «завоевание большинства рабочего класса». (Смех.) Пленум указал, что движение безработных нужно «политизировать». (Смех.) Пленум призывает поднять его на высшую ступень...» (Смех.)

И в том же духе оратор говорил дальше, очевидно думая, что «разъясняет» доподлинные решения пленума.

Могла ли такая речь захватить безработных? Могло ли их удовлетворить, что их собираются сначала политизировать, затем революционизировать, а потом мобилизовать для поднятия их движения на высшую ступень. (Смех, аплодисменты.)

Сидя в одном из уголков, я с огорчением наблюдал, как присутствующие безработные, которые так сильно хотели выслушать коммуниста, чтобы узнать от него, что им конкретно делать, начали зевать и обнаруживать явное разочарование. И меня совсем не удивило, когда под конец председательствующий грубо лишил слова нашего оратора, без какого бы то ни было протеста со стороны собрания...

Это, к сожалению, не единичный случай в нашей агитации. Такие случаи имели место не только в Германии. Так агитировать, товарищи,— это значит агитировать против себя. Пора покончить раз навсегда с таким, с позволения сказать, ребяческим методом агитации, чтобы не употребить более крепких слов.

Во время моего доклада председательствующий товарищ Куусинен получил из зала заседаний конгресса характерное письмо, адресованное мне. Я его оглашу:

«В вашем выступлении па конгрессе прошу затронуть один вопрос, а именно: чтобы в дальнейшем все решения и постановления Коминтерна были написаны так, чтобы не только подготовленные коммунисты могли разбираться, но чтобы любой трудящийся без всякой подготовки, читая материалы Коминтерна, сразу разобрался, чего хотят коммунисты и какую пользу дает коммунизм человечеству. Об этом забывают некоторые партийные верхушки. Нужно им напомнить, и очень крепко, чтобы агитацию за коммунизм вели на понятном языке».

Кто автор этого письма, мне точно не известно. Но я не сомневаюсь, что этот товарищ выразил своим письмом мнение и желание миллионов рабочих. Многие наши товарищи думают, что они тем лучше агитируют и пропагандируют, чем больше употребляют высокопарных слов, непонятных массам формул и тезисов, забывая о том, что как раз величайший вождь и теоретик рабочего класса нашей эпохи Ленин всегда говорил и писал самым понятным широким массам языком.

Надо твердо усвоить каждому из нас — как закон, как большевистский закон — элементарное правило:

Когда пишешь или говоришь, всегда нужно думать о том рядовом рабочем, который должен тебя понять, поверить твоему призыву и с готовностью следовать за тобой! Нужно думать о том, для кого ты пишешь и кому ты говоришь. (Аплодисменты.)