3 Отставка приватизационная Как Лужков Чубайса победил

3

Отставка приватизационная

Как Лужков Чубайса победил

Поначалу заявления мэра насчет ваучерной приватизации свидетельствовали о том, что он занял достаточно осторожную позицию в вопросе, приобретающем все большую политическую остроту. Особенно в тот момент, когда Юрий Лужков в открытую схлестнулся с Анатолием Чубайсом, тогда еще фаворитом Бориса Ельцина. Результат был неочевиден, можно было и Москвы лишиться, и карьеры.

«Непонятки» по поводу приватизации московской недвижимости начались еще в 1991 г., в бытность Лужкова вице-мэром. Не было согласия по этому вопросу ни между мэром и его заместителем, ни между мэрией и Моссоветом.

Еще в ноябре 1991-го московское правительство решило заняться коммерцией и активно принять участие в приватизации вновь созданного административно-территориального управления (АТУ) «Китай-город». В преамбуле соответствующего распоряжения указывалось, что главной целью создания АТУ являлась реконструкция и реставрация района, обладающего историко-архитектурной ценностью, а в скобках подразумевалась куда более серьезная ценность – коммерческая. АТУ «Китай-город» должно было заниматься не только административно-управленческой деятельностью, но и более актуальной на тот момент – получением прибыли. Решением московского правительства административное управление получало право на распоряжение всем недвижимым имуществом на территории Китай-города, в том числе право заключать или расторгать договоры аренды, устанавливать арендную плату на помещения и предоставлять отдельным арендаторам льготы. Все предприятия и организации союзного и российского подчинения предполагалось вывести с территории района. Оставить в Китай-городе планировалось те предприятия, которые успели акционироваться – такие, как АО «ГУМ» и АО «Славянский базар».

Кроме того, предполагалось, что в компетенции административного управления будет находится вопрос образования новых акционерных обществ и что весь район от Старой и Новой площадей до площадей Манежной и Лубянки станет собственностью холдинга, 30% акций в котором будут принадлежать Москве в лице АТУ «Китай-город». Подобрать всех прочих партнеров планировалось по принципу необходимости присутствия структуры на территории района для его жизнедеятельности. По предварительным оценкам специалистов, проект стоил порядка 8–10 млрд долл. Координационный совет по Китай-городу возглавил Юрий Лужков.

Все это происходило на фоне борьбы между мэром Поповым и вице-мэром Лужковым по поводу программы форсированной приватизации столичной торговли, общественного питания и сферы обслуживания, предложенной экономистом Ларисой Пияшевой, занимавшей пост заместителя генерального директора департамента мэра. По оценке ряда независимых наблюдателей, суть противоречий между мэром и его заместителем заключалась не в различии теоретических концепций, а в споре за обладание доходами от приватизации.

Согласно программе Пияшевой, к 1 февраля 1992 г. в Москве не должно было остаться ни одного государственного магазина, ресторана, предприятия службы быта и таксопарка. Одним из наиболее существенных моментов программы была приватизация самих помещений, где происходили торговля, питание и служение быту.

18 ноября 1991 г. Пияшева в первый и последний раз изложила свою программу на пресс-конференции. Но уже на следующий день официальной точкой зрения мэрии стала диаметрально противоположная позиция, отстаиваемая председателем Москомимущества Еленой Котовой: торговля и общепит передаются в частные руки, но хозяева торговых и ресторанных фирм могут быть лишь арендаторами занимаемых помещений.

Аргументация сторонников долгосрочной аренды основывалась на том, что, став владельцами помещений, новые торговые фирмы перестали бы торговать и отдали эти помещения под офисы, а Москва осталась бы без магазинов (ресторанов и мастерских). Аренда же позволяла сохранить контроль над использованием помещений. Эта аргументация, однако, начисто игнорировала тот факт, что если в Москве будет невыгодно торговать, то никто не станет торговать и в арендованных помещениях, и вообще никто не станет брать их в аренду. В то же время программа Пияшевой не содержала соответствующей контраргументации и вообще каких-либо продуманных аргументов и расчетов.

Слабость аргументов сторон давала наблюдателям основания предполагать, что в данном случае произошло не столкновение экономических программ, а столкновение личных или групповых интересов. Против приватизации помещений активно высказался Юрий Лужков. Тем самым он фактически выступил против Гавриила Попова, который, по свидетельству Ларисы Пияшевой, был единственной официальной опорой ее программы.

Причину сорвавшего интенсивную приватизацию конфликта между мэром и вице-мэром независимые наблюдатели видели в том, что активная коммерциализация московской мэрии, направляемая Лужковым, обошла Попова стороной. А вот Лужков принимал самое активное личное участие в приватизации. При этом документы нескольких коммерческих структур были зарегистрированы в обход обычного порядка регистрации с личного разрешения председателя палаты Владимира Соболева.

Так, 23 августа 1991 г. заместитель генерального директора АвтоВАЗа Валерий Ильичев попросил Соболева «согласовать создание АО НТЦ "Агрегат" для выпуска автозапчастей и автосервиса» на основании договора № 419/32555 от 13.09.90 г. между исполкомом Моссовета и АвтоВАЗом. Его учредителями были два частных лица (66% капитала, или 66 тыс. руб.) – Автовазтехобслуживание и Автовазбанк (по 17%). Соболев разрешил зарегистрировать АО. В учредительных документах содержался договор между исполкомом (в лице Юрия Лужкова) и АвтоВАЗом (в лице гендиректора Владимира Каданникова), в соответствии с которым Лужков обязался выделить АвтоВАЗу: землю под строительство 3–4 автостанций в каждом районе Москвы; не менее трех магазинов по продаже запчастей (в аренду); 3,5 га вблизи аэропорта «Шереметьево» под строительство гостиницы АвтоВАЗа; землю для строительства АвтоВАЗом 110–120-квартирного жилого дома «для работников АвтоВАЗа» (70% квартир) и «для нужд Мосгорисполкома» (30% квартир). В обмен на все это АвтоВАЗ обязался продавать сверхплановые автомобили «специалистам городских организаций», «активно участвующим в реализации условий настоящего договора».

Помимо этого, мэрия участвовала в Московском торговом доме, обществе с ограниченной ответственностью «Мосприватизация», АО «Оргкомитет», АО «Московская гильдия», СП «Москва-Макдоналдс», СП «Перестройка», СП «Арбат» и др. Практиковалось освобождение таких фирм от налогов личными распоряжениями Юрия Лужкова («Мосинтур»).

Владимир Соболев, которого беспокоило, что его могли сделать «крайним» в грядущем скандале, подчеркивал, что «за все дела в городе отвечают мэр и Лужков».

Эксперты отмечали, что автомобили были не единственным вознаграждением руководству и работникам мэрии при создании подобных фирм. Участие мэрии в коммерческих структурах предполагало, что кому-то из ее сотрудников поручалось управление ее паями в этих структурах, за что, разумеется, из получаемых дивидендов должна была выплачиваться зарплата. Приватизация обещала колоссальное увеличение числа таких коммерческих структур: мэрия могла обусловливать приватизацию предприятия тем, что определенный процент своего капитала оно передавало одной из созданных мэрией фирм. Такие предложения от лица мэрии могло делать Москомимущество, контролируемое Юрием Лужковым.

В этих условиях, по мнению ряда независимых наблюдателей, Гавриил Попов и предпринял плохо подготовленную попытку повернуть часть финансового потока в свою сторону. Главным элементом этой попытки можно считать предусмотренный программой Пияшевой, а на самом деле придуманный Гавриилом Поповым «Центр по приватизации».

Как отмечали наблюдатели, по проекту положения об этом центре он получал право и руководить приватизацией, и заниматься коммерческой деятельностью, выводя из игры параллельные структуры. Но позиции Юрия Лужкова выглядели исключительно сильными. Поддерживая программу «частичной» (без помещений) приватизации, Лужков привлекал на свою сторону весь аппарат мэрии, который при этом варианте сохранялся в неприкосновенности в силу того, что арендодатель должен контролировать арендаторов. К тому же арендатору было труднее, чем собственнику, отстаивать свои права, и его было легче склонить к участию мэрии в его фирме.

