Вы читали «Войну и мир»?

Вы читали «Войну и мир»?

Ответить на самом деле не так просто. Конечно, «Война и мир» – это обязательная школьная программа уже для нескольких поколений. Хочешь не хочешь – прочтешь. Все, что надо запомнишь и экзамен сдашь. Но вопрос мой не о том, насколько человек усвоил содержание и смысл романа – это очень субъективно и неуловимо. Вопрос другой: известно, что «Войну и мир» (как и другие классические, но чрезвычайно объемистые тексты) читают не полностью. Опускают философские рассуждения и исторические описания, перескакивают через скучные места и внимательно читают интересные страницы. Итак, какой процент «Войны и мира» надо прочитать, чтобы иметь право сказать «я читал»? Можно ли ограничиться хорошим пересказом плюс к тому внимательно прочесть, скажем, сцену охоты на волков, описание смерти маленькой княгини, а также разговор Пьера с французским капитаном Рамбалем в разоренной Москве? Я нарочно выбираю куски, которые можно воспринимать отдельно. Это не вставные новеллы, Боже упаси, – но они, на мой читательский взгляд, вполне самодостаточны.

Далее. Человек, который прочитал первую редакцию «Войны и мира» – легкую и весьма занимательную, без историко-философских отступлений и без диалогов по-французски; с поспешно подвязанными сюжетными ниточками в последних главах; со свадьбой Пьера и Наташи и Николая и Марьи на последней странице; где князь Андрей и Петя Ростов остаются живы… – этот человек прочитал «Войну и мир»?

А человек, который прочитал только завершенную, четырехтомную версию и не знает, из какой странности она выросла, – можно ли сказать, что он понял что-то про роман Толстого?

Может быть, чтобы иметь право сказать «я прочитал “Войну и мир”», надо прочесть обе версии? Вряд ли. Но и пересказом в духе Луначарского – «роман о девице, которая была помолвлена с одним, потом влюбилась в другого, но в итоге замуж вышла за третьего» – тоже ведь нельзя ограничиваться. Истина где-то посередине. Но где эта середина?

Да и вообще, читая «Войну и мир» в современной орфографии, мы уже читаем нечто другое. И не понимаем тонкую игру Маяковского, назвавшего свою поэму «Война и мiр» – то есть не War and Peace, как у Толстого, а War and World. Скажут: ах, яти и еры – это ерунда. Допустим. Но что же тогда не ерунда? И где граница между ерундой и неерундой – в смысле манипуляций с текстами?