Глава 13 Почему у вас не должно быть детей

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 13

Почему у вас не должно быть детей

Растить ребенка – это тяжелый труд: минимум 18 лет ответственности по полной программе, потом еще 40 лет беспокойства, одалживания чаду денег, его раздражения из-за того, что вы продолжаете разрезать тост на ломтики, хотя ему уже 38 лет и он нейрохирург. Но для женщины этот вариант в определенном смысле проще. Почему?

Потому что, если у вас есть дети, никто по крайней мере не будет постоянно спрашивать, собираетесь ли вы завести детей.

Женщин всегда спрашивают, когда они собираются завести детей. Этот вопрос они слышат даже чаще, чем «Могу ли я помочь вам, мадам?», завернув в магазин, чтобы позвонить по мобильному откуда-нибудь, где потише, или навязшее в зубах: «Почему бы тебе не убрать эту челку? У тебя прелестноелицо!» – от собственной бабушки.

Общество жуть как хочет знать, когда женщина собирается родить. И предпочитает, чтобы она заблаговременнозапланировала это мероприятие. Обществу подавай предельно ясный протокол о намерениях: «Мне, пожалуйста, бокал мерло, моллюсков, стейк – и ребенка к 32 годам».

Как ни странно, если какая-то женщина равнодушна к этому вопросу, если ей все равно, общество поднимает панику. «Но ваши биологические часы идут! – вопит оно. – Планировать свою жизнь нужно по крайней мере на пять лет вперед! Если вы хотите, ребенка в 34 года, то в 29 лет должны хотя бы обручиться. Вперед! Ищите мужа! Или вы закончите как бедная бесплодная одинокая Дженнифер Энистон».

А если женщина скажет, что вообще не хочет иметь детей, то услышит весьма неожиданное: «О-о-о, не зарекайтесь раньше времени!» Можно подумать, женщина осознает, тот ли она человек, которому хочется внутри себя в результате секса и едысотворить полноценное человеческое существо и потом строить всю оставшуюся жизнь вокруг его благополучия, под влиянием какой-то внешней случайности. Примерно так, как мы спонтанно решаем выдвинуться за город, потому что день вдруг выдался солнечный, или меняем под настроение фоновый рисунок рабочего стола.

«Когда вы встретите своего мужчину, то передумаете, дорогая», – с необъяснимым агрессивным самодовольством заявляет общество.

Моя сестра Кэз, уже в девять лет твердо решившая не иметь детей, отвечала на подобное заявление: «Когда Майра Хиндли встретила своего мужчину, им оказался Йэн Брэйди» [37].

Правда, с некоторых пор она перестала так говорить.

Предполагается, что женщина непременно закончит тем, что родит ребенка. Она, возможно, пройдет через этапы подростковой дури, притворяясь, что не заинтересована в потомстве, но в нужный момент женская зрелость поставит ее в безвыходное положение, в итоге наступит материнство, и – конец бунтарству. Все женщины любят детей – как все женщины любят туфли Manolo Blahnik и Джорджа Клуни. Даже те, кто не носит ничего, кроме кроссовок, и лесбиянки, всей душой ненавидящие туфли на каблуках и Джорджа Клуни.

То есть вы словно бы помогаете этим сбившимся с пути женщинам, допытываясь, когда они собираются наконец перестать валять дурака и родить ребенка. Вы напоминаете им: пока ты в хорошей форме, детка, не теряй бдительности – вдруг да подвернется какая-нибудь сперма. Позже, глядишь, пригодится.

Когда мне было 18 лет, я в течение года вела на телевидении ночное музыкальное шоу «Обнаженный город». Если бы мне пришлось выразить его концепцию одним предложением, я сказала бы: «Все как в названии, но без психов».

Вследствие этого мы не привлекали зрителей, предпочитающих шоу, участники которых поедают чашку рвоты или крутят шашни со старухами, а значит, не набирали достаточного рейтинга, и программу закрыли после двух сезонов.