Москомимущество и его территориальные агентства спокойно продолжали прием заявок на приватизацию от предприятий торговли и общепита. По мнению наблюдателей, это означало, что приватизация должна была пойти по варианту Юрия Лужкова и в те сроки, которые он назначил. А Лариса Пияшева, разработавшая программу форсированной приватизации для Гавриила Попова, вскоре сообщила, что больше приватизацией не занимается.

В декабре 1991 г. количество заявок достигло соответственно 1247 (от предприятий торговли), 876 (от предприятий общепита) и 563 (от предприятий службы быта). А «Москомимущество» означало «Юрий Лужков». К тому же у Лужкова, помимо его личного влияния, была и юридическая возможность отстоять свою программу: согласно российскому приватизационному законодательству именно комитеты по управлению имуществом определяли, что, как и когда приватизировать.

Оставался неясным вопрос, удастся ли Моссовету подключить к приватизации свой фонд имущества Москвы, который по закону должен был быть продавцом приватизируемого имущества. Судя по всему, в планах правительства Москвы существование фонда игнорировалось.

Тогда же в декабре нескольких московских предпринимателей пригласили принять участие в совместном заседании представителей мэрии, московского правительства и Моссовета, сделавших попытку примирить свои интересы в предстоящей приватизации. На заседании не было выработано никакой конкретной программы, но участники совещания, среди которых были Гавриил Попов, Юрий Лужков, Николай Гончар, Константин Боровой и Марк Масарский, приняли совместное заявление, признающее необходимость немедленной приватизации торговли, бытового обслуживания и общественного питания. Они просили народных депутатов России от города Москвы добиться положительного отношения ВС РСФСР к московским особенностям в области приватизации. К «особенностям» был отнесен «острейший продовольственный кризис в Москве».

Причиной такого обращения стала информация о намерении ВС России рассмотреть происходящие в Москве предприватизационные процессы в свете «Закона РСФСР о приватизации государственных и муниципальных предприятий». Перспектива подобного рассмотрения беспокоила и Лужкова, и Гавриила Попова, так как оба они предлагали программы приватизации, отличающиеся (правда, по-разному) от Закона о приватизации. Эта обеспокоенность и заставила их сесть за стол переговоров с руководством Моссовета, чей голос они, очевидно, считали весомым для ВС России. В свою очередь руководство Моссовета, по оценке экспертов, пошло на переговоры по двум причинам: во-первых, оно, по-видимому, решило, что оппозиция Юрию Лужкову не имеет практического смысла, а во-вторых, его устраивало совместное обращение в ВС, так как последний в своем решении должен был уважительно отнестись к интересам представительской власти (прежде всего к функциям фонда имущества).

Что касается участия во встрече предпринимателей, то оно, видимо, преследовало одну-единственную цель – разрядить обстановку встречи традиционных соперников.

В 1992 г., после отставки Попова, Юрий Лужков получил бо?льшую свободу действий. Во время встречи с корреспондентом газеты «Коммерсантъ» он поделился мыслями об инвестиционном климате в столице и высказал свои взгляды на некоторые наиболее актуальные, с его точки зрения, экономические проблемы, в том числе на проблемы приватизации: «Масштабность по глубине, по разнообразию форм приватизации, по доведению самой приватизации до хозяина – это наша цель. Мы в этом году в Москве будем добиваться подавляющего большинства приватизированных магазинов, предприятий системы бытового обслуживания. Стройки, гостиницы, объекты здравоохранения – к этому, кстати, еще никто не подходил. А вот к раздаче чеков я отношусь достаточно прохладно. Эта задача пока никаким образом не описана. В ней есть множество нюансов, нуждающихся в регулировании, которого нет. Сегодня мне раздали эти чеки, а вчера у меня умер родственник, который имел право получить эти чеки, а он трудился. А завтра у меня родилась дочь, которая пока еще ничего не внесла, но уже является членом общества. Или еще проблема: человек, который проработал 40 лет, лямку тянул на государство, и человек, который ни дня не работал на государство, а был иждивенцем, домохозяином, домохозяйкой. Они должны получить разные доли. Потом эти чеки должны быть реально обеспечены объектами, которые действительно захочется купить. А то люди, получив это и не имея возможности обменять на бумаги, общепризнанные, привычные, понятные всем банковским, финансовым деятелям, начнут возмущаться и называть вас или нас, если мы будем этим заниматься, обманщиками. Пока нормативной отработанности я не вижу. Может быть, мы сами что-то предложим в этой области с помощью новой команды, которую я хочу привлечь в город».

