Гибель «Титана»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Гибель «Титана»

Середина 70-х годов прошлого века характеризовалась сложной военно-политической обстановкой в мире. Противостояние между СССР и США нарастало, страны-участники НАТО наращивали свой военный потенциал, постоянно вели испытания ракетного оружия и средств противоракетной обороны, отрабатывали тактику нанесения ядерных ударов с надводных и подводных кораблей.

Руководство Генерального штаба Вооруженных Сил СССР трезво оценивало сложившуюся ситуацию и понимало: для обеспечения безопасности страны требуется большее количество сил и средств радиоэлектронной разведки морского базирования. То есть нужны были новые разведывательные корабли, оснащенные самыми совершенными техническими средствами.

Эту мысль министр обороны донес до членов Политбюро ЦК КПСС. Состоялось решение высшего партийного органа страны, а в 1976 году и постановление Правительства СССР, которым предусматривалось строительство самого большого в мире разведывательного корабля-атомохода проекта «Титан».

Главным вдохновителем и организатором создания такого поистине уникального корабля-гиганта стал начальник направления разведки ракетного и космического оружия, а потом и замначальника 6-го управления генерал-майор Владимир Роговой.

К этой важной тематике Владимир Петрович пристрастился еще будучи начальником группы «Тростник» на Кубе. Он стал настоящим профессионалом в этом вопросе, хорошо изучил все тонкости проблемы, обладал несомненным инженерным талантом. Руководство управления всячески поддерживало смелые инициативы Рогового, Научно-исследовательский институт Военно-морского флота разработал более полутора десятков вариантов компоновки корабля и представил их на рассмотрение Главных управлений кораблестроения ВМФ и разведки Генштаба.

После долгих обсуждений был выбран вариант корабля с атомной силовой установкой, которая обеспечивала по сути неограниченную автономность плавания и огромную энергетику, необходимую для работы разведывательного комплекса, в состав которого входил уникальный корабельный локатор.

Сам радиолокатор обладал колоссальной мощностью, фазированной многофункциональной решеткой, способной отслеживать одновременно движение большого числа компонентов сложной баллистической цели.

Кроме локатора на корабле планировалось установить комплексы радио-, радиотехнической и оптико-электронной разведки. Все они управлялись из единого центра обработки и анализа данных.

Корабль «Титан» строился с большим трудом – около 10 лет на Балтийском судостроительном заводе им. С. Орджоникидзе в Ленинграде. В его возведении принимало участие около 300 научных и производственных предприятий, входящих в состав 15 министерств.

Самым сложным, как и ожидалось, оказалось создание радиолокатора. Его мощность обеспечивала дальность наблюдения до 700 км. Можно с уверенностью сказать, таких корабельных локаторов тогда не существовало не только в нашей стране, но и в мире.

Несмотря на все трудности, на корабле, получившем наименование «Урал», в январе 1989 года подняли военно-морской флаг. Он был принят в состав флота и совершил переход к месту своего базирования в бухту Абрек под Владивостоком. Первым командиром атомохода стал капитан 1-го ранга Илья Кешков.

Военная разведка возлагала на этот уникальный корабль большие надежды. Однако старания организаторов строительства и проведения испытаний обеспечить его боевое использование ни к чему не привели, «Урал» оказался невостребованным.

Генерал-майор Юрий Крестовский вспоминает характерный случай, произошедший на одном из высоких совещаний в Министерстве обороны в те годы.

«Все, кто принимал участие в создании «Урала», не могли понять причину такого безразличного отношения к кораблю, на создание которого был потрачен не один десяток миллионов рублей.

Будучи уже начальником оперативно-технического управления ГРУ, мне довелось участвовать в совещании, которое проводил начальник Генштаба генерал армии Михаил Моисеев. Оно было посвящено рассмотрению проекта очередного пятилетнего плана по государственным заказам техники.

На совещании присутствовали главкомы видов Вооруженных сил, родов войск.

Открывая совещание, генерал Моисеев обратился к Главкому военно-морского флота адмиралу Чернавину:

– Хотелось бы знать, кто является хозяином корабля под названием «Урал».

Чернавин отвечает, что строило корабль Главное разведуправление Генштаба.

