Академическое несчастье молодых поколений

Академическое несчастье молодых поколений

Россию погубила полунаука. Она погубила ее скрытым в ней соблазном и ядом.

Наука есть великая сила: она учит человека самостоятельному мышлению, предметному опыту и твердому знанию своих пределов; она приучает человека к ответственной осторожности и скромности в суждении. Именно в этом состоит научная культура. А между тем, советское преподавание систематически лишало всего этого новые поколения России; и нам приходится с этим считаться как с несчастьем русской культуры.

Советские «вузы» (высшие учебные заведения) подавляли и доныне подавляют самостоятельное мышление, приковывая мысль молодежи к мертвым глупостям «диамата» (диалектического материализма). Настоящая академия говорит человеку: «смотри сам и думай сам!» И этим она воспитывает его к свободе, а не к умственному рабству.

Настоящая академия учит предметному опыту, свободному наблюдению, непосредственному и непредвзятому созерцанию человека и природы. Советское же преподавание приковывает мысль к готовым трафаретам, к плоским и устарелым схемам, выдуманным в Европе сто лет тому назад.

Настоящая академия учит человека знать пределы своего знания, ответственно судить, требовать от себя осторожности, «семь раз примеривать», прежде чем отрезать. Она учит человека созерцать величие и мудрость мироздания и скромно умолкать перед ним, как это делали все великие ученые от Аристотеля до Галилея и от Коперника и Ньютона до Ломоносова и Менделеева. Видеть огромную сложность социальных явлений – понимать свою некомпетентность и медленно-терпеливо растить свое исследовательское умение. Советское же преподавание учит развязному всезнайству (по Марксу), безответственному пустословию по коммунистическим учебникам, притязательному разглагольствованию и горделивому безбожию. Советская полунаука убивает вкус к науке и волю к свободному исследованию.

Чтобы воспитывать свободного человека, академия сама должна быть свободна, а не подавлена и не застращена. Настоящая академия не пресмыкается и не льстит. А когда читаешь «Вестник Академии наук СССР», то стыдишься этого холопского, вкрадчиво-льстивого и лживого тона, извращающего всякую правду и попирающего всякое чувство ранга. Академия призвана посильно учить истине, а не выслуживаться перед тиранами лживым славословием.

То, что в Советии преподается, есть полунаука. И авторитеты этой полунауки никогда не были ни исследователями, ни учеными. Ибо самоуверенный начетчик («много читал, много помнит») – не есть ученый: он просто «справочник», да еще часто и бестолковый публицист, бойко рассуждающий по чужим мыслям (вроде Ленина), не умеет самостоятельно думать: он машинист выводов, он последователь и подражатель, он «эпигон», он Бобчинский, «бегущий петушком за дрожками городничего» (Маркса); человек, сводящий все глубокое к мелкому, все утонченное к грубому, все сложное к простому, все духовное к материальному, все чистое к грязному и все святое к низкому, есть слепец и опустошитель культуры. Человек, воображающий, будто он все знает и все понимает и может всех учить и наставлять, не знает на самом деле ничего и даже не подозревает об этом своем незнании, что и передается словом «наивность».

Развязное невежество большевистских «вождей» обнаружилось с самого начала революций… Еще в 1921 году Ленин восклицал: «Мы люди вроде того, как бы полудикие», но с «невежественным самомнением» и «коммунистическим чванством». «Невежественные вы люди!» – вопил Рязанов на XIV съезде. «До Октябрьской революции, – писал Красин о большевистских вождях, – никто из них не был известен ни как выдающийся писатель, ни как экономист или ученый, или что-либо другое в умственном и художественном мире»; «болтунами они были и болтунами остались». Таких подлинных самохарактеристик можно было бы привести великое множество. Они сами знали о себе и именно поэтому не прощали настоящим русским ученым их образованности, разрушали русское университетское преподавание и снижали его уровень.

Советские вожди умели думать только от Маркса и Энгельса и тем обнаруживали свою полуобразованность и неумение мыслить самостоятельно. И вот они уже тридцать лет насаждают в России дедуктивное мышление.

Дедукция делает выводы из готовой мысли. Советское преподавание говорит: «Вот, что сказал Маркс, вот как истолковывали его мысль Ленин и Сталин, делайте из этого выводы, они обязательны, они обеспечивают пролетарскую истину!» Этим оно навязывает целым поколениям России чужую мысль, ложную, грубую, плоскую мысль немца, умершего 65 лет тому назад и остававшегося до конца невеждою в отношении к России. Какие же выводы можно извлечь из этого мертвого источника?

