Глава вторая

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава вторая

За стойкой отеля, на которой ничего нет, кроме календаря, и большой стеклянной банки с разноцветными конфетами, стоит хозяйка отеля миссис Бесси Брюэр, женщина пожилая, небольшого роста, полная, с седыми, чуть голубоватыми, аккуратно уложенными волосами. Она отвечает на вопросы спокойно и держится тоже спокойно. А чего ей, собственно, волноваться? Ко всей этой истории она не имеет ни малейшего отношения. Мало ли людей на свете, мало ли у кого какие с кем счеты, мало ли кто кого хочет убить, может быть — за дело! К ней пришли, спросили комнату, она дала комнату, вот и все. Чего же ей волноваться? Поэтому она держится спокойно и с достоинством. Кажется, она даже не без симпатии говорит о том человеке, который, как полагают, стрелял.

Брюэр. Это был чистый, опрятный господин. Очень аккуратно подстриженные волосы. Ничего в нем такого не было. Тёмный костюм. В руках какой-то баул, больше ничего.

Вопрос. Какую комнату он у вас просил?

Брюэр. Какую-нибудь, он не назвал — какую. Я сказала, пожалуйста, вам № 8 с кухней за 10 долларов в неделю. Свободна. Но он ответил, что номер восемь не подойдет, ему нужна только спальня. Кухня не обязательно. Ну, спальня так спальня. Я тогда предложила пятую. Он сказал: «Вот и прекрасно». Вежливый был господин.

Вопрос. Он ходил наверх осматривать комнату?

Брюэр. Нет, сразу согласился. От восьмой отказался, а на пятую согласился. И говорит: «Вы хотите, чтобы я сейчас расплатился?» Я говорю: «Как угодно». Тогда он: «Лучше сейчас». Вынул из бумажника 20 долларов — новенькая была бумажка — и протянул мне двумя руками.

Вопрос. Двумя руками?

Брюэр. Да, очень просто. Держал её двумя руками. Так и протянул.

Вопрос. С каким акцентом он говорил?

Брюэр (чуть помедлила и потом сказала таким тоном, каким признаются в чём-то не без гордости). — С южным. Он не янки.

Вопрос. Как он выглядел?

Брюэр. Я ведь уже сказала вам — костюм тёмный, пострижен аккуратно.

Вопрос. А лицо, какое лицо?

Брюэр. Что значит — какое лицо? Лицо, как лицо. Нос, два уха, глаза.

Вопрос. Вот вы и расскажите, какой нос — длинный или короткий, какие глаза — голубые или, скажем, чёрные, в общем, опишите лицо.

Брюэр. А зачем мне нужно было его лицо? Я не смотрела на него. В книгу я его записала, в регистрационную. Джон Виллард. Не могу же и в книгу записывать и вверх глядеть, на лицо.

Вопрос. Но прическу вы, однако, заметили?

Брюэр. Не прическу я заметила, а стрижку. Сейчас много патлатых, а этот — нет, этот был аккуратный.

Вопрос. Кто, кроме вас, мог его здесь видеть?

Брюэр. А кто же здесь? Я одна. Может быть, кто-нибудь из постояльцев на втором этаже?

Миссис Брюэр, по-видимому, действительно не глядела в лицо человеку, который назвал себя Джоном Виллардом. Потому что, когда Джеймса Эрла Рэя, наконец, поймали и фотографии его обошли все газеты, миссис Брюэр посмотрела на фото, высунула язык и, покачав головой, сказала: «Я бы в жизни его не признала… Ни за что бы не признала».

Так миссий Брюэр отвечала на вопросы корреспонентов вскоре после 4 апреля 1968 года. Но, может быть, она потом во время следствия дала показания более точные? Это можно проверить у господина Кэнейла, обвинителя, который через много лет после мини-суда в Мемфисе признал:

Кэнейл. Миссис Брюэр не. утверждала, что Рэй — это тот самый человек, который зарегистрировался в ее гостинице под именем Вилларда.

Вопрос. Вы хотите сказать, что Рэй не приходил к ней в отель?

Кэнейл. Нет, этого она тоже не утверждает. Она говорит… Она говорит… что… что она ни разу не посмотрела тому человеку прямо в лицо. Ну вот что-то в этом роде. Таковы были её показания…

Кто же всё-таки видел Джеймса Эрла Рэя в меблированных комнатах миссис Брюэр? Где же та неопровержимая доказательность, на основе которой Джеймс Эрл Рэй признал себя виновным и получил без суда 99 лет тюрьмы?

И тут на сцену выступает господин Стефенс. Полностью — Чарльз Стефенс, постоянный жилец меблирашек, который, как заявило обвинение, «услышал звук выстрела и вышел в коридор как раз вовремя, чтобы увидеть левый профиль подсудимого, когда тот повернул вниз на лестницу».

* * *

Сенсации в Америке создаются и сменяют друг друга с такой быстротой, информация сегодняшняя настолько плотно заслоняет информацию вчерашнюю; а привычка да и необходимость жить только сегодняшним днем так настоятельно требуют поскорей, как можно скорей забывать день вчерашний, что в массе своей американский читатель не имеет ни желания, ни возможности сопоставлять газетные сообщения, разграниченные даже более короткой дистанцией времени, чем два с половиной месяца. Может быть, поэтому никто особенно не удивился тому, что пойманный в июне 1968 года в лондонском аэропорту Джеймс Эрл Рэй нисколько не был похож на своё изображение, созданное вскоре после 4 апреля 1968 года фебеэровскими художниками со слов Чарльза Стефенса, давнего обитателя одной из меблированных комнат миссис Брюэр.

Я в то время жил в Америке, внимательно по своим журналистским обязанностям следил за делом об убийстве Мартина Лютера Кинга, но и я, каюсь, в водовороте событий не сразу обратил на это несходство внимание, не сразу нашел время порыться в старых газетах, взглянуть на фебеэровский портрет Рэя и сравнить.

А различие было большим.

* * *

Сразу после убийства Мартина Лютера Кинга журналисты бросились в Мемфис к Чарльзу Стефенсу. Ведь он был единственным человеком, который видел предполагаемого убийцу, когда тот сразу после выстрела направлялся к лестнице, ведущей вниз к выходу из гостиницы. По словам Стефенса, убийца был небольшого роста, даже «коротышкой», мелкого телосложения. Это описание имело мало общего с человеком, арестованным в лондонском аэропорту. Но выяснить у Стефенса — почему Джеймс Эрл Рэй мало похож на человека, которого Стефенс видел бежавшим из гостиницы после выстрела, было для журналистов не так-то просто. Точнее — невозможно. Я сам звонил в Мемфис в июле 1968 года, пытаясь разыскать Стефенса и хотя бы побеседовать с ним по телефону. Но оказалось, что главный свидетель обвинения был… посажен в тюрьму.

Полицейские и судебные мемфисские власти объясняли это по-разному. Одни говорили, что Стефенса упрятали в тюрьму для того, чтобы оградить его от возможных угроз (хотя, как признавали сами представители власти, никто никогда не угрожал Стефенсу), другие заявили, что Стефенс страдает алкоголизмом и его держат в тюрьме, чтобы сохранить до начала суда свидетеля, который мог бы опознать в Джеймсе Эрле Рэе того самого человека, который после выстрела направлялся из ванной комнаты на втором этаже к выходу из гостиницы, миссис Брюэр.

Но истинной причиной заключения Стефенса в тюрьму, по-видимому, было желание властей оградить Стефенса не столько от мнимых угроз, сколько от возможных расспросов со стороны журналистов. Потому что ответы Стефенса на эти неизбежные расспросы могли сильно подорвать доверие к его будущим свидетельским показаниям на суде

* * *

На портрете человека, виденного беднягой Стефенсом и нарисованного с его слов художниками из ФБР, было изображено худощавое лицо (три четверти левого профиля) с неровной и резкой линией нижней челюсти, выдающимся вперед твёрдым подбородком, ясно очерченными ноздрями длинного носа, четким рисунком бровей, посаженных низко над глазами.

