«Волос Богородицы»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

«Волос Богородицы»

Первый ядерный взрыв, как известно, был осуществлен в Советском Союзе 29 августа 1949 года. Проводился он в большом секрете. Однако уже через несколько суток о нем узнали американцы. Но как?

Вопрос о том, каким образом просочилась информация о советском ядерном взрыве, долго мучил и руководителей нашей страны, и ученых-атомщиков.

Оказалось, что ее источником стала система обнаружения ядерной энергии, созданная в США в 1947 году. Специальный датчик, установленный на самолете, совершавшем полеты из Аляски в Японию, обнаружил повышенный фон радиации в верхних слоях атмосферы. А поскольку в США в этот период испытаний не проводилось, ответ был очевиден – «Советы» взорвали атомную бомбу.

Однако ничего этого в Советском Союзе тогда не знали. Соединенные Штаты создание своей системы дальнего обнаружения, разумеется, держали в тайне. Пришлось нам самостоятельно пройти столь нелегкий и достаточно длинный путь. Но мы его прошли. И создали нашу, советскую службу специального контроля (ССК) за ядерными взрывами.

А истоки ее – в службе радиоразведки ГРУ. Здесь она делала свои первые робкие шаги, терпела первые неудачи, отсюда, из этого коллектива, вышел первый начальник и создатель ССК – доктор физико-математических наук, лауреат Ленинской премии, генерал-майор Александр Устименко.

Вообще история контроля за ядерными взрывами восходит к июлю 1949 года. Когда через полвека, в 1999 году, были рассекречены некоторые материалы по советскому ядерному проекту, выяснилось, что в архивах сохранился важный документ. Речь идет о приложении №1 к протоколу № 82 заседания Специального комитета при Совете Министров СССР от 20 июля 1949 года. Так вот в этом приложении сказано: «В целях получения дополнительных данных о возможностях дальней инструментальной разведки места взрыва считать необходимым:

а) наблюдение радиопомех, производимых взрывом на приемных станциях г. Новосибирска, Омска и Алма-Аты».

Я беседовал с ветеранами ССК, исследователем и историком этой службы полковником Алексеем Васильевым. К сожалению, пока не удалось выяснить, кто проводил эти первые наблюдения и каких результатов добился. С большой долей уверенности можно считать, что итоги наблюдения были неудачными, так как первый успех по обнаружению радиопомех пришел только через несколько лет, в 1953 году.

Следует сказать, что так называемый радиотехнический метод обнаружения был одним из нескольких методов, разрабатываемых в то время. Вот как об этом сообщал академик И. Кикоин научному руководителю атомного проекта академику И. Курчатову в 1957 году:

«В настоящее время существует ряд способов обнаружения атомного взрыва, произведенного в какой-либо точке земного шара, удаленной от места наблюдения: радиоактивность, сейсмический, акустический и радиотехнический методы».

Да, в теоретическом плане посыл академика Кикоина оказался совершенно правильным. В последующем это подтвердится практикой. Но тогда, в начале 50-х годов зарегистрировать эти самые радиосигналы от атомной бомбы было ох как непросто.

В 1953 году при взрыве первого в СССР термоядерного заряда все получится. Военные связисты подполковники Е. Петухов и Г. Данилов под руководством подполковника С. Давыдова проведут успешную регистрацию радиоизлучении взрыва на удалении 70 километров от эпицентра.

О том эксперименте непосредственный участник С. Давыдов потом будет вспоминать так: «... И. В. Курчатов просил проверить, не сопровождается ли ядерный взрыв электромагнитным излучением в диапазоне радиоволн. Игоря Васильевича уже несколько лет мучил вопрос о том, каким образом США... после события располагали исчерпывающей информацией о проведенных в СССР ядерных взрывах.

По моей рекомендации Петухов и Данилов собрали войсковые радиоприемники различных диапазонов волн, вместо наушников присоединили к ним гальваномеры шлейфного осциллографа. Один гальваномер подключили к фотоэлементу, ориентированному на эпицентр взрыва. Весь комплект аппаратуры разместили в лабораторном корпусе на удалении 70 километров от места взрыва. Почти все радиоприемники в момент вспышки зарегистрировали радиоимпульс».

Первый успех окрылил. Экспериментальное подтверждение учеными возможности дальнего обнаружения ядерных взрывов, проводимых на иностранных полигонах, заставлял двигаться вперед.