В то же время Моссовет продолжал отстаивать свою программу приватизации. В ноябре 1992-го была разработана Московская программа приватизации государственных и муниципальных предприятий, которую готовила рабочая группа Моссовета по приватизации.

Однако уже после того, как программа была представлена на рассмотрение депутатов, в нее были внесены кардинальные изменения. Во-первых, теперь программа значительно тормозила разгосударствление столичных предприятий. Моссовет решил приостановить приватизацию наиболее высокорентабельных предприятий и объектов имущественного комплекса Москвы – гостиниц, ресторанов, баров, торговых предприятий. При этом срок приостановки приватизации точно не был определен. Он зависел от скорости принятия Моссоветом положения о порядке использования приватизационных чеков москвичей. Снижало привлекательность приватизации столичных предприятий и решение Моссовета о запрете продажи земельных участков под ними.

Наблюдатели отмечали, что этот запрет полностью противоречил существующему законодательству, блокировал выполнение указа президента о продаже за ваучеры участков земли под приватизируемыми предприятиями, лишал акционерные общества, создаваемые на основе муниципальных предприятий, стимула продавать 80% своих акций за ваучеры.

Противостояние продолжалось до 1993 г., когда «советская» власть была ликвидирована. После «десоветизации» Москвы Лужков принял меры по закреплению за городской исполнительной властью контроля над процессом денационализации в столице, прибрав к рукам фонд имущества Москвы. Своим распоряжением он подчинил эту структуру упраздненного горсовета правительству Москвы. Он обосновывал свое решение необходимостью восстановления деятельности московского фонда имущества, блокированной из-за приостановления полномочий «пробелодомовского» Моссовета.

После вынужденной недельной безработицы этот орган возобновил свои функции законного продавца муниципальной собственности. А заместитель председателя Фонда имущества Москвы Олег Ахинин сообщил, что руководство фонда собирается исполнять все решения своего нового прямого начальства вне зависимости от их соответствия существующему законодательству. Это обстоятельство значительно облегчило московских властям реализацию собственной политики денационализации, которая, нередко расходясь с существующими правовыми нормами, была направлена на максимальное сохранение контроля мэрии Москвы над наиболее привлекательными приватизируемыми объектами (в частности, связанными с рынком недвижимости) и отступала от Госпрограммы приватизации.

Эти «отступления» стали причиной того, что у Лужкова появился куда более серьезный противник – Анатолий Чубайс, глава Госкомимущества, теоретик и практик ваучерной приватизации.

Ведомству Чубайса удавалось контролировать ход приватизации с помощью указов президента и постановлений правительства. Даже с усилением позиции отраслевых министерств коррективы в тактику приватизации вносились после согласования с Госкомимуществом. По словам Чубайса, позиция президента складывалась в пользу ваучерной приватизации, поскольку Борис Ельцин был убежден, что внести радикальные изменения в ее ход невозможно.

Однако вскоре тактика Госкомимущества стала давать сбои, обусловленные усилением влияния в правительстве первого вице-премьера и министра экономики Олега Лобова, вставшего в оппозицию к комитету.

Он внес принципиальное новшество в порядок прохождения приватизационных документов на пути к президенту. Разработав новую концепцию приватизации, предусматривающую переоценку основных фондов акционируемых предприятий и ограничение числа реализуемых за приватизационные чеки акций квотой в 30% (вместо 80%), Лобов, не дожидаясь одобрения этой схемы Чубайсом, представил ее на утверждение президенту. А союзником Лобова был Юрий Лужков.