Портрет печатался во многих газетах, в том числе и в «Нью-Йорк таймс» от 11 апреля 1968 года.

Если сравнить этот рисунок с фотографиями Джеймса Эрла Рая, которые появились значительно позже, то несходство их бросается в глаза.

Зато портрет, созданный со слов Стефенса, удивительно напоминает лицо другого человека, фото которого промелькнуло в одной далласской газете за четыре с половиной года до убийства Мартина Лютера Кинга, то есть вскоре после убийства президента Кеннеди.

* * *

Это сходство и продолжало бы оставаться никем не замеченным, если бы не случай, происшедший вскоре после того, как в газетах появился фебеэровский портрет предполагаемого убийцы и сообщение о том, что преступник пользовался псевдонимом Эрик Старво Голт. К одному из настоящих Эриков Голтов, то есть человеку, действительно носившему это имя, однажды подошел знакомый шофер грузовика и сказал, что у него есть фотографии убийцы Мартина Лютера Кинга.

— Откуда у тебя может быть его фото? — спросил удивлённый Голт.

— Из газеты, — ответил водитель.

— Разве его уже поймали?

— Нет, но он, понимаете ли… как-то так… наверное, не первый раз занимается…

— Чем?

— Его один раз уже поймали — в Далласе… ну, знаете, когда убили Кеннеди… Джона, я имею в виду…

И шофёр протянул вырезку из далласской газеты, относящейся к ноябрьским дням 1963 года. На фотографии была изображена группа людей, задержанных по разным поводам полицией в Далласе сразу после убийства Кеннеди и проходивших проверку в полицейском участке. Один из этих людей удивительным образом был похож на человека, изображенного на портрете предполагаемого убийцы Мартина Лютера Кинга и нарисованного со слов Стефенса.

Шофёр объяснил, что газету он нашел однажды во время поездки по городам Соединенных Штатов под сиденьем у себя в кабине (видимо, кто-то из случайных пассажиров оставил), вырезал снимок и хранил. И вот теперь, сравнив два изображения, подивился сходству.

В следственном деле Джеймса Рэя Чарльз Стефенс упоминается как единственный свидетель, который утверждал, что Джеймс Эрл Рэй и человек, бежавший после выстрела из ванной комнаты к выходу из гостиницы, одно и то же лицо. Не, странно ли это? Не странно ли, что ни судья, ни обвинитель ни словом не обмолвились на суде о том, что портрет, нарисованный в ФБР со слов Стефенса, не похож на действительного Рэя. Не странно ли, что Стефенс был упрятан в тюрьму для того, чтобы преградить к нему доступ журналистов?

Не странно ли, наконец, что обвинение не приняло во внимание показание другого свидетеля, точнее, свидетельницы, которая находилась в гостинице во время выстрела рядом со Стефенсом и которая была трезва, в ясном уме и твёрдой памяти? Я имею в виду миссис Грэйс Стефенс — жену Чарльза Стефенса.

Если бы миссис Грейс Стефенс была вызвана в качестве свидетеля, её показания (которые она повторяла в первые дни после убийства журналистам) выглядели бы приблизительно так:

Вопрос. Где вы находились около 6 часов вечера 4 апреля 1968 года?

Грейс Стефенс. Я была в своей комнате в гостинице. Около шести часов я услышала выстрел.

Вопрос. Откуда шел звук?

Грейс Стефенс. Я не могу сказать — откуда шёл звук. Но я знаю, что он отдался эхом под навесом около моего окна.

Вопрос. Это то, что вы слышали. А что вы видели?

Грейс Стефенс, Сразу после выстрела из ванной комнаты вышел человек, прошел в холл и оттуда вниз по ступенькам, к выходу на Саут-Мейн стрит.

Вопрос. Каким образом вы увидели его?

Грейс Стефенс. Я видела его через открытую дверь из моей комнаты.

Вопрос. Можете ли вы сказать, как он выглядел?