Тогда генерал Моисеев спрашивает начальника ГРУ Михайлова. Тот говорит, что, когда строился корабль, его в ГРУ не было.

Повисает пауза, и в следующую минуту звучит замечание генерала армии Моисеева о том, что его в тот период в Генштабе тоже не было.

На этом обсуждение судьбы «Урала» завершилось. Перешли к рассмотрению повестки дня.

Разумеется, на совещании были офицеры, которые могли профессионально и компетентно ответить на все вопросы, касающиеся корабля «Урал», но это уже никого не интересовало».

И, тем не менее, как мы уже сказали, флаг на «Урале» был поднят в начале 1989 года, а спущен в сентябре 2008-го. До своего 20-летия уникальный корабль не дожил всего три месяца. Но как он «жил» все эти годы? Чтобы ответить на столь не простой вопрос, мы попросили нашего коллегу во Владивостоке военного журналиста Виктора Щербину разыскать тех, кто в разные годы служил на корабле. Вот что рассказали ему офицеры, чья жизнь и служба была связаны с «Уралом».

Капитан 2-го ранга запаса Вячеслав Глушак. На корабле с 1993 по 1997 г.

– Мы служили на корабле, опередившем свое время. Он являлся самым удивительным и уникальным не только в Военно-морском флоте СССР, но и в мире. Задумка была грандиозная, воплотить ее в жизнь могла только советская система военной науки и промышленности. Огромный, трехмачтовый атомный корабль-разведчик. 1000 человек – экипаж. Если бы СССР потянул еще два таких гиганта, то системой глобального слежения можно было бы охватить всю планету.

Когда девчонки спрашивали на танцульках наших матросов: «Где служите?», те отвечали: «На «Урале»«. И с гордостью добавляли: «Наш «Урал» может американские ракеты разворачивать и обратно в Америку посылать!»

Представьте себе, огромная ЭВМ через весь поперечник корабля! Анализируя разведданные, она с определенной вероятностью выдавала прогноз: из какой точки, во сколько будет нанесен удар, каким оружием и по каким объектам. Вот так.

Даже бытовые условия были уникальны для боевого корабля. Сауна, русская парная, бассейн, в котором можно устраивать заплывы, спортзал для игры в баскетбол и мини-футбол, биллиардная, 2 салона игровых автоматов, телецентр.

Теперь о людях. Я служил под началом капитана 1-го ранга Михаила Тагана-Барановского. Очень противоречивая личность, но личность! Он был достойным преемником первого командира «Урала» капитана 1-го ранга Ильи Кешкова, которого экипаж называл папой. К сожалению, я его не застал! Говорят, был блестящий морской офицер.

Однако в условиях безвременья, в которых оказался «Урал», придя в «Техас» (так на флоте называют поселок Тихоокеанский, а ныне – город Фокино), понадобились более жесткие командирские приемы. На моих глазах Таган-Барановский рвал и давил «уральцев», как тузик грелку. И люди зашевелились, подтянулись. Если бы в 1993-м страна чуть-чуть дала средств на завершение проекта, уверен, наш корабль стал бы гордостью ВМФ и отечественной военной науки и был бы в строю до сих пор. Возможно, что сегодня всю ЭВМ «Урала» заменит какой-нибудь японский чемодан, но в 80-х – 90-х это были уникальные комплексы... Кстати, в «Техасе» сразу построили многоэтажку для специалистов из Питера, которые должны были довести корабль до ума, но начались лихие 90-е, и стало не до этого!

Корабль был головной болью для эскадры, мне кажется, что в ту пору комэски его тихо ненавидели. Как-то в 1995-м к нам приехала правительственная комиссия решать дальнейшую судьбу корабля! Они просто обалдели от наших масштабов, одних офицерских кают 4 палубы! Уже не помню фамилию молодого политика, который в ту пору что-то решал, но мысль его запомнил: «Давайте заведем «Урал» и поставим в линию на Малайзию. Будем возить мешочников, он за год себя окупит, и еще на ремонт заработаете!» Согласитесь, мысль в стиле лихих 90-х. Почему-то не срослось. Потом долго витала идея сделать из корабля плавучую атомную электростанцию для Приморья, когда начались перебои в подаче электроэнергии.