Основные претензии Юрия Лужкова к осуществляемому правительством курсу ваучерной приватизации состояли в том, что, по его мнению, было необходимо переоценить стоимость денационализируемой собственности и увеличить в ней долю, реализуемую за деньги, а не за чеки. По оценкам Юрия Лужкова, это новшество позволило бы получить от приватизации 250 трлн руб. и дало бы возможность государству решить многие экономические проблемы, в частности, бюджетные. (Действительно, поданным Госкомстата, вырученные в течение 1993 г. средства от денационализации были значительно меньше обещанных мэром Москвы – они не превышали 300 млрд руб. Однако идеологам ваучерной приватизации из Госкомимущества удавалось отстоять выбранный ими курс и приоритет социального согласия в ходе широкомасштабной денационализации над сомнительным разовым экономическим эффектом.)

Кроме того, претензии Лужкова к концепции приватизации Анатолия Чубайса были вызваны тем, что существующее законодательство ограничивало права местных властей по распоряжению недвижимостью. В условиях, когда большая часть зданий находится в частных руках, самым логичным шагом стало бы повышение налога на недвижимость, но городские власти пока не решались так поступать, опасаясь оттока инвесторов. Поэтому мэрия настаивала на сохранении за собой права распоряжаться зданиями, сооружениями и землей на территории города, рассматривая аренду как основной источник дохода.

7 сентября 1993 г., выступая на заседании московского правительства, Юрий Лужков сделал жесткое заявление о недопустимости самой идеи ваучерной приватизации объектов госимущества в городе. При этом, однако, он отрицал наличие своей подписи под документом, направленным Борису Ельцину первым вице-премьером Олегом Лобовым.

Заявление мэра свидетельствовало о том, что он занял достаточно осторожную позицию в вопросе, который приобрел особую политическую остроту. Это, очевидно, было связано с тем, что именно ваучерная приватизация до сих пор была едва ли не основным лозунгом экономической политики Бориса Ельцина. Впрочем, отмежевавшись от документа, Юрий Лужков не стал скрывать, что саму идею отказа от бесплатной ваучерной приватизации, по меньшей мере в Москве, он всегда поддерживал. И это вполне естественно, ведь московское правительство не раз заявляло, что в Москве приватизация должна идти за деньги, ведь она на тот момент осталась едва ли не единственным средством пополнения столичного бюджета.

Юрий Лужков особенно резко заявил о том, что Москва должна сама устанавливать порядок приватизации городского имущества. Ваучерную приватизацию в Москве он расценивает как «форменный грабеж», имеющий своей целью скупить дорогостоящие объекты городского имущества за бесценок. «Приватизацию по Чубайсу можно квалифицировать как преступные действия в отношении городского хозяйства», – заявил мэр.

Демарш главы московской администрации, сопровождавшийся его публичными заявлениями о том, что «нельзя раздавать собственность всякой шпане», мог быть связан с тем, что специальная комиссия, созданная Госкомимуществом, анализировала ход денационализации в столице, которая занимала одно из последних мест в России по акционированию крупных предприятий. Руководство Госкомимущества не исключало того, что приватизация в Москве была проведена незаконно: зафиксированные в решениях Конституционного суда отклонения от правовых норм при «малой приватизации» не позволяли признать приватизацию свыше 8000 предприятий.

Стремление московских властей держать под своим контролем рынок недвижимости подталкивало их к сохранению жестких рычагов регулирования деятельности стройкомплекса в условиях его денационализации. Об этом свидетельствовало распоряжение мэра Москвы Юрия Лужкова «О приватизации предприятий и организаций строительства и промышленности строительных материалов». Этот документ узаконивал протекционизм местных властей предприятиям, контролируемым Департаментом строительства мэрии.