Грейс Стефенс. Мне кажется, ему было лет за пятьдесят. Невысокий. Пониже меня ростом. Щуп-ленький. (Обратите внимание, описание человека, данное Грейс Стефенс, сходится с первоначальным описанием его, данным Чарльзом Стефенсом в интервью журналистам. — Г. Б.) Одет в армейского цвета незастёгнутую охотничью куртку и тёмные брюки. Волосы с проседью, знаете, соль и перец.

Вопрос. Он что-нибудь нес в руках?

Грейс Стефенс. Да, у него что-то было в правой руке, какой-то мешок или баул, но я бы не взялась сказать, что это такое.

Вопрос. Скоро ли после выстрела пришли полицейские в гостиницу?

Грейс Стефенс. Вначале прискакали репортёры. И они вошли в нашу комнату. Но ни одного полицейского офицера не было, в нашей комнате, по крайней мере в течение 4 часов после выстрела. Когда они, наконец, зашли, то взяли меня в полицейский участок, и там меня допрашивал инспектор Зэкери…

* * *

Итак, оказывается, свидетелей, которые видели человека, бежавшего из гостиницы после выстрела, было двое. А не один как утверждали в полиции.

Однако показания миссис Стефенс не фигурировали в официальных бумагах следствия и не упоминались во время мини-суда. Поскольку то, что говорила она, опровергало версию об убийце-одиночке. Джеймс Эрл Рэй — выше среднего роста. А человек, которого видела миссис Стефенс, — низкорослый. Рэй — крепкого телосложения, мускулистый. А миссис Стефенс видела щупленького. Рэю тогда не было 40, а женщина видела человека, возраст которого перевалил за 50.

Впрочем, первые показания Чарльза Стефенса, судя по фебеэровскому портрету Рея, тоже не подходили для ФБР, но алкоголика, по-видимому, легко было уговорить, чтобы он в конце концов «узнал» в Джеймсе Эрле Рэе хого человека, которого видел в коридоре гостиницы. Тем более что «уговаривать» Чарльза Стефенса помогала тюремная камера, в которую его заключили.

Ну, а миссис Стефенс, видимо, оказалась упрямее и честнее мужа. Её не удалось «уговорить». И тогда, чтобы лишний свидетель не запутывал ясного дела, его просто-напросто вывели из игры. 8 июля 1968 года Грейс Стефенс была отведена двумя полицейскими, одетыми в штатское платье, в городской госпиталь в Мемфисе. Предлог для этого был избран простой — у неё после вывиха ноги болела щиколотка. Но в отделении первой помощи Грейс Стефенс почему-то попала не в руки хирурга, a психиатра. Тот без лишних разговоров обнаружил у нее «склонность к самоубийству» и с этим распорядился оставить её в госпитале, в отделении для душевнобольных. А еще через три недели Грейс Стефенс перевезли в дом умалишенных штата Теннесси.

Но вот что интересно. По свидетельству многих людей, знавших её давно, Грейс Стефенс была психически здоровым человеком и могла целиком отвечать за себя и за свои поступки. Более того; ни в одной из историй ее болезни (до помещения, в госпиталь), не было никаких записей, свидетельствовавших о каких бы то ни было признаках психического заболевания. Её поместили в госпиталь незаконно, как по существу, так и с точки зрения процедурных норм, требующихся в таких случаях. По закону администрация психиатрической больницы должна была заранее уведомить родственников миссис Стефенс о предполагаемой её госпитализации. Но никто из её родственников такого уведомления не получал. И ещё одно: история болезни миссис Стефенс исчезла из мемфисской больницы, где она лечилась до этого.

В начале 1978 года я звонил в Мемфис, чтобы выяснить, где находится Грейс Стефенс. Мне сообщили, что её всё ещё держит в больнице для умалишённых.

Её продержали там более десяти лет.

* * *

Описать человека, виденного в течение десятка секунд через открытую дверь комнаты, когда он, этот человек, проходил мимо, — дело непростое, не исключающее ошибок.