Конечно, были у нас проблемы, с которыми экипажи других кораблей не сталкивались. Многие выпускники сухопутных военных училищ, обслуживающие специальные комплексы, как к нарушению свободы личности относились к ограничениям схода на берег, и не видели для себя перспектив в службе на корабле. Я по-своему пытался поддерживать нормальную атмосферу в коллективе, даже Якубовичу на «Поле чудес» писал. Леонид Аркадьевич на всю страну заявил, что берет над «Уралом» шефство, правда, его телевизоры и футбольные мячи так до корабля и не дошли. Наверное, в Москве оказались нужнее. Еще немного о людях. Из тех, на ком держался корабль – офицеры Сергей Бакунец, Анатолий Моисеенко, Игорь Садов, Сергей Гейне, Николай Ермилов, Сергей Савченко, Сергей Шкурупий, Василий Кваско. Такими людьми страна должна гордиться.

Капитан 2-го ранга запаса Геннадий Ивасько. Службу на «Урале» проходил с августа 1991 года по август 1998 года. Командир дивизиона радиотехнической разведки.

– БАРЗК «Урал» был действительно уникальным кораблем разведки. Но вся его беда, по моему глубокому убеждению, в том, что был построен не в то время и не в той стране. Любая другая страна такой корабль расположила бы заботливо у стенки, обеспечила всем необходимым, отправила в море и держала бы его там годами. Большинство офицеров и мичманов мечтали выйти в море на «Урале».

Я пришел на корабль в 1991 году лейтенантом. Но еще на 5-м курсе военно-морского училища проходил стажировку на «Урале». Перед выпуском из Калининградского ВВМУ командование факультета провело опрос курсантов-выпускников. Я честно признался, что хочу после выпуска попасть на ТОФ, именно на «Урал». Недавно в Интернете прочитал какую-то статью про флот. Коснувшись судьбы моего корабля, автор высказал гнусное мнение, мол, на «Урал» ссылали офицеров-неудачников. Категорически не согласен.

Мой первый наставник капитан-лейтенант Андрей Побегайлов – образцовый корабельный офицер. Всегда спокойный, выдержанный. Толково все объяснит, покажет. Если надо, повторит дважды, трижды. Компанию поддержит, но без фанатизма.

Мой непосредственный командир Юрий Чиликов имел широчайший кругозор и обладал энциклопедическими знаниями, за 7 лет совместной службы никогда не повысил голос. Чем злее он становился, тем тише говорил. Иногда даже приходилось ему говорить: «Юра, не шепчи!»

Большой удачей в своей жизни считаю встречу с капитаном 3-го ранга Вячеславом Глушаком. В дальнейшем он стал нашим заместителем и моим другом. Заместителем командира с большой буквы. Умел не только «сжать экипаж» в один кулак для решения поставленной задачи, но и настроение людям поднимал. Писал песни, рисовал, отличный собеседник и душа любой компании.

Как можно назвать неудачником хирурга от Бога старшего лейтенанта медицинской службы Мовсеса Габриеляна? А командир БЧ-5 капитан 3-го ранга Сергей Сенькин при мне учил правилам борьбы за живучесть штабного адмирала. Умница механик!

И матросы у нас служили хорошие, ответственные. Из подчиненных особо хочется отметить старшего матроса Андрея Янкаева, последнего из служивших 3 года, уволившегося в 1992 году. Родом Янкаев из Узбекистана, Гулистанская область. До службы у него дома не было ни радио, ни магнитофона. По его словам, он телевизор видел только у соседей.

За время службы Андрей с помощью офицеров стал высококлассным радиометристом. Перед увольнением в запас собрал своими руками портативный магнитофон. Вот что среда технарей делает с человеком, казалось бы, далеким от техники. А еще это говорит об отношении к военной службе матросов и пользе военной службы для молодых людей.

Это уже после того, как корабль разграбили, махнули на него рукой, после того, как поставили к пирсу умирать – сюда стали списывать «самых лучших» на флоте моряков. Сейчас, находясь в запасе, я нисколько не жалею, что попал служить на «Урал». Я был частью этого уникального корабля. Да, обидно, что не удалось выйти на нем в море. Обидно, что корабль умер. Но я получил огромный жизненный опыт. В жизни бывают разные ситуации. Но в моей памяти об «Урале» сохранилось только хорошее.

