Святой Джозеф не отвечает за будущее, или Всякое может случиться
Святой Джозеф не отвечает за будущее, или Всякое может случиться
Новогодние и рождественские пожелания счастья американцы развешивают дома на верёвочках — от стенки до стенки — как бельё для просушки. Чтобы гости видели, сколько у хозяина доброжелателей. Или — на жалюзи окон, чтобы и прохожие видели.
Свои — я держу кучками на столе. Если развесить — получится открыточного счастья метров на тридцать с гаком.
Отдельно лежат открытки не столько доброжелательные, сколько корыстные — так сказать, «требовательные». Например, от администрации дома. Эта открытка пришла с довольно длинным реестром — кому я должен вручить рождественские подарки. Подарки, чтобы не было недоразумений, работники администрации предпочитают брать деньгами.
В гараже вывесили заметное белое табло на стене. Вокруг него с настырной многозначительностью подмигивают разноцветные лампочки. Мрачные служители гаража время от времени заносят на табло крупными буквами фамилии клиентов, которые уже «внесли» подарок. Если ваша фамилия не появится до Нового года, то после 1 января может случиться несчастье — лопнет, например, шина.
Мой приятель получил в 1967 году поздравление от управляющего домом: «Желаю вам веселого рождества, сэр, и счастья в новом году». Сэр закрутился и забыл о подарке. Пришла вторая открытка: «Снова желаю вам веселого рождества, сэр, и счастья, в новом году». Тот опять проволынил с подарком. И пришла третья открытка от управляющего: «Желаю вам веселья, сэр, и счастья в третий и последний раз».
Счастье выколачивают разными путями.
В церкви святого Джозефа на 42-й улице сыро и пусто, как в нетопленой бане. На весь огромный зал четыре-пять человеческих фигур. Стоят коленями на пластиковых подушечках. Локти на спинке передней скамьи. Голова — вниз. Пальцы рук переплетены, как большая застежка-«молния». Кто-то, привалившись лбом к скамье, просто спит. Служитель спокойно, но цепко берет за плечо. В церкви спать нельзя.
На стене плакатик: «Твори, счастье — жертвуй».
И неподалёку нечто вроде столика. На нём папье-машевый муляж книги. Навечно открытая страница крупными буквами диктует прихожанам образец молитвы святому Джозефу: «Святой Джозеф, апостол Христа, спаситель в нужде, творец счастья! Во всех своих молитвах я буду просить тебя: сотвори чудо, дай мне счастье…» За этими словами стоит многоточие, открыты скобки, и в скобках мелкими деловыми буквами. значится: «Ниже излагайте свои просьбы. Если вы хотите, чтобы их прочел святому Джозефу отец Джеймс, то запишите просьбы на листке бумаги и оставьте здесь вместе с пожертвованиями».
Рядом стопочкой и лежат эти самые «просьбы». Листочки бумаги, аккуратно сложенные или смятые, исписанные карандашом или шариковой ручкой, ломким старческим почерком или круглым ученическим.
«…Дай мне счастье, накажи Антонио за то, что украл мои щётки…», «…Он пришёл и положил деньги на стол. И тут же вошёл полицейский. А я ведь не собиралась брать деньги. Я хотела по любви. А он, нарочно деньги вынул, чтобы посадили меня…», «…Помоги устроиться в кафе на 54-й улице…», «…Пусть только выздоровеет Лесли, пусть только выздоровеет. На лекарство, ты же сам знаешь, денег нет…», «…Дай счастье, не дай разориться мистеру Крауну…», «…Она изменяет мне. Верни её в лоно семьи, святой Джозеф…», «…Машина совсем как новая, а они дают за неё полцены…», «…Я точно знаю, что Антонио украл мои щётки…».
После скобок на книжной странице идут заключительные слова молитвы святому Джозефу: «Я обращаюсь к тебе, святой Джозеф, зная, что ты не оставишь без внимания мои мольбы. Но я знаю также, что твой ответ может оказаться неожиданным для меня. Амен».