Но надо полагать, что всё-таки у обвинения (и у защиты, которая, как известно, целиком согласилась с обвинением) имелись бесспорные доказательства того, что именно Джеймс Эрл Рэй был в ванной комнате, находящейся рядом с комнатой № 5 и стрелял оттуда.

Такими бесспорными, исключающими всякий субъективизм и ошибки доказательствами могли бы быть отпечатки его пальцев.

Об отпечатках пальцев и ладони Джеймса Эрла Рэя, оставленных в ванной комнате, писал знакомый нам Уильям Хьюи, когда через полгода после осуждения Рэя на 99 лет опубликовал статью, в которой пытался опровергнуть все то, что так убедительно доказывал в первых двух статьях, напечатанных в журнале «Лук».

Xьюи: Часть времени между 4.30 и 6.01 дня 4 апреля Рэй провёл в наблюдении за доктором Кингом из окна комнаты № 5. Свидетельства этому — отпечатки его пальцев и тот факт, что после убийства кресло и стол в комнате № 5 были найдены передвинутыми к окну… А отпечаток его ладони был найден на стене ванной комнаты…

Вопрос. Но, позвольте, неужели Рэй настолько легкомыслен, что не догадался надеть перчаток? Уж эту-то меру предосторожности он мог бы предусмотреть?

На этот, как мне кажется, весьма логичный вопрос отвечает адвокат Рэя — Перси Формэн (заменивший Артура Хэйнса).

Перси Формэн. Я знаю, почему Рэй не надевал перчаток и оставил отпечатки пальцев. С одной стороны, он хотел скрыться, но, с другой — он жаждал дать миру доказательство своей причастности к этому делу. Он хотел быть героем.

Ну что же, такое объяснение вполне возможно.

Вообще через печать было создано мнение, что чего-чего, а уж отпечатков пальцев Рэй оставил на месте преступления больше чем достаточно.

Но вот что интересно. Обвинение нигде не объявляло о том, что отпечатки пальцев или ладони Рэя были найдены в меблированных комнатах — в комнате № 5 или в ванной комнате.

Почему? Как можно было даже в краткой речи на том кратком мини-суде не сказать о такой серьезной, решающей улике?

Мы можем это выяснить у капитана Дьюэла Рэя из отделения внутренней безопасности мемфисской полиции и у инспектора Зэкери.

Вопрос. Насколько мы знаем, вы обследовали комнату № 5 и ванную комнату на предмет обнаружения отпечатков пальцев и других подобных улик?

Капитан Рэй. Да.

Вопрос. Вы действительно обнаружили отпечатки пальцев и ладоней преступника?

Капитан Рэй. Мы обнаружили отпечаток ладони в ванной комнате. И отпечатки пальцев мы тоже нашли — в комнате № 5.

Вопрос. Вы занимались дальнейшей экспертизой, связанной с этими отпечатками?

Капитан Рэй. Нет, это уже дело инспектора Зэкери.

Обратимся к инспектору Зэкери, главе отделения мемфисской полиции по расследованию убийств.

Вопрос. Вы проводили экспертизу по отпечаткам пальцев и ладони?

Инспектор Зэкери. Да, под моим руководством мы покрыли специальным составом отпечатки ладони и провели экспертизу. Отпечатки пальцев в комнате № 5 тоже покрыли составом и тоже проверили.

Вопрос. И что же? Эти отпечатки принадлежали Джеймсу Эрлу Рэю?

Инспектор. Нет. Было установлено, что ни отпечатки пальцев в комнате № 5, ни отпечаток ладони в ванной комнате, не были оставлены Джеймсом Эрлом Рэем…

Но ведь это же всё меняет!

Это значит, что либо в комнате № 5 и в ванной комнате в момент выстрела находился не только Рэй, но и кто-то, другой, либо Рэя там вообще не было. Это, вероятнее всего, означает также, что из окна ванной комнаты стрелял не Рэй, а кто-то другой. Если. Рэй сам хотел уничтожить следы, то он один не мог бы стереть все возможные отпечатки своих пальцев (судя по отпечаткам его пальцев на винтовке, он должен был работать без перчаток). Значит, и в этом случае кто-то ему помогал, значит, и в этом случае речь идет о сообщниках, о заговоре.