Капитан 2-го ранга запаса Александр Палий. Заместитель командира по воспитательной работе БАРЗК «Урал» с 1998 по 2008 г.

– На момент перехода корабля «Урал» с Балтики на Тихоокеанский флот в районе Красного моря был обнаружен запуск баллистической ракеты американцев. В течение пяти минут об этом доложили на КП флота, за что получили благодарность Михаила Горбачева.

Корабль сам по себе уникален вот почему. Во-первых, большой экипаж, только офицеров триста человек, почти столько же мичманов и от шестисот до восьмисот человек личного состава.

Во-вторых, это корабль практически неограниченной автономности. В силу того, что на нем стоит атомный реактор, он может ходить где угодно и сколько угодно, единственное – пополнение запасов продовольствия. Вода своя, на основе реактора работают опреснители. Есть как холодная, так и горячая вода. Созданы прекрасные условия для личного состава.

Центр управления почти такой же, как центр управления космическими полетами.

Почему он остался единственным – наверное, был построен не в то время – перед развалом Советского Союза. Корабль создали, но не создали инфраструктуру. Как у американцев: вернулся корабль из похода, стал к стенке, отключился, перешел на береговое питание. Так же должен был делать и «Урал», и наши выработавшиеся на рейдах авианосцы.

Второе, «Урал» перебрасывали из одного управления в другое. А ведь по предназначению он должен был замыкаться на разведку флота. Но его передали эскадре, затем дивизии. То есть никто не был готов эксплуатировать корабль по полной программе. Кроме того, на «Урале» нужен был, как на подводных лодках, сменный экипаж. А где найти столько офицеров и мичманов? Заметьте, когда они пришли на ТОФ, было процентов 30 «зеленых» офицеров (я имею в виду сухопутных). Видимо, поэтому каждый год «Уралу» планировали, обещали походы, а в итоге случилось то, что случилось.

Потом, когда конкретно встал вопрос – что с ним делать дальше, – были предложения, начиная от плавучей атомной электростанции для Приморья до неподвижного узла разведки. Но для этого опять же, нужно было восстановить механику, запустить реактор, практически на 50–60 процентов восстановить корабль. «Минатом» репу чесал-чесал по поводу плавучей электростанции, но так ничего и не решил, потому что надо было вкладывать деньги, а денег на тот момент... Хорошо, что хоть выжили. И постепенно-постепенно мы пришли к тому, что экипажа на корабле уже нет, корабль стоит в заводе.

По моему мнению, молодой специалист должен приходить служить на боевой корабль. Учитывая тот факт, что ныне в период обучения в училище курсанты в море практически не ходят, что им дадут две недели практики на корабле? Командир посмотрел – толку от них... Лейтенант ничего не знает, кроме теории. По моему разумению, лейтенант, сразу попав на боевой корабль, должен пойти в море, все увидеть и пощупать своими руками. А сейчас что он может? Специальностью своей не занимается, в общем, гибнет как офицер. Но каждый год нам продолжают лейтенантов присылать, в то время как исчерпавшие свой ресурс корабли ржавеют у причальных стенок. Ну а что касается места, которое в моей судьбе занимает «Урал», – так десять отданных ему лет не могли пройти бесследно. Я очень люблю свой корабль и, как и большинство моих коллег, глубоко опечален его судьбой.

Капитан 1-го ранга Сергей Бакунец. Последний командир большого атомного разведывательного корабля «Урал». В 1994 году он принял должность командира артиллерийской батареи, а 27 сентября 2008 года спустил Андреевский флаг на родном корабле.