Последнюю фразу составлял, конечно, — личный юрист святого Джозефа или отца Джеймса — чтобы не было к апостолу никаких претензий. Ведь апостол, может быть, совсем иначе понимает, в чем состоит ваше счастье…
Кррэк… С хрустом разламывается в зубах пятицентовый рогалик. Из него выпадает бумажка. Там — счастье: «Если не будешь давать взаймы, не разбогатеешь», «Смело начинай, но будь осторожен», «Счастье — рядом».
Дзиннь… Десять центов падают в автомат. В обмен вылетает картонное счастье: «Если не будешь давать взаймы — не разбогатеешь», «Смело начинай, но будь осторожен», «Счастье обретёшь в семейной жизни». Для рогаликов и для автоматов счастье печатается в одной и той же нью-йоркской типографии. Даже шрифт одинаковый.
Рядом с автоматом медленный безмолвный старичок-сэндвич нарушает бешеное движение улицы. Он смотрит поверх голов, движется медленно и величаво, как апостол. На груди и на спине — плакаты. «Стрижка у Крауна (следует адрес), только 75 центов». Подумайте — только 75 центов! А ведь обычно стрижка 2 доллара. Уж не тот ли это Краун? Кажется, он все-таки разоряется.
Синий морячок с вещмешком-наволочкой за спиной сопя рассматривает рекламу фильмов «Пойман во время сношения», «Сексуальные революционеры», «Сто долларов за ночь».
Сто долларов? Глупости! Вон в тридцати футах одна покуривает. Да кто когда давал ей больше десятки? За пятерку пойдёт. За смятую, потную пятёрку. Вот и счастье. Если, конечно, пятёрка шевелится в кармане
И слава тоже стоит недорого. Трёшку. За трёшку наберут при тебе в печатной лавке первую страницу газеты. И большими буквами сверху — всё, что ты захочешь. Например: «Морской пехотинец Билл Смит из Вайоминга женился на дочери миллионера». (Надо только следить, чтобы не получилось больше сорока типографских знаков, считая и расстояние между словами: больше сорока знаков не принимают).
И посылай эту штуку в родной Вайоминг. Все обалдеют от удивления.
На морячка спокойными рачьими глазами посматривает толстая киоскёрша с оливковым носом. Могучие груди на могучей кипе газет. Жуёт сосиску в длинной булочке — «хот дог». На сосиске — шматок солёной капусты. Из-под грудей выглядывает мистер Моррисов — знаменитый астролог, предсказатель судеб. На всю страницу заголовок: «Будет ли Америке счастье в 1969 году»? Надо же! Только год назад сосиска с булочкой стоила 20 центов. Теперь — 35.
Морячок интересуется насчет счастья. Получив с него центы, киоскёрша вытаскивает из-под грудей тёплую газету.
«Религиозная деятельность обещает быть весьма благодарной. Обращайте больше внимания на вести из дальних мест. Пишите друзьям и родственникам повсюду. Старайтесь иметь дополнительный отдых. Будьте интеллектуально наготове».
К чему наготове? При чем тут религиозная деятельность? Ничего определенного не говорит осторожный и таинственный мистер Моррисон, президент Всеамериканской гильдии астрологов.
И морячок сердито бросает газету в урну и что-то злое говорит тётке с сосиской.
Астрология нынче в США в большой моде. Некоторые считают, что даже слишком в моде, тревожно в моде.
Имеются астрологические поваренные книги — что когда готовить, астрологические руководства по женитьбе, астрологические книги свиданий. У бесподобного Тиффани можно заказать стаканы для коктейлей с вашим собственным гороскопом, выгравированным на стеклянной таре.
Имеется обширная астрологическая статистика.