Обвинение умышленно умолчало обо всем этом. А писатель Хьюи умышленно лгал, заявляя, что отпечатки пальцев в комнате № 5 и ладони на стене ванной комнаты принадлежали Джеймсу Эрлу Рэю.

Делались ли попытки установить личность человека, которому принадлежали отпечатки пальцев и ладони, найденные в комнате № 5 и в ванной комнате руминг-хауза?

Я не нашёл указаний на это ни у кого из людей, официально причастных к следствию.

* * *

Выстрел в Кинга был сделан из окна ванной комнаты на втором этаже гостиницы миссис Брюэр. Если посмотреть план улицы и обоих домов, находящихся друг против друга, то можно убедиться, что окно ванной комнаты — самая (если не единственная) удобная позиция для стрельбы по человеку, который хотя бы на несколько секунд появится на балконе второго этажа мотеля «Лоррейн».

Оба дома, как я уже сказал, находятся друг против друга по улице Мэлберри. Однако адрес мотеля «Лоррейн» — Мэлберри стрит. А адрес меблированных комнат (руминг-хауза) — Саут-Мейн стрит, № 422 1/2. То есть вход в руминг-хауз не напротив мотеля «Лоррейн», а с другой улицы, идущей параллельно улице Мэлберри. А в сторону мотеля «Лоррейн» смотрят окна лишь задней стены руминг-хауза, не имеющей ни входа, ни выхода.

Чтобы оказаться возле окна, откуда стрелял преступник, надо войти в здание гостиницы со стороны фасада на Саут-Мейн стрит, подняться на второй этаж и по короткому пере-ходу пройти в другое здание, которое соседствует с гостиницей, но второй этаж которого относится к ней (первый этаж занимает «Ресторанчик Джима»).

Если смотреть на окно, откуда был произведён выстрел со стороны улицы Мэлберри, где стоит мотель «Лоррейн», никак не догадаешься, что это окно может относиться к меблированным комнатам миссис Брюэр. Если непосвящённый человек будет смотреть на руминг-хауз со стороны фасада, он никогда не подумает, что второй этаж дома, где помещается «Ресторанчик Джима» по адресу Саут-Мейн стрит, имеет отношение к гостинице. Непосвященному человеку трудно также догадаться, что окна этого дома выходят не только на Саут-Мейн стрит, но и на улицу Мэлберри, где стоит мотель «Лоррейн». Одним словом, убийца должен был заранее знать обо всем этом. Он должен был заранее знать и о том, что по балкону мотеля «Лоррейн» возле двери комнаты № 306 можно прицельно выстрелить лишь из окна ванной комнаты руминг-хауза. Из других окон этой части дома стрелять по балкону мотеля было неудобно, либо просто невозможно. Два из них закрыты слишком густыми и высокими деревьями (перед окном ванной комнаты деревья пониже), из остальных окон дверь комнаты № 306 не видна вообще, поскольку она закрыта частью здания мотеля «Лоррейн».

Итак, убийце надо было не просто поселиться в гостинице миссис Брюэр, но занять комнату только на втором этаже примыкающего здания в номере, который соседствует с ванной комнатой, чтобы в нужное время пройти туда и выстрелить в Кинга с этой единственно удобной позиции.

Убийца должен был знать, что Кинг остановится в мотеле «Лоррейн», что ему отведут там комнату № 306, очень точно знать план гостиницы миссис Брюэр и знать также, что около шести часов вечера 4 апреля Кинг отправится в гости на ужин к священнику Кайлсу и что, направляясь туда, он обязательно выйдет из своей двери на балкон. Последнее обстоятельство убийце нужно было знать для того, чтоб за несколько минут до шести часов с винтовкой в руках перейти из комнаты №.5 в ванную комнату (иначе, выжидая момент для стрельбы, ему пришлось бы занимать ее слишком долго, а слишком долго запертая дверь в ванную комнату могла бы вызвать подозрения постояльцев еще до выстрела).