Согласно документу, в число участников инвестиционных и коммерческих конкурсов на приобретение акций приватизируемых предприятий столичной стройиндустрии могли быть включены исключительно предприятия и организации, входящие «в единый технологический цикл», являющиеся потребителями или поставщиками продукции или имеющие «иные хозяйственные отношения, направленные на обеспечение стабильной работы комплекса». Одновременно документ наделял Департамент по строительству полномочиями для отбора головных предприятий, объединений, компаний, акционерных обществ, на которые возлагается «проведение государственной политики» по размещению и обеспечению выполнения заказа на «строительную продукцию». Документ закреплял монопольное положение Департамента строительства не только в выработке инвестиционной политики стройкомплекса, распределении и обеспечении строительных госзаказов на территории Москвы, но и в управлении и распоряжении объектами государственной собственности столицы. Причем Юрий Лужков допускал делегирование Департаментом строительства функций собственника по управлению долями предприятий и пакетов акций строительного комплекса Москвы различным объединениям, компаниям, фирмам, критерии отбора которых в распоряжении не регламентированы.

Стремление московского правительства отстоять экономическую политику, независимую от федеральной, заставляло мэрию изыскивать дополнительные местные источники дохода. Поэтому мэрия решила максимально эффективно использовать муниципальную недвижимость в качестве стабильного источника доходов городского бюджета.

Для этого правительство Москвы приняло постановление «О порядке управления недвижимостью (зданиями, сооружениями, нежилыми помещениями) в Москве». Новый документ содержал меры, направленные на извлечение максимального дохода от сдачи в аренду муниципальной недвижимости. Одновременно мэрия приняла шаги, направленные на закреплению за своими бюрократическими структурами ведущего положения на рынке московской недвижимости.

Правительственное постановление продолжало линию на усиление административного регулирования экономики и предпринимательской деятельности. В частности, одно из октябрьских решений Юрия Лужкова о приватизации стройкомплекса обусловливало полную монополию департамента строительства в распределении госзаказов и размещении инвестиций среди московских предприятий стройкомплекса, которая позволяла чиновникам мэрии контролировать цены на рынке строящейся недвижимости, в частности, жилья.

Это обстоятельство после выхода нового документа позволяло утверждать, что мэрия обеспечила себе ведущее положение на рынке недвижимости и постарается его сохранить за счет блокирования приватизации нежилых помещений и предприятий стройкомплекса.

Практически вся деятельность по размещению заказов и привлечению инвестиций в области капитального строительства в Москве была сконцентрирована в новом департаменте перспективного развития московского правительства. Об этом свидетельствовало распоряжение Юрия Лужкова «О положении о департаменте перспективного развития г. Москвы».

Новый департамент формально был создан в июле 1993 г. путем преобразования управления перспективного развития Москвы. Департамент был подчинен мэру Лужкову и вице-премьеру правительства Москвы Владимиру Ресину.

В соответствии с новым положением, функции департамента перспективного развития были исключительно масштабны. По сути, именно этот департамент должен был разрабатывать инвестиционные программы в сфере капитального строительства Москвы. Более того, на него возлагались задачи формирования городского заказа Москвы в сфере капитального строительства и поиск источников финансирования проектов.

Новый департамент должен был заняться привлечением инвестиций в капитальное строительство – в том числе и путем организации конкурсов между предпринимательскими структурами. Таким образом, несмотря на довольно расплывчатое наименование департамента (в котором, кстати, капитальное строительство вообще не упоминалось), именно он концентрировал в своих руках все финансово-экономические вопросы, связанные со строительным бизнесом в Москве.

В итоге Юрий Лужков разработал особый механизм управления собственностью, который закреплял монопольное положение мэрии и ее структур на рынке недвижимости и позволял городским властям реализовать свои долгосрочные планы. Однако эти планы выходили за рамки действующего законодательства и требовали легитимизации специальным президентским указом, к разработке проекта которого Лужков и приступил в конце ноября 1993 г. Этот указ должен был стать альтернативой правительственной Госпрограмме и придать легитимность действиям московских властей по сохранению контроля над городским рынком недвижимости.

В 1994 г. указом президента Лужкову было позволено проводить приватизацию по-своему. Победа над Анатолием Чубайсом была одержана.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.