Она утверждает, что в США около 10 тысяч астрологов, несколько десятков астрологических школ. Кроме гильдии, есть Американская федерация людей этой почтенной профессии.
За последние годы замечен явный астрологический прогресс, выражающийся в почти астрономических цифрах. Из 1750 ежедневных американских газет 1200 имеют постоянную рубрику «В мире звезд», где астролог печатает свою колонку с предсказаниями. В конце 40-х годов этим полезным делом занималось во всех Соединенных Штатах только 20 газет.
Известно, что у астрологов на приемах бывает в три раза больше женщин, чем мужчин. Социологи объясняют этот факт не тем, что мужчины не верят в астрологию, а просто они стеснительнее женщин.
Есть история американской астрологии. Она свидетельствует и о трудных моментах в развитии предсказательного дела. Например, большинство членов астррлогической федерации предсказало наступление конца света в 1962 году. Была названа даже точная дата. Предсказание было настолько аргументированно, что группа астрологических активистов, проживающая в штате Аризона, в ночь накануне гибели мира полезла на высокую гору, чтобы лучше было видно, как это все произойдет. Просидев на горе сутки, активисты разочаровались в астрологии и спустились вниз с твёрдой решимостью поколотить членов федерации, имевших несчастье проживать в благословенном штате Аризона.
Однако федерация выстояла кризис 1962 года и даже приумножила число своих сторонников в разных слоях общества.
Например, как сообщала американская печать, к У Тану пришла на приём известная актриса Марлен Дитрих, чтобы предупредить Генерального секретаря ООН о том, что день открытия очередной сессии Генеральной Ассамблеи выбран с астрологичёской точки зрения неудачно. «Небо против», — сказала Марлен.
В Нью-Йорке есть астролог, который заявляет (проверить справедливость его слов пока не удалось), что он является официальным астрологом британской королевской семьи. По его словам, он лично указал Елизавете Второй, какой день выбрать для коронации. «Она короновалась в самый удачный в астрологическом смысле день, — сообщил астролог журналистам. — Самый удачный день на протяжении десятилетия!»
О влиянии астрологов на процессы, происходящее в Белом доме, пока в американской печати никаких данных нет. Дата вступления Ричарда Мильхауза Никсона в должность — 20 января 1969 года — установлена конституционно.
Из офиса 37-го президента США рассылается бессчетное множество («Нью-Йорк таймс» полагает, что не меньше 300 тысяч) конвертов с золотообрезными, крепенькими картонками: «Инаугурационный комитет просит Вас оказать честь своим присутствием на торжественной церемонии вступления в должность…»
Над планированием и организацией торжества, которое обойдется американским избирателям в 2 миллиона долларов, трудятся в Вашингтоне 3 тысячи человек и одна солидных размеров электронно-счетная машина. Функция компьютера — переварить в своем таинственном нутре и безошибочно совместить список приглашенных (длина — 5 миль) со списком заказываемых номеров в отелях (длина не установлена), чтобы никому не послали приглашение дважды и чтобы никто не остался без гостиничного номера.
Натужно урча, крутит свои интеллектуальные шестерни могущественный компьютер. А слабее, несовершенные люди всё ещё бьются над нерешенными проблемами: какого издания Библию следует держать в руках новому президенту, когда он будет произносить клятву? допускать ли приветственные речи присутствующих или не допускать? надевать ли будущему президенту фрак или обойтись простым темным сюртуком и визиточными брюками в полоску?
Но хотя нерешенных проблем еще полным-полно, американцы, на мой взгляд, не испытывают особых волнений по поводу предстоящей инаугурации. Они оптимисты, они не сомневаются, что все многоважные вопросы касательно брюк в полоску будут в конце концов успешно решены. Можно уверенно предвидеть, что в полдень 20 января1969 года все буде так, как тому быть подобает.
Вот если бы с тем же оптимизмом и той же уверенностью американцы могли предвидеть и предсказать будущую политику избранного ими президента! Однако в этом деле даже самые прославленные американские астрологи и лишенные склонности к мистицизму седые газетные обозреватели пасуют.