Судя по тому, что убийца действовал четко, он, видимо, действительно все знал заранее: и план гостиницы, и номер комнаты, в которой остановится Кинг в мотеле «Лоррейн», и расписание его дня.

Мог ли Джеймс Эрл Рэй, действуя в одиночку, обладать всеми этими сведениями?

Маловероятно.

Человек, назвавшийся Джоном Виллардом, не поднимался на второй этаж, не заходил ни в комнату № 8, ни в комнату № 5: Однако он сразу же отказался от номера восьмого, предложенного поначалу хозяйкой гостиницы, и немедленно согласился на номер пятый.

Значит, Джон Виллард прекрасно знал расположение комнат, знал, что будет стрелять из окна ванной комнаты, а жить будет поблизости от неё в комнате № 5, из окна которой удобно наблюдать за балконом мотеля «Лоррейн».

Кто-то, заранее снабдил его планом руминг-хауза с инструкцией — какую комнату снимать.

Комната № 5 была свободна в этот день. Предположить, что миссис Брюэр держала ее свободной специально для убийцы, конечно, можно, но слишком уж на поверхности лежит вероятность ее участия в заговоре, слишком опасно это было бы для нее, почти самоубийственно.

Вероятнее другое. Кто-то приходил сюда заранее, кто-то из тех, кто знал или надеялся, что Мартин Лютер Кинг остановится именно в мотеле «Лоррейн», кому нужно было найти именно такое окно, откуда «Лоррейн» просматривается наилучшим образом.

Значит, тот человек не просто приходил сюда и крутился здесь, потому что прийти и покрутиться, зайти в одну комнату или в другую — это дело не простое, это дело заметное. Гораздо вероятнее, что он поселился здесь, хотя бы на один день, как только стало известно о возможном приезде Кинга в Мемфис. А поселившись, облюбовал ту самую ванную комнату, откуда так удобно можно было стрелять по мотелю «Лоррейй».

Сколько времени он жил здесь? Один-два дня? Несколько часов? Неделю? Месяц? Съехал перед самым появлением убийцы? Неважно. Важно другое: кто-то обязательно должен был жить здесь, подготавливая план убийства. Кто?

Меблированные комнаты миссис Брюэр — это ведь не отель «Плаза» в Нью-Йорке, в котором каждый день поселяется и из которого выезжает несколько десятков или, может быть, сотен человек. Это маленький дешевый и невзрачный дом, где люди обычно живут долго, и если есть два-три новых постояльца в неделю (если не в месяц), то и это уже много. Так что, наверное, если бы посмотреть и проанализировать список жильцов в течение месяца до 4 апреля, можно было бы найти 10–12 человек, а может быть, и того меньше, которые приезжали и оставались в отеле день-два, не больше.

Такой список существует в регистрационной книге каждой гостиницы. В книгу записывают всех постояльцев: кто приехал, когда приехал, марку и номер автомашины, какую комнату занимал, когда выехал, сколько заплатил. Анализ записей в этой книге мог бы стать бесценным материалом для следствия.

Мог бы. Но не стал.

Я нигде не нашёл ссылок на эту книгу. Удивившись, стал выяснять причину. Оказалось, что книга эта была… утеряна. Да, да, утеряна. Вскорости после того, как миссис Брюэр передала ее агентам ФБР.

Так, во всяком случае, объяснило её исчезновение следствие.

Потеряли, и всё. Бывает же в суматохе.

Правда, регистрационная книга — это одно из главных вещественных доказательств. А главные вещественные доказательства, как, впрочем, и второстепенные, терять не полагается. Особенно в таком высокопрофессиональном учреждении, каким, надо понимать, является ФБР. И особенно в связи с расследованием преступления, которое возмутило весь мир.

Однако — утеряли.

Причина? Можно предположить только одну. Вероятнее всего, в этой книге была запись о регистрации в отеле человека, чьё пребывание в нём ФБР очень не хотелось делать достоянием гласности. Причём убрать имя этого человека было настолько важным делом для ФБР, что оно пошло на то, чтобы «убрать» книгу.