В феврале 1954 года в Министерстве обороны СССР было проведено специальное совещание. Участниками его стали ученые, военные связисты, разведчики. Обсуждался один вопрос: возможности обнаружения ядерных взрывов, проводимых США на атоллах Эниветок и Бикини, методом регистрации радиоимпульсов с использованием средств связи.

В совещании приняли участие академики И. Кикоин, А. Щукин, членкоры Академии наук Ю. Кобзарев, А. Кугушев. Министерство среднего машиностроения представлял генерал-майор Н. Павлов, войска связи – маршал И. Пересыпкин, 6-е управление Минобороны генерал-лейтенант В. Болятко.

От военной разведки были генерал-лейтенант М. Шалин, полковники М. Рогаткин и А. Устименко.

Итогом этого совещания стало создание в ГРУ Генштаба отделения специального наблюдения за испытаниями ядерных взрывов за рубежом. Организационно отделение входило в состав радиоразведки.

Возглавил отделение специального наблюдения полковник Александр Устименко.

375-й отдельный радиобатальон ОСНАЗ Забайкальского военного округа был расформирован, и на его базе развернуто четыре отряда: 2-й отряд в городе Уссурийске, 4-й в Южно-Сахалинске, 5-й – в Петропавловске-Камчатском и 6-й в городе Дальнем военно-морской базы Порт-Артур (КНР).

Каждый отряд получил штатные средства радиоперехвата, а также по два опытных комплекта специальной аппаратуры для засечки радиосигналов от ядерных взрывов.

К исходу мая все отряды были оснащены экспериментальными комплектами микробарографической аппаратуры, регистрировавшей инфранизкочастотные колебания.

Серия ядерных взрывов на атоллах Эниветок и Бикини, проводившаяся с 28 февраля до 13 мая 1954 года, была зарегистрирована сейсмическими, аэрозольными и акустическими методами. Однако отряды ОСНАЗ радиосигналов от ядерных взрывов не получили.

Осенью 1954 года вновь были проведены экспериментальные работы по регистрации атомного взрыва, произведенного в ходе учений на Тоцком полигоне, а также серии ядерных испытаний на Семипалатинском полигоне.

По итогам этих экспериментов Б. Ванников сообщал первому заместителю министра обороны СССР маршалу Александру Василевскому:

«Работами, произведенными ЛИП АН совместно с Главным разведывательным управлением Генерального штаба в 1954 году, показано, что атомные взрывы сопровождаются радиосигналами, которые принимаются на расстоянии нескольких тысяч километров от места взрыва. Тем самым открывается новый метод наблюдения за атомными взрывами, производимыми на больших расстояниях. В связи с этим считаем необходимым обеспечить дальнейшую разработку этого метода и приступить к организации постоянной службы радионаблюдения за атомными взрывами.

... Ряд мероприятий необходимо провести срочно, в связи с намеченными на февраль 1955 года США испытаниями атомного оружия».

Действительно, весной 1955 года США провели на Невадском полигоне серию испытаний ядерного оружия, но зарегистрировать их радиотехническим методом вновь не удалось.

Неудача следовала за неудачей. Как и следовало ожидать, появились скептики, которые не верили в успех радиотехнического метода.

Трудно уловимый электромагнитный импульс ядерного взрыва в стенах радиоразведки ГРУ в шутку называли «волосом Богородицы», который по народному преданию дано видеть не каждому, а лишь избранным.

Начальник службы Александр Устименко всегда верил в свою избранность и заражал этой уверенностью своих коллег.

Полковник Алексей Васильев, долгое время проработавший с Устименко, скажет: «Александр Иванович Устименко среди военных яснее и глубже других понял значение разведки ядерных взрывов (ЯВ) для советского атомного проекта, Вооруженных Сил и Советского государства. Он воспринял возложенную на него ответственность за выполнение экспериментальных работ по обнаружению радиоизлучений ЯВ значительно шире, чем определили его начальники. Поэтому первые неудачи по регистрации ЭМИ ЯВ в коротковолновом диапазоне не вызвали у А. И. Устименко отчаяния и неверия в саму идею, а заставили его, как человека ищущего, творческого, целеустремленного, наоборот, собраться и искать выход из тупиковой ситуации».