Казалось бы — чего проще! Берите в руки предвыборные заявления нового президента — и там всё чёрным по белому. Но ведь вот что интересно: я прочёл сотни статей-гаданий и статей-предположений о том, какой будет политика будущего правительства, но ни одному автору даже в голову не пришло основывать свои предположения на том, что Никсон говорил перед выборами избирателям. Серьезный американский астролог или. журналист в ответ на такое предположение лишь поднимет густые брови и снимет очки, чтобы пристальней в вас вглядеться — действительно ли вы столь наивны или только притворяетесь?
Вот почему во многих газетах и журналах, обсуждающих возможную будущую политику президента, ее называют непредсказуемой. И еще одно слово стало модным и распространенным, как гонконгский грипп — «прагматизм». Тоже в применении к будущей политике.
Это слово сейчас произносят с ударением на каждом слоге: пра-гма-тизм. Звучит позитивно и определенно. Но на самом деле ничего не прибавляет к стремлениям американцев предугадать будущую политику своего президента.
После того как Никсон объявил состав нового кабинета и назвал своих советников по Белому дому, газеты писали, что назначенные Никсоном люди — не слишком правые и не слишком левые, а, так сказать, в самый раз. И опять стекало с пера удобное и ни к чему не обязывающее слово «пра-гма-ти-сты». Для тех, кто не слишком обременен политическим и философским опытом, пояснялось, что прагматисты — это люди, принцип деятельности которых стоит в том, чтобы не придерживаться никаких принципов.
Однако отказывать в принципах людям, которые 20 января 1969 года станут правительством Соединенных Штатов, было бы несправедливым. Все они в основном крупные банкиры, юристы крупнейших корпораций, люди большого и очень большого бизнеса. Сам Никсон, направляясь в Белый дом, покидает весьма важные кресла (директорские и члена правления) нескольких корпораций с общим капиталом в 11 миллиардов долларов (крупнейшая среди них — «Мючуал лайф иншурэнс» — страховая компания с капиталом в 3,3 миллиарда долларов, контролируемая банками Моргана).
Вряд ли можно предполагать, что такая группа людей способна вести иную политику, кроме той, что должна обеспечивать им стабильность положения и упрочение позиций. И если это не политический и философский принцип, то, во всяком случае, политический и философский инстинкт классового сознания.
Аналитики американской политической жизни не ждут от нового правительства новых идей или смелых реформ. А посему к слову «прагматизм» для характеристики будущей политики прибавили еще прилагательное «консервативный».
На этом осторожном определении сходится, пожалуй, большинство буржуазных обозревателей.
Но как конкретно выразится политика «консервативных прагматиков», никто не решается предсказывать.
Некоторые обозреватели вообще склонны считать, что членам нового кабинета пока просто некогда думать о политике. Слишком уж много навалилось на них забот.
Разве переезд в Вашингтон простая штука? Миллион проблем, гораздо более актуальных, чем проблемы войны, расизма, преступности, нищеты: где жить? в. какую школу ходить детям — не в публичную же с неграми? что надеть жене на инаугурацию? что делать со старым домом — продавать или сдать внаем? ну а кухарка Мэри — как быть с ней? брать ли с собой в Вашингтон (она готовит такой замечательный яблочный пирог с помидорами!) или нанять там нечто более столичное?
Считают, что единству кабинета, о котором так много и часто говорит Никсон, грозит серьезное испытание, когда жены начнут охотиться за домами в Джорджтауне, пригороде Вашингтона. Вообще, жены в новом кабинете будут, как видно, играть немалую роль. По распоряжению будущего президента они, наравне с мужьями, проходят высшее «засекречивание», так называемую «Кю-чистку». Это делается для того, чтобы правительственные подруги смогли присутствовать на самых высоких государственных совещаниях, включая и совещания по международным и военным делам. Никсон мотивировал свое решение так: «Жены министров умны и кончали колледжи — пусть же они будут в курсе того, чем занимаются их мужья, это даст им чувство причастности».