Тем не менее первый же выпуск привлек некоторое внимание, и мне пришлось пожертвовать пару недель ее величеству прессе, давая интервью и позируя для снимков, на которых неизбежно выходило «дурацкое лицо с разинутым ртом», к последующему огромному разочарованию всех участников процесса.

У соответствующих колонок различных газет были наработаны собственные традиционные варианты вопросов для интервью: Sunспросила про мои «сиськи», Mirrorпытались втянуть в «разборку» с Дэни Бер [38], в Mailхотели знать, давно ли Мораны переехали в Англию и, следовательно, не мигрантка ли я. Но у всех был один общий вопрос:

– Хотите ли вы детей?

Когда его задали мне в первый раз, я минуты три истерически смеялась.

Интервью проходило в моем неустроенном доме в Камдене – электричество по-прежнему отключено, глупая собака сильно линяла и так уделала весь дом, что мне пришлось положить на диван газетный лист, чтобы штаны интервьюера не обросли толстым слоем собачьей шерсти. В четыре часа дня я посиживала в пижаме, курила и предлагала визитерам ликер Southern Comfort в винных бокалах. Эти люди пришли брать интервью у девицы, занятой в ночном рок-шоу на «сомнительном» канале. Помню, Марк Смит из группы The Fall явился к нам в студию мертвецки пьяным и половину времени просидел уставившись на свои руки на столе. Мне было 18 лет. Я была ребенком. Тем не менее:

– А хочется вам иметь детей?

– Детей? – гоготала я. – Детей? Чувак, на моей кухне мыши сдохли с голоду, потому что там жрать нечего. Я даже глистовне смогу прокормить. Иметь детей! Ха-ха-ха!

Это был первый раз – но не последний.

В общем-то, я понимаю, почему журналисты задавали мне этот вопрос. Когда я сама работала журналисткой, я тоже его задавала.

Поначалу,конечно, нет. Когда я брала интервью, скажем, у Бьорк или Кайли Миноуг, то «хотите-ли-вы-иметь-детей» было бы, на мой взгляд, последней вещью, о которой их стоило бы спрашивать. И я ни разу не спросила об этом братьев из Oasis или Клива Андерсона. Но если вы работаете для глянцевого женского журнала – что я время от времени и делала, – нередко случается, что редактор по прочтении сданного вами материала звонит для такого вот разговора.

Редактор. Это замечательно. Действительно прекрасно. Потрясающе. Великолепно. Нам понравилось. Очень[ пауза]. Всего только два замечания. Прежде всего, что на ней было надето?

Я. Не знаю. Блузка?..

Редактор: Чья блузка?

Я(запутавшись). Ее блузка?

Редактор. Нет, от кого была эта блузка? Nicole Farhi? Joseph? Armani?

Я (добросовестно). Она была такая серая…

Редактор(бойко). Просто позвоните ее пиарщику и спросите. Можете? И включите это в первый параграф. Ну, там, «Кайли сидит на диване, поджав босые ноги, просто, но элегантно одетая в кашемировый свитер от Joseph, брюки McQueenn, на полу – непринужденно сброшенные туфли Chloe». Что-нибудь в этом роде.

Я(ошеломленно, но послушно). О’кей.

Редактор. И вторая вещь – хочет ли она детей?

Я. Не знаю!

Редактор. Она с кем-то сейчас встречается?

Я.Не знаю! Я не спрашивала. Мы говорили об альбоме и вечеринке, на которую она ходила, и как она плакала, когда умер Майкл Хатченс…

Редактор. Не могли бы вы быстренько созвониться и спросить ее? Спросите, когда она собирается стать матерью. Я думаю, статья без этого…

Заметьте, это правило распространяется только на женщин. Мне ни разу не предложили задать этот вопрос мужчине. Вас никогдане попросят узнать у Мэрилина Мэнсона, не болтался ли он по магазину для будущих родителей, трогая крошечные пинетки и рыдая.

Причина, по которой мужчин не спрашивают, когда они собираются обзавестись детьми, очевидна. Мужчины могут вести практически нормальный образ жизни, когда появляется ребенок. Так до сих пор еще устроен мир. Разумеется, миллионы замечательных мужчин предпочитают вести себя иначе – идут по жизни, в которой есть ребенок, рука об руку с партнершами и наполовину сокращают их бессонницу, страх, изнеможение и безжалостные проявления инстинкта наседки. И я восхищаюсь ими.