И такой выход был найден. Во второй половине 1955 года с помощью новых катодных осциллографов на Семипалатинском полигоне на разных расстояниях от эпицентра взрыва три группы исследований зафиксировали импульсы радиоизлучения. Сделала это группа подполковника А. Андреюка, майора А. Баканова и В. Сокольского.

В том же 1955 году отделение специального наблюдения было преобразовано в Службу специального наблюдения. Начальником утвердили того же Устименко.

Вскоре в отрядах ОСНАЗ появились радиоприемники СДВ диапазона и были зафиксированы случаи регистрации сигналов. Однако надежное, устойчивое обнаружение импульсов от ядерных взрывов стало возможным только с введением электронного осциллографа ОК-17М.

С помощью это осциллографа в начале 1957 года и был зарегистрирован радиоимпульс от ядерного взрыва на расстоянии 2700 км от эпицентра.

Безусловно, деятельность Службы специального наблюдения ГРУ и подчиненных ей частей явно прогрессировала. Однако в руководстве стали появляться недоброжелатели и противники этого направления. Уж слишком затратными и обременительными казались работы на ее развертывание – организация новых пунктов наблюдения, расширение научных исследований. А главное, служба становилась этаким непрофильным подразделением, ведь в копилку ГРУ, в том традиционном представлении о развединформации, она мало что приносила.

Теперь от нее старались избавиться. 7 мая 1957 года Служба специального наблюдения была выведена за штат. Случилось это, когда ГРУ возглавлял генерал-полковник Сергей Штеменко.

Положение спасли академики И. Курчатов, И. Кикоин и полковник А. Устименко. Они как никто другой понимали, к какой катастрофе может привести ликвидация службы.

Вскоре Служба специального наблюдения вошла в состав 6-го управления Министерства обороны. Начальником вновь назначили А. Устименко, заместителем по вооружению полковника В. Лебедева. Из ГРУ также перешли подполковники Г. Ростовцев, А. Андреюк, А. Тыртунов, из 6-го управления подполковник Д. Соболев, из ЦНИИС подполковник А. Бакланов. Эта «великолепная семерка» и стала прообразом будущей мощной и разветвленной службы.

Но мощной и разветвленной она станет потом, с годами. А сейчас она больше была похожа на группу специалистов. Кстати, на первых порах ее так и называли – «группой Устименко».

Однако Александр Иванович прекрасно осознавал необходимость расширения службы. США, Франция, Китай наращивали ядерные испытания, и «группа» уже не справлялась с нагрузкой. Но о каком расширении могла идти речь, если в ту пору вся армия сокращалась. Первые трудности возникли уже на уровне руководства 6-го управления. Командование управлением не решилось поднимать вопрос об увеличении штатной численности службы в период всеобщего «хрущевского сокращения».

А вот Устименко решился. Он разработал проект штата полноценной службы в составе 4-х управлений, штаба и вычислительного центра. Состав около 800 человек. Даже самые близкие коллеги Устименко усомнились тогда в успехе подобного предприятия.

Для начала Александр Иванович заручился поддержкой академиков – Кикоина, Федорова, Садовского, сотрудников военно-промышленной комиссии. Они помогли ему попасть на прием к секретарю ЦК по оборонным вопросам Д. Устинову. Тот, выслушав аргументы, поддержал Устименко.

Вскоре появилось постановление ЦК КПСС и Совмина СССР «О дальнейшем развитии службы специального контроля Министерства обороны СССР за ядерными взрывами». Следом за постановлением вышел приказ министра обороны: был утвержден штат, предложенный Устименко, дальнейшее развитие получила сеть пунктов наблюдения, в академии им. Ф. Дзержинского открыли кафедру, где стали готовить кадры для службы.

«Александр Иванович Устименко, – скажет его коллега по службе Г. Толченков, – относился к категории людей, неуклонно идущих к намеченной цели...

Безусловно, он был патриотом радиотехнического метода. Его заветной мечтой и целью было «поставить на ноги» метод регистрации ЭМИ в условиях бесчисленного количества атмосфериков, добиться его высокой помехозащищенности и надежной идентификации электромагнитного импульса. Тем не менее ни один из методов обнаружения ЯВ не выпадал из поля зрения. Зоркий взгляд Устименко замечал любую шероховатость в деятельности подчиненных и лабораторий ССК. Темпы наращивания и совершенствования Службы в целом и лабораторий непрерывно возрастали, рос авторитет Службы как научного учреждения не только в Министерстве обороны, в среде военных учебных заведений, но также в НТК родов войск, в гражданских научно-исследовательских учреждениях, с которыми приходилось контактировать, в ОКБ экспериментальных и опытных заводов.