Не исключена возможность, что нововведение вызвано не только заботой о крепости министерских семей (не будет отговорки: был на совещании), но имеет значение и чисто научного эксперимента на тему: «Действительно ли женщины не умеют хранить секреты?»
Ну, а что делают те, кто покидает правительственные учреждения Вашингтона?
Для них это сложное, так называемое «транзитное» время наполнено заботами противоположного характера. Надо получить где-то хорошее место взамен государственного, надо решить, что делать с домом в Джорджтауне (слышали, как Катценбах выгодно продал?), надо поспешить с замужеством дочки и надо в конце концов побывать на всех вечеринках — поминках по уходящей администрации — и, между прочим, завязать связи с пришельцами — вдруг удастся остаться в должности.
Эти действия иногда напоминают поступок молодой вдовы из Бруклина, которая поместила на свежей могиле своего мужа такое объявление: «Здесь лежит Билл Смит. Его вдова, высокая блондинка 27 лет, принимает соболезнования по адресу…»
В распоряжении Никсона около трех с половиной тысяч постов с окладом от 23 до 35 тысяч долларов в год, которыми он может вознаградить друзей по партии или утешить перебежчиков. Среди постов есть такие необременительные, как, например, должность исполнительного директора Комиссии по непристойностям порнографии, которая, впрочем, если бы занималась своим делом всерьез, стала бы, пожалуй, самым загруженным ведомством во всём правительстве.
Поэтому далеко не все демократы щепетильны в вопросах «партийной принципиальности». Один из высших чиновников министерства транспорта, некий Джон Макгрудер, который всегда считался завзятым демократом, недавно повесил на стене своего кабинета портрет с собственноручной дарственной надписью Юлиуса Страуса, небезызвестного председателя Комиссии по атомной энергии во времена республиканца Эйзенхауэра. И всем посетителям из новой администрации Макгрудер объясняет: «Я был помощником Страуса по административной части. А вы понимаете, конечно, что нельзя быть другом Страуса и при этом оставаться очень примерным демократом». Говорят, Никсон собирается принять это обстоятельство во внимание и оставить транспортного чиновника на посту.
Нечего говорить, что к вдовьим ухищрениям прибегает лишь сошка не более чем среднего размера.
Что касается, например, самого Джонсона, то его многомиллионное состояние избавляет его от хлопот о хлебе насущном.
Всё свободное время он собирается посвятить, как известно, созданию библиотеки своего имени и истории своего президентства. Кроме печатной истории, начинается работа над джонсонианой устной. Я имею в виду, понятно, не народные сказания и легенды, а вещи, более прозаические. Специальные люди пой руководством техасского историка Джо Бертрама Франца будут записывать на магнитофонную плёнку воспоминания о Джонсоне разных политических деятелей.
Джонсон, заинтересованный в том, чтобы история сказала о нем свое решающее слово еще при его жизни, спросил Франца, долго ли тот собирается возиться с пленками. «Года три», — ответил звуковик. «Не выйдет, — махнул рукой Джонсон. — Десяток, лет у вас уйдет только на запись моих врагов».
Видимо, не очень надеясь на точность воспоминаний своих современников, президент сам уже продиктовал на магнитофон несколько километров выдержек из своих бесед с Раском, Макнамарой, Клиффордом, начальником ЦРУ Холмсом, генералом Тэйлором. Все эти записи касаются советов, которые Джонсон получал от своих сотрудников по вопросам войны во Вьетнаме. Джонсон явно не хочет взваливать на себя всю ответственность, за позор Америки.
Так что, как видите, все заняты. И посудите сами — до политических ли проблем сейчас? До экономических ли?