Когда же об этом спрашивают женщин, то за этим вопросом на самом деле скрывается другой, более мрачный и более честный вопрос. Если слушать очень, очень внимательно – отключить все посторонние источники звука и прижать палец к губам, прося замолчать окружающих, – его можно расслышать.

Звучит он так: когда вы собираетесь все послать на фиг для того, чтобы завести ребенка?

Когда вы собираетесь выкинуть как минимум четыре года из карьеры – в том возрасте, когда привлекательность, творческие способности и амбиции большинства людей находятся на пике? Когда вы собираетесь бросить свое творчество, пожертвовать всеми возможностями, чтобы заботиться о беспомощном, нуждающемся в вас каждую минуту новорожденном? Когда вы собираетесь прекратить снимать фильмы, писать книги, заключать сделки? Когда в вашем резюме начнут появляться перерывы в работе? Когда вы останетесь на обочине, всеми забытая? Мы бы взяли себе попкорна и сели смотреть!

Спрашивая работающую женщину «Когда вы планируете завести ребенка?», ей в действительности задают вопрос: «Когда вы собираетесь уйти с работы?»

Заметьте, этот вопрос всегда звучит одинаково: «Когда вы собираетесь завести детей?» Но не «Хотите ли вы детей?».

Женщин так часто пугают ходом пресловутых биологических часов ( у вас осталось только два года, чтобы родить ребенка!), что им просто не удается вникнуть и понять, есть ли им какое-то дело до того, что когда-нибудь эта чертова штука со скрипом остановится. Женская репродуктивная способность видится такой ограниченной во времени, такой эфемерной, что женщины рискуют запаниковать и родить «на всякий случай» – как они в панике покупают за полцены на распродаже кашемировый кардиган на два размера меньше.

С одной стороны, они этого на самом деле не хотят, но, с другой, неизвестно, будет ли еще один шанс, так что лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.

Какой матери не знакома эта мысль, приходящая порой в два часа ночи под влиянием джина: «Не то, чтобы я хочу, чтобы у меня не было Хлои и Джека. Но если бы я могла начать сначала, то не знаю, завела бы я вообщедетей»?

Но женщине очень трудно принять решение не иметь детей: общество с откровенной враждебностью реагирует на высказывания типа «Мой выбор – не иметь детей» или «Честно говоря, все это вызывает у меня отторжение». Мы называем таких женщин эгоистичными. В слове «бездетная» отчетливо слышится негативный подтекст, оттенки смысла, выражающие отсутствие и потерю. Женщины, не ставшие матерями, представляются нам поджарыми одинокими волками, которые рыщут и рыщут вокруг и так же опасны, как мальчики-подростки и мужчины. Мы внушаем женщинам, что история их жизни закончится в районе 30 лет, если они не «делают то, что должно» и не заводят детей.

Мужчины и женщины в равной мере погрязли в застарелом предубеждении, что женщина без детей так или иначе неполноценна. И питает это предубеждение не та самоочевидная «природная данность», что все живое предположительно должно воспроизводить себя и что ваша функция на земле – продолжить существование своей ДНК, но нечто более коварное и унизительное. Подразумевается, что женщина сама остается ребенком, пока не заведет собственных детей, что она может достичь статуса «зрелости», только произведя на свет кого-то более молодого. Что некоторые жизненные уроки может дать только материнство, причем уроки эти настолько уникальны, что любая другая попытка постижения этой мудрости и самореализации заведомо обречена на неудачу.

В принципе, я двумя руками за любую высокую оценку женского труда. Но в этом случае – позвольте! Убеждение, будто материнство – абсолютно необходимое преобразующее личность событие, которое совершенно ничто не может заменить, – это настоящий геморрой для женщин.