В 1962 году А. И. Устименко заслуженно присвоили высокое звание генерала. Это было воспринято как радостное событие всем коллективом Службы...

Несомненно, А. И. Устименко относился к выдающимся личностям. Это был человек необыкновенный во всех отношениях. В нем удачно сочетались такие качества, как незаурядный ум, любознательность, всесторонняя образованность, невероятная убежденность в правильности осуществляемых им замыслов, и наряду с этим такие просто человеческие качества, как скромность, доброта, внимательное отношение и забота о подчиненных, большое умение убеждать и привлекать на свою сторону».

Служба специального контроля была его детищем, он считал ее делом всей своей жизни.

Нельзя не отметить и тот факт, что Александр Иванович Устименко внес значительный вклад в историю современных международных отношений по проблемам ядерного оружия.

В 1958 году вместе с известными советскими учеными Е. Федоровым, С Царапкиным, Н. Таммом, Н. Семеновым он принял участие в Женевском совещании научных экспертов по обнаружению ядерных испытаний. За столом совещания собрались представители восьми стран – СССР, США, Великобритании, Франции, Канады, Чехословакии, Польши, Румынии.

Так случилось, что в женевском Дворце Наций впервые лицом к лицу встретились ученые, принимавшие самое активное участие в создании ядерного оружия: от Советского Союза – Н. Семенов и Н. Тамм, от США – Э. Лоуренс и Г. Бете, от Великобритании – Дж. Кокрофт и У. Пенни.

Это совещание положило начало международным переговорам по проблемам прекращения испытаний ядерного оружия и привело через пять лет в заключению Договора о запрещении ядерных взрывов в атмосфере, космосе и под водой – первого в ядерную эпоху соглашения по ограничению гонки вооружений и очистившего атмосферу от радиоактивных веществ.

Устименко, как называл его И. Курчатов, был «экспертом по радиометоду». А как раз-таки дискуссии по радиотехническому методу в Женеве и были очень сложными.

Вспоминая о том совещании, Владимир Шустов, чрезвычайный и полномочный посол, а тогда, в 1958 году, еще молодой атташе, занимавшийся переводом, говорил: «Мне пришлось переводить для наших экспертов беседу по методу обнаружения ядерных взрывов, которым как раз и занимался Александр Иванович.

Западные эксперты вообще пытались перечеркнуть ценность обнаружения ядерных взрывов по регистрации радиосигналов. Они утверждали, что отличить радиосигналы, возникшие при ядерных взрывах и молниевых разрядах, невозможно, и потому, дескать, этот способ обнаружения вообще неприемлем. Желая подтвердить этот тезис, американские эксперты предоставили советским ученым десять записей радиосигналов, предложив указать, какие из них относятся к взрывам, а какие – к молниям. Для наших специалистов не составило труда выдержать это испытание.

Александр Иванович, как помню, с некоторым раздражением посетовал: «Мы же не школьники!» И буквально через 15–20 минут американцам был дан исчерпывающий ответ: правильно указаны записи, относящиеся к ядерным взрывам.

Советские эксперты привели достаточное количество экспериментальных и теоретических доводов в пользу своего выбора. В результате метод обнаружения воздушных ядерных взрывов по регистрации радиосигналов занял свое законное и оправданное место в заключительном докладе экспертов и был рекомендован наряду с другими методами».

20 лет руководил Александр Устименко Службой специального контроля. После увольнения из Вооруженных сил работал начальником лаборатории по той же тематике. К концу 70-х годов он обобщил свою научную деятельность и написал диссертацию по проблемам обнаружения ядерных взрывов.

Ученым советом Института атомной энергии имени И. В. Курчатова диссертация на соискание степени кандидата физико-математических наук была признана докторской.

Так Устименко стал доктором наук.

Александр Иванович ушел из жизни в 1992 году. На его надгробном памятнике на Троекуровском кладбище выбита короткая надпись: «Создатель службы СК».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.