Вот почему транзитное время в Вашингтоне в достаточной степени скучно, уродливо и, по мнению некоторых американских аналитиков, опасно, как всякий паралич, даже временный.
Институт Гэллапа провёл опрос общественного мнения: «Будет ли новый президент великим президентом, хорошим, удовлетворительным, или плохим?»
С обычным тщанием сотрудники института проинтервьюировали 1558 американцев в 300 географических пунктах страны. Вот этот массовый гороскоп на нового президента США. В то, что 37-й президент будет великим, верит 6 процентов американского населения. 51 процент полагает, что он будет хорошим. 34 процента не ставят ему оценки выше «уд». 6 процентов заявляют, что он будет плохим. 3 процента опрошенных, по разным причинам воздержались от высказываний по этому актуальному вопросу.
Само по себе наивное массовое гадание на кофейной гуще не имеет значения. Однако обращают на себя внимание несколько небезынтересных деталей. Из тех, кто во время выборов в ноябре голосовал за Хэмфри, только один процент тешит себя надеждой, что следующие четыре года США проживут под управлением «великого президента». А вот среди тех, кто голосовал за Уоллеса, таких оптимистов — 7 процентов. Насчёт «хорошего президента» та же картина: среди бывших сторонников Уоллеса больше веры в Никсона, чем среди бывших сторонников Хэмфри.
Из голосовавших за Никсона 20 процентов считают, что он будет президентом «на тройку», и (это уж совсем интересно!) 1 процент из них же безнадежно полагает, что Никсон будет президентом плохим.
Ах это знаменитое-презнаменитое, странное-престранное, конкретное-преконкретное, наивное-пренаивное американское счастье! Оно так трудно ловится, оно так изменчиво, непредсказуемо!
Дошлые историки, изучая вопрос бурного увлечения астрологией в Соединённых Штатах, натолкнулись на опасную параллель. «Коррумпированные и гниющие великие империи древности всегда обращались к сверхъестественному. С астрологами постоянно консультировались и в Афинах ив Древнем Риме, в период упадка». Я привожу эти слова из журнала «Нью-Йорк таймс мэгэзин» и поэтому оставляю на его совести опасную историческую параллель, которая, однако, если приглядеться, в данном случае не кажется совсем уж бессмысленной.
Где вы, члены Всеамериканской гильдии астрологов? Где ты, осторожный апостол святой Джозеф, так и не наказавший мошенника Антонио, похитителя чьих-то щёток, и не предотвративший разорение брадобрея Крауна? Расскажите, что будет с Америкой? С этой страной, где на мысе Кеннеди запускают к Луне космонавтов, а в 10 милях от космодрома обучают детей расизму и учителей арестовывают за упоминание теории Дарвина.
Молчат члены федерации. Молчит поднаторевший в юридических делах архиосторожный апостол.
Много непредвиденного принес 1968 год Америке. Я помню, как астрологи и газетчики весной предсказывали полное поражение Никсону, помню, как уверенно предопределяли победу Джонсону, как потом удивлялись его отставке, как видели будущим президентом Боба Кеннеди и как пуля, не считаясь с положением звезд, вычеркнула его из списка кандидатов и живых, помню, как поражались успеху Юджина Маккарти, а после Чикаго уверенно говорили о гибели левых сил.
Много было в 1968 году несбывшихся предсказаний. Пожалуй, только одно исполнилось в полной мере. В Чикаго, во время конвента демократической партии, я увидел в руках у молодого парня, лицо которого было покрыто слоем вазелина (защита от газа «мэйс»), фанерный плакат. На нем черной краской было написано: «1968 год — год неспокойного солнца. Всякое может случиться». Парень стоял возле отеля «Конрад Хилтон» перед стеной полицейских в газовых масках и смотрел на них с сочувствием пророка.
Чуть позже я видел, как голубые полицейские зверски били пророка, а на фанерный плакат под ногами падали тёмные капли его крови.