Дедукция воспитывает мысль – несамостоятельную, ленивую, неспособную к живому наблюдению, но самомнительную, вызывающую, зазнающуюся и навязчивую. Вот эта-то мысль и восприняла в 1917 году приказ – закончить первую мировую войну предательством фронта, «отменить» национальную Россию и ввести монополию работодательства («социализм» – «коммунизм»); и эта же мысль восприняла в 1939 году приказ – заключить союз с Гитлером, развязать вторую мировую войну и два года снабжать немцев русским сырьем во славу «диалектического материализма». Неужели есть еще русские люди, которые доселе не поняли противорусскую и антинациональную природу этой стряпни?

Этой «марксистской» дедукции противостояли живые факты русской истории. Но советские авторитеты говорили: «тем хуже для этих неподходящих фактов!» И вот непокорные статистические цифры подтасовывались; непокорные явления замалчивались, непокорные люди ссылались или расстреливались; непокорные социальные классы подавлялись или искоренялись. Россия тридцать лет превращается в страну страха и смерти. И все это – дело марксистской полунауки.

Настоящая наука начинается с индукции, т. е. с непредвзятого свободного наблюдения явлений, природы и людей. От такого наблюдения, подкрепленного экспериментом, свободно организуемым опытом, мысль осторожно восходит к обобщению и пытается выговорить законы материальной и душевно-духовной природы. Здесь надо мыслить свободно и самостоятельно, учиться на ходу предметному опыту и твердо знать, где кончается твое знание и где изнемогает сила твоего суждения.

Настоящая наука углубляется интуицией, т. е. живым созерцанием, которое, во-первых, вчувствуется в глубину единичного явления и, во-вторых, пытается верно вообразить и восстановить целое, распавшееся во время исследования на детали. Интуиция должна насыщать собою индукцию: тогда возникает настоящее исследование. Без интуиции индукция начинает смотреть поверху и упускает главное-тайну индивидуальной жизни; она впадает в мертвое детализирование, распыляет все, охотно и легкомысленно уравнивает неравное, не видит «леса из-за деревьев», т. е. мира и Бога из-за мировой пыли.

Нельзя строить жизнь народа и государства, убивая дух свободного исследования. Он необходим всем и всюду: земледельцу на пашне, скотоводу и лесничему, офицеру перед боем, солдату в разведке, почвоведу и геологу, инженеру и судье, врачу и воспитателю, купцу и промышленнику, народному учителю и портному… Ибо здоровая жизнь состоит в том, что человек творчески ориентируется в данной ему обстановке (исследование!) и ищет наилучшего исхода, самого достойного, целесообразного и, может быть, даже спасительного (исследование!).

Несчастье молодых русских поколений состоит в том, что им систематически навязывали несамостоятельность и покорность ума, приучая их в то же время самоуверенно двигаться в этой навязанной им чужой мысли. Это не наука. Их не учили науке. Ее скрывали от них. И тех из нас, русских ученых и профессоров, которые пытались показать и преподать им ее, удаляли из университетов, ^ссылали или расстреливали. Так они росли, не зная ни свободы, ни академии, годами привыкая к тоталитарной каторге ума. Коммунисты сделали все, чтобы привить им рабским воспитанием рабскую мысль, чтобы приготовить из них не свободных русских граждан, не национальную интеллигенцию, не ответственных исследователей России, а полуинтеллигентных и покорных прислужников интернациональной революции.

Аристотель когда-то писал: «Раб от природы тот, кто настолько лишь причастен уму, чтобы понимать чужие мысли, но не настолько, чтобы иметь свои собственные»… Это самое разумел Достоевский, когда через 2200 лет писал: «Полунаука – самый страшный бич человечества, хуже мора, голода и войны… Полунаука – это деспот, каких еще не приходило до сих пор никогда, деспот, имеющий своих жрецов и рабов»… Так вот, этот бич и деспот правит ныне нашей Россией, и мы должны понять это и оценить по достоинству…

Мы не сомневаемся в том, что лучшие силы новых русских поколений сумели не поддаться этому гипнозу и этому рабству, но сохранили русское сердце и русскую национальную тягу к самостоятельности и свободе. Мы не сомневаемся в том, что и те, которые поддались этому гипнозу, очнутся, стряхнут его с себя и захотят настоящего знания и настоящего интуитивно-индуктивного мышления. Но для этого они должны прежде всего понять и продумать до конца, что с ними делали коммунисты, куда они вели и на что обрекали. Тогда они захотят мужественно пересмотреть все свои умственные и духовные навыки – и научиться духу свободного мышления и исследования.