О трудовых династиях
О трудовых династиях
Помнится, как-то раз в студенчестве я увязалась за мамой на коллоквиум, что устраивался под Таллином. Балтийскую природу я люблю безмерно: ну как было не прогулять недельку занятий ради того, чтоб погонять по сосновым осенним лесам — на велосипеде ли, на лошади ли, что уж там найдется на этом хуторе Саргхауа, где институт Геологии обустроил себе базу отдыха. Шикарную, как выяснилось на месте, базу. Во всяком случае, в тогдашние позднесоветские времена такое считалось немалым шиком, сейчас же бы сошло только за норму.
После торжественного обеда, посвященного открытию коллоквиума, ко мне подошли две девушки, года на три-четыре постарше меня. Аспирантки.
«Ты ведь дочка Чудиновой?» — спросила одна из них, представившись.
«Ну да!»
«А чем ты занимаешься?»
«Ну… сейчас занимаюсь Серебряным веком», — ответила я наполовину правдиво. Не сообщать же, что пишу самого что ни на есть антисоветского содержания роман о белогвардейцах. Минутного знакомства для этого, пожалуй, недостаточно.
«Каким еще Серебряным веком? — не поняла вторая собеседница. — На какой секции ты будешь делать доклад?»
«Какой доклад?» — растерялась в свой черед я.
«А ты разве без доклада приехала?»
Разговор вошел в какое-то абсурдное русло. Мы смотрели друг на друга с одинаковым недоумением.
«Ой, вы, наверное, подумали, что я тоже палеонтолог?» — сообразила я наконец.
«Так ты не палеонтолог?!»
«Конечно, нет, я гуманитарий».
Никогда не забуду непередаваемых взглядов, которыми меня с двух сторон окинули.
В тот день я, пожалуй, впервые всерьез задумалась о базовом законе нашего жизнеустройства, в просторечье вульгарно именуемом блатом. Глядя на знакомые с младенчества лица маминых коллег, я вдруг представила себе, что воспоминания «как я на руки брала, как я за уши драла, как я пряником кормила» переходят в доброжелательный интерес к научным успехам подросшей девочки. Как же оно, оказывается, все может быть в жизни просто, если любой корифей в избранной сфере некогда кормил тебя пряником!
До сих пор я благодарна родителям, ни разу даже не задумавшихся о том, чтоб запихнуть чадо на геофак или биофак. Пожалуй, так повезло из всех одноклассников только мне. Школа наша находилась в районе обширной застройки Академии Наук, так что мы почти все в классе были из детей, воспринимавших вопрос «А когда он защищается?», как упоминание о некоем зловещем обряде инициации, через который каждому взрослому надлежит пройти. К первому классу мы уже, конечно, понимали, что на родителей никто не «нападает». А к восьмому-девятому — понимали, куда поступать. Конечно, на свой факультет, в свой институт. А потом — по накатанной колее: чахлый курсовик перерастает в чахлый диплом, чахлый диплом в чахлую кандидатскую… Зато все быстро, все без сучка без задоринки.
Но Академия наук это, безусловно, частность. Насквозь фальшивая советская пропаганда вещала о «рабочих династиях», тогда как повсеместно процветали династии отнюдь не рабочие. Кроме научных, формировались династии кинематографические, живописные, журналистские, композиторские… Связи были в Советском Союзе куда важнее, нежели деньги.
Хотелось бы, кстати, знать, когда слово «связи» заменяется кратким и выразительным словцом «блат», заимствованным из языка уголовников? Переосмысленным, конечно. Словарь Ушакова указывает первое значение — преступление, воровство. Связи — это, быть может, слишком мягко, это слово из предыдущей эпохи.
Но и сегодня от блата мы никуда не ушли. Наоборот, династии прежних лет рядом с новыми выглядят довольно скромно. Сегодня сформировались династии шоу-бизнеса, династии политические. Ставки тут уже на порядок, да что там, на десять порядков серьезней, но корни явления еще те — советские.
Конечно, в рассуждении о политических династиях можно вспомнить и Буша-младшего, но, все-таки, не стоит вспоминать. Конечно, без Буша-старшего Буш-младший не выбился бы не то, что в президенты, а в подавальщики бумаг при президенте, знаменитые же братья Кеннеди вообще были политиками в третьем поколении, но все же, все же… Согласимся, когда политик выдвигает кандидатом в Московскую городскую думу свою дочь — хлопающую хорошенькими глазками двадцатилетнюю профурсетку, — такое, пожалуй, может приключиться только у нас. От любящего папаши другого нечего и ждать, но ведь немалое количество народу всерьез занималось продвижением такого вот кандидата. Неприятно подобное признавать, да только в США сообразительный советник безапелляционно сказал бы их американскому Б. Немцову (речь, собственно, о нем): «С ума сошел, Борис, это тебя похоронит!» Нужды нет, что Б. Немцова уже не надо было в тот момент и хоронить — к сорока годам он вышел в тираж столь абсолютно, что мог бы смело двигать не двадцатилетнюю дочь, а двухлетнюю, и не в Московскую думу, а сразу в Государственную. Но это только для нас, профанов, Немцов — политический труп, а для коллег — вполне себе живой. Ведь не меняет же он свой род деятельности на какой-нибудь более полезный. Стало быть, все у него в порядке.
Одна из проблем нашего тяжело больного общества — в абсолютной непотопляемости его «элит». И очень большая ошибка считать эти «элиты» ельцинскими. Они — советские, преемственно советские. Кто был ничем, тот стал всем. Что там Немцов, взять хотя бы семью Гайдаров, которая даже имя свое исчисляет от советской власти. Во имя этой самой власти злодействовал дед, нимало за него не покаявшись, перенял эстафету внук, теперь стартовала в политику правнучка… Вот это я понимаю — трудовая династия.
Поскреби современного демократа — непременно выскребешь какого-нибудь дедушку «честного коммуниста». Речь, конечно, не о «внешней» партии, в которой состояло в застой полстраны, а о «внутренней», и не о том либерале, что создает массовку на митингах, а о том, что обращает с трибуны к этой массовке свое поучительное слово.
Строго говоря, у нас противостоят сегодня друг другу две разновидности коммунистов — сменившие бренд и сохранившие его. И после всего этого мы еще удивляемся, что у нас никак не наладится жизнь. Да надо восхищаться тем, что страна еще жива! Мы очень крепкий народ, любой другой бы уже давно вымер.
Но не в «элитах» дело. Непотизм разъедает наше общество на всех уровнях, мешает естественной циркуляции мозгов, сил и дарований. Он не делается менее вредным оттого, что в наше время считается явлением не постыдным, а совершенно нормальным, естественным.
Да уж, на странные мысли может иной раз навести пустяк. А всего-то я посмотрела на дочь Михаила Боярского в роли Анны Тимиревой, женщины-загадки, «звезды заветной» адмирала Колчака. Посмотрела и огорчилась. Ведь есть же где-то девушка, которая на самом деле могла бы создать образ Тимиревой. Не окажись в свое время наш талантливый актер таким заботливым отцом.