В частности, предполагается, что женщина может стать влиятельной общественной фигурой только в том случае, если у нее есть дети. Почему в Великобритании так культивируется образ «успешной молодой мамочки» или в США – «мамы-гризли» Сары Пэйлин? [39]Я подозреваю, это связано с тем, что женщины перестают себя ценить, когда начинается их реальноестарение: предполагается, что пик респектабельности и мудрости женщины приходится на те годы, когда она еще сохраняет способность рожать детей, заботиться о семье и в то же время успешно работать. Как только вам стукнет 55 лет, вас увольняют из ВВС и язвят по поводу ваших морщин. Вам отказано в старости, исполненной славы и выдающихся достижений, – как у Блейка Кэррингтона, но в женском варианте, – такой старости, которую вы могли бы ждать с оптимизмом. Расцвет вашейсоциальной значимости ограничивается временем репродуктивности. От неизбывного сексизма – и глупости – этого представления у меня перехватывает дыхание.

Обязывать всех женщин заводить детей по меньшей мере неразумно! Задумайтесь на минутку о положении дел в мире: младенцев и так уже рождается предостаточно, и нашей планете совершенно не нужно, чтобы все мы производили еще детей. Особенно детей в развитых странах, свирепо потребляющих нефть, лес, воду и бесконечно производящих выбросы углекислого газа и свалки. Младенцы из этих стран пожирают планету, как термиты. Если бы мы только задумались о реальных последствиях деторождения в западных странах, то бросались бы к дамам на улицах с криками: « Ради всего святого! Закупорьте дырку между ног! Хватит вливать в себя сперму!»

Будь мы в состоянии удержать эту мысль в сознании более десяти секунд, женщин навсегда перестали бы уязвлять этим идиотским «Так когда вы собираетесь произвести на свет еще одного человека?».

Ребенок не только приносит в мир полный набор проблем, порождаемых человечеством. Он также отнимает у мира полезного человека. Как минимум одного. Часто двух. Если у вас есть маленькие дети, вы годамибесполезны для дела борьбы за революционное переустройство и справедливость. Пока у меня не было детей, я, возможно, много болталась без дела, но была в курсе политических событий, вовсю подписывала петиции и боролась за утилизацию всех отходов, кроме батареек. Мне было дело буквально до всего, от компостной кучи до общественного транспорта. У меня не было ни счета в Barclays Bank, ни готовой к употреблению кенийской фасоли в холодильнике, что не мешало мне платить профсоюзные взносы и делать благотворительные пожертвования. Я регулярно звонила маме.

Через шесть недель маеты с коликами у новорожденной дочери я бы с радостью пристрелила последнюю панду в мире, если бы это помогло ребенку плакать на 60 секунд меньше. Мы заменили такие замечательно экологичные махровые пеленки («Если не мы будем пользоваться махровыми пеленками, то кто же!») на одноразовые памперсы. Мы жили на полуфабрикатах. Мы напрочь перестали сортировать отходы, кухня погрузилась в хаос. Профсоюзные взносы и пожертвования были забыты – нам нужны были деньги на памперсы. Если бы моя мать умерла, мне бы и дела не было – да я бы об этом, наверное, не узнала.

Я понятия не имела, что происходит за стенами дома – около года я не читала газет и не смотрела новости. Мир за пределами дома исчез. Во всяком случае этот мир – с Китаем, малярией и революциями. Теперь у меня была собственнаякарта мира, мягкая, из разноцветной фланели с аппликациями: на севере – Баламори [40], на западе – Понтипанди с Сэмом-пожарником, остальная часть планеты покрыта дерновыми холмами страны телепузиков и усеяна кроликами.

Каждый день я благодарила судьбу за то, что мы с мужем – всего лишь бесполезные гуманитарии и не вносим сколько– нибудь значимого вклада в мировое переустройство.

– Представь, если бы мы с тобой были крутыми учеными, работающими над созданием лекарства от рака, – мрачно говорила я после очередного аврала, в панике отправив-таки дрянную сырую работу с отчаянной мольбой: «Милый боженька, пусть редактор помилует нас!»

– И вот мы настолько вымотаны, что вынуждены бросить проект. Переключиться на что-то попроще, не такое важное, – продолжала я, грызя всухую гранулированный кофе, чтобы взбодриться. – Колики у Лиззи стали бы причиной гибели миллиардов людей. Миллиардов.

