Павел Алин МОЛЧАЛИВЫЙ ОТВЕТ

Павел Алин

МОЛЧАЛИВЫЙ ОТВЕТ

Сорок пятое тайное заседание комитета по вручению секретных Нобелевских премий началось. По давней традиции, открыл его Король. Сняв с головы жокейскую кепочку и положив её на стол, он начал речь.

— Дорогие друзья, — произнёс монарх, оглядывая небольшой подвал, где на кособоких скамейках, ящиках и просто на полу сидели около сорока немолодых уже мужчин — цвет мировой науки. — Извините за конноспортивный наряд, пришлось сказать жене, что на лошади покатаюсь в горах.

Мужики понимающе загудели. Большинство из них, не обременяя себя вычурными выдумками, отпросились из дома кто на рыбалку, кто на охоту. Поэтому у стен подвала стояли и лежали удилища, спиннинги и ружья различных систем. И одеты были все соответственно.

— Мы собрались сегодня, чтобы воздать должное профессору Сайленсу из Института генных исследований, — продолжил король. — Ему удалось установить контроль над одним из главных разрушителей семейного покоя.

Учёные мужи одобрительно загудели. К монарху подошёл невысокий мужчина.

— Прошу Вас, профессор Сайленс, — просиял Король, — Нобелевский комитет готов заслушать Ваше сообщение.

— Коллеги, друзья, мученики, да что там мученики, страдальцы, — заговорил Сайленс и смахнул внезапные слёзы. — Мы с вами, как и наши предшественники, неустанно, но, к сожалению, без особого успеха боролись с этим врагом. Имя его всем хорошо известно. Это женская эхолалия, подкреплённая элоквенцией. Проще говоря, неконтролируемый словесный поток, который каждый вечер извергается на каждого женатого мужчину на нашей планете.

Профессор закашлялся. Достав из кармана рыбацкой куртки стальную фляжку, он сделал несколько глотков и продолжил выступление.

— Мне и моим коллегам удалось обнаружить и найти воздействие на женский ген, который повинен в этой беде. И сейчас есть панацея от болтливости, которая иссушает мужской мозг и убивает половое влечение! Человечеству не грозит более навязанный женщинами мужской идиотизм и приобретённая от этого импотенция! Мы отныне можем контролировать деятельность этого гена. Любому женатому мужчине теперь достаточно вечером сказать своей жене «миракулюм-мираколо» и дёрнуть её за затылочный пук волос. И сразу же произнести число. После чего жена в течение восьми часов сможет выговорить только столько слов, сколько было обозначено числом. Два, так два, сто, так сто. Полевые испытания, доложу я вам, прошли блестяще. Сейчас я, мой свояк и наш тесть уже четыре месяца наслаждаемся вечерней тишиной.

В зале раздались рыдания. Суровые мужи, закалённые в битвах познания сущего, плакали, как дети. Они обнимались, хлопали друг по спинам, доставали фляжки и пили веселящие напитки. Король, поднатужась, выставил на стол две коробки с шампанским.

— Братья, — профессор поднял руку. — Мы предусмотрели даже отклонения от нормы. Если жена не имеет волос, то ей можно просто дать лёгкий щелчок по затылку. А тем стервам, которые любят притворяться глухими, когда вы их о чём-либо просите, достаточно просто показать бумагу с этими написанными, не побоюсь слова, волшебными словами. Выпьем же, друзья, за это заклинание, полученное строго научным путём. Знания помогли нам побороть вековой недуг! За процветание человечества, друзья!

Через месяц после вручения профессору Сайленсу секретной Нобелевской премии — пары золотых ушных затычек, цвет мировой науки во главе с Королём, вновь собрался вместе.

Печальная процессия, впереди которой несли гроб с телом Сайленса, медленно двигалась по дороге.

— Всё как-то внезапно произошло, — рассказывал один из шедших академиков другому. — У жены Сайленса вечером закончился словесный лимит, а она хотела, чтобы наш коллега помог ей почистить лук. Сайленс не понял, чего она желает. Тогда она в отчаянии молча взмахнула руками, в одной из которых была чугунная сковорода. И в тишине, эта железная кухонная утварь раскроила нашему собрату голову. Вон она, мадам Сайленс, с Королём рядом идёт.

Одетая в чёрные одеяния, неутомимо рыдающая, похожая на Геркулеса, только в женском платье, вдова, вытирая слёзы, что-то без остановки говорила главе Нобелевского комитета. На лице монарха застыло выражение непреодолимого мучения.