– Вся моя служба прошла на большом атомном разведывательном корабле «Урал». От командира артиллерийской батареи до командира корабля. Хотел бы я пройти этот путь еще раз, так же, если бы была возможность? Скорее да, чем нет. И о службе на этом корабле не жалею. А еще, очень хотелось бы выйти на нем в море. Мне известно много мнений и высказываний о корабле, его судьбе и экипаже. Далеко не со всеми согласен. Например, я не считаю судьбу корабля драматичной. Скорее, она была тяжелой, трудной. В неудачное время он был создан. ВМФ СССР в годы постройки БАРЗК «Урал» интенсивно развивался, поступали новые образцы вооружения и военной техники. Флот был океанским, выполнял задачи во всех уголках мирового океана. А для этого флоту, и не только ему, необходима полная, достоверная, оперативная и своевременная информация. Корабль такие задачи решать мог в любой точке мирового океана. Ведь с этой целью и создавался.

Уникальность корабля была в его оснащении, например, в совершеннейшим радиолокационном комплексе, создание которого явилось воплощением самых передовых идей военно-технической мысли того времени, в выдающемся электронно-вычислительном комплексе. И, просто, «Урал» был первым и единственным.

Наш родной корабль, к сожалению, стал кораблем одного похода. Я уже говорил, что в неудачное время довелось ему входить в состав ВМФ. Политические потрясения начала 90-х годов прошлого столетия сыграли отрицательную роль в его судьбе. Сокращение финансирования флота и в целом вооруженных сил страны повлияло на распределение денежных средств. Они направлялись на решение, как считалось тогда, других более важных задач. И «Урал» с его «уникальностью» стал не нужен.

Все попытки командования флота, объединения, соединения и корабля доказать обратное, к сожалению, не увенчались успехом. Знаете, корабль не был «тяжело больным». Кораблю и Экипажу (с большой буквы) жилось трудно. Были годы, когда на его содержание вообще не выделялось никаких средств. Я не имею в виду денежное довольствие офицеров и мичманов, которое иногда не выплачивали по полгода. Но люди честно делали свое дело несмотря ни на что. Экипаж содержал огромный корабль, обеспечивал его живучесть, ядерную и радиационную безопасность. И делал это, не имея даже самого необходимого количества материальных и технических средств.

Корабль в последние годы держался на самоотверженном, добросовестном труде людей, их инициативе, изобретательности. Очень много достойных офицеров, мичманов, старшин и матросов служило на корабле. Их большинство. На их честном труде держался корабль. Но труднее всего было механикам. Им моя особая благодарность. Не считаю, что к экипажу БАРЗК «Урал» было какое-то иное отношение, чем к другим. Поэтому обеспечение жильем «уральцев» было не лучше и не хуже, чем у других тихоокеанцев. Правда, есть в городе Фокино целый многоквартирный 9-этажный дом, который был построен для экипажа корабля, и называют его «уральским». Но всех его квартир едва ли хватило для трети наших офицеров и мичманов. Имея или не имея жилье, служили на «Урале» офицеры и мичманы честно. Изо дня в день добросовестно «тянули лямку». И никакая «аварийная» ситуация не могла заставить их уклониться от выполнения своего долга. Это не красное словцо. Это правда. Это то, чего очень многие не замечали или делали вид, что не замечают, считая труд «уральцев» и не трудом вовсе, а времяпрепровождением. Потому и не было, и не возникло, и не могло возникнуть на нашем корабле никакой чрезвычайной ситуации. Экипаж делал все, что мог, даже больше. Особенно в последние годы.

Каким было настроение людей? Большинство моих офицеров и мичманов, старшин и матросов хотели пойти в море. Особенно желали это молодые офицеры. Конечно, мы понимали, что кораблю уже не оторваться от причала. Но уныния не было. Флот живет. И все, кто хотел продолжать службу на кораблях, продолжают ее сейчас в других экипажах. И мне не стыдно за моих людей. Не стыдно за то, как они служили на «Урале».

Чтобы корабли жили, они должны ходить в море и для них должна быть создана система базирования. Для БАРЗК «Урал», как и для «Минска» и «Новороссийска», планировалось создание береговой инфраструктуры. Но события начала 90-х не позволили это сделать. В завершение скажу, что другого корабля в моей судьбе и службе не было. Не довелось пойти в море... К сожалению, пришлось совершить на корабле последний «поход», не самый славный, но не постыдный.

Что добавить к словам офицеров-» уральцев»? Собственно, и добавлять нечего. Они сказали все.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.