Посмотрим правде в глаза. Большинство женщин будут и дальше рожать детей. На планете не перестанут появляться новые люди, и вы не принесете миру никакой реальной пользы, родив ребенка. Фактически наоборот. Конечно, это не должно остановить вас, если вы его хотите. Если с ваших уст так и рвется ликующий крик: «О, да-да! И мой ребенок может вырасти Иисусом! Или Эйнштейном! Или Иисусом Эйнштейном!» – то вам не нужно больше никаких оснований, чтобы родить, если вы действительно хотитеребенка.

Но стоит помнить, что вам как женщине это не принесет жизненно важного выигрыша. Да, вы узнаете тысячу интересных вещей о любви, силе, вере, страхе, человеческих отношениях, наследственном сходстве и влиянии абрикосов на незрелую пищеварительную систему.

Но я не думаю, что материнство даст вам хотя бы один урок, который невозможно получить как-то иначе. Хотите знать, чт? материнство подарит вам как женщине? По правде говоря, ничего, что бы вы не могли получить, скажем, от прочтения 100 величайших книг в истории человечества; освоения иностранного языка на достаточном уровне, чтобы на нем мыслить; покорения гор; безоглядной любви; спокойного созерцания рассвета в одиночестве; распития виски с революционерами; погружения в прорубь; выращивания гороха и роз; звонков маме; пения во время прогулок; помощи незнакомцам. Никому ведь не придет в голову, что бездетные мужчины упустили важный аспект существования, чем обделили и духовно покалечили себя. Да Винчи, Ван Гог, Ньютон, Фарадей, Платон, Фома Аквинский, Бетховен, Гендель, Кант, Юм, Иисус – едва ли их можно назвать неудачниками.

Каждая женщина, которая делает выбор – радостно, осмысленно, спокойно, по собственной воле и желанию – в пользу отказа от материнства, в долгосрочной перспективе делает женской половине человечества огромное одолжение. Нам нужно больше женщин, которым дано доказать свою личностную ценность, чем женщин, в которых ценится исключительно потенциальная способность создавать новых людей. В конце концов, половина новых людей, которых мы продолжаем создавать, – тожеженщины, которые, следует предположить, самибудут в дальнейшем решать, производить ли им новых людей. И так далее, и так далее…

Материнство – замечательное призвание, но само по себе ничуть не более ценное, чем призвание бездетной женщины просто быть собой, до предела раскрывая свои возможности. Противоположная точка зрения равносильна утверждению, что думающая, творческая, продуктивная и реализовавшаяся женщина все же неполноценна. Что никакое достижение никогда не сравняется с родами.

Позвольте мне признаться. Материнство имеет для меня очень большое значение, но, когда я бродила по выставке Коко Шанель, честно говоря, ее достижения казались мне намного более впечатляющими. Я думаю, это важно признать. Если вы безумно талантливы и не склонны сидеть сиднем, почему бы вам просто не выжать из жизни все? Теперь-то все мы, надеюсь, знаем, что Иисус не вносит в Большую книгу мученичеств каждую крошечную задницу, которую вы подтерли.

Жить настоящей жизнью – значит выходить на задание, спасать мир, а может, ставить пьесу вот в этом самом сарае. Бэтмену ведь не нужен ребенок для того, чтобы сказать: «Я сделал все возможное». Он просто летит и спасает Готэм! И если из этого следует, что Бэтмен – лучшая ролевая модель для феминисток, чем, скажем, Никола Хорлик, то так тому и быть.

Феминизм не должен давать никаких поблажек материнскому инстинкту. Кого я могу произвести на свет, и что мои дети могут дать человечеству – в XXI веке уже нельзя так ставить вопрос. Правильная постановка вопроса: кто я, что я хочу сделать?

А вот и бонус: решив остаться свободной, неоплодотворенной и на высоте своих творческих возможностей, Кэз всегда может посидеть с моими детьми. Я собираюсь подарить ей внутриматочную спираль на Рождество.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.