8 Отставка равноудаленная Как Лужков захотел в Бутырку

8

Отставка равноудаленная

Как Лужков захотел в Бутырку

Вовлеченность Юрия Лужкова в происходящее была так велика, что он предложил свои личные гарантии: »Чего может бояться Прокуратура России? Что Гусинский сбежит. Так вот, я готов взять на себя гарантии: если Гусинский сбежит, я готов сесть в Бутырку за него!» Интересно, если бы фигурант дела все-таки сбежал, смог бы градоначальник руководить столицей из камеры? И как долго.

12 июня 2000 г. руководитель холдинга «Медиа-Мост» Владимир Гусинский вернулся в Москву из очередной загранпоездки. Его ждала повестка в Генпрокуратуру, но он не ожидал каких-то особенных проблем. Гусинский был в настолько благодушном состоянии, что не взял с собой адвоката. Но всего через полчаса после начала допроса следователь по особо важным делам Владимир Николаев сообщил медиа-магнату, что тот подозревается в хищении госсобственности в особо крупных размерах и в интересах следствия задерживается на 10 дней до предъявления обвинения. Это время ему предстояло провести в Бутырке.

В том или ином виде в защиту первого (как стало понятно несколько позже) объекта политики «равноудаленности олигархов от власти», провозглашенной Владимиром Путиным еще до своих выборов, в феврале 2000 г., выступили многие политические и экономические тяжеловесы (даже его заклятые враги по бизнесу). Но заявление Юрия Лужкова, пожалуй, оказалось самым ярким.

В интервью телекомпании РТР московский мэр заявил: «Я хочу помочь Владимиру Путину… принять решение освободить Гусинского во избежание ужасной реакции российского общества и мирового сообщества».

Вовлеченность Юрия Лужкова в происходящее была так велика, что он предложил свои личные гарантии: «Чего может бояться Прокуратура России? Что Гусинский сбежит. Так вот, я готов взять на себя гарантии: если Гусинский сбежит, я готов сесть в Бутырку за него!»

Подобное заявление выглядело довольно рискованным, ведь Владимир Гусинский сам как будто напрашивался на показательную порку. Большинство представителей политической и финансово-экономической элиты очень быстро поняли, что Путин – это всерьез и надолго. И выразили согласие играть по его правилам. Гусинский – чуть ли не единственный из влиятельных людей, кто этого не сделал.

Во-первых, в информационной войне, начавшейся осенью 1999 г., он совершенно откровенно сделал ставку на путинских конкурентов. Во-вторых, и после победы Путина на президентских выборах он продолжал бороться с ним, причем не как с президентом, а как с равным, как с представителем одной из группировок, пришедшей к власти (или, точнее, оставшейся у нее) в результате некоторых манипуляций. В-третьих, по словам хорошо знавших президента людей, отношение Путина к «Медиа-Мосту» было по-солдатски простым – он нас критикует, мы пытаемся сделать государство, значит, он враг государства и должен быть обезврежен (считается, что Путин не только был в курсе готовящегося задержания Гусинского и возбуждения против него уголовного дела, но и санкционировал этот «полезный для государства процесс» – только вот со сроками вышла накладочка: Генпрокуратура, желая выслужиться, начисто испортила Путину первый госвизит в Западную Европу).

Поэтому, исходя из логики Путина, арест Гусинского следовало считать «реваншем государства», которое взялось наконец-то за наведение в стране порядка. И Юрий Лужков, давно и публично недолюбливавший олигархов именно с позиций убежденного государственника, казалось бы, должен был такое наведение порядка приветствовать. Возможно, причиной резкого заявления московского мэра были его давние и прочные экономические и политические связи с Гусинским.

Система обслуживания столичного бюджета банками начала формироваться еще в июле 1993 г., когда «Временным положением об уполномоченных банках правительства Москвы» были определены основные цели и направления развития финансовой инфраструктуры по обслуживанию городского бюджета. Одним из ее звеньев стал институт уполномоченных банков. Идея уполномоченности активно пробивалась группой коммерческих банков во главе с Мост-банком, создателем которого и был Владимир Гусинский.

В середине 1980-х гг. кооператор и консультант по вопросам бизнеса Владимир Гусинский познакомился с будущим банкиром Борисом Хаитом, в то время тоже занимавшимся консалтингом. Но Хаитов консалтинг выгодно отличался от многих других: Хаит был вхож к Лужкову. Сойдясь поближе, Хаит и Гусинский учредили в 1989 г. СП «Мост», которое в 1991-м при поддержке мэрии Москвы учредило Мост-банк. А уже в 1992 г. все «Мосты» были объединены в холдинг «Группа Мост».

В начале 1994 г. Мост-банк получил наиболее значимые счета городского бюджета – финансово-хозяйственного управления мэрии, московской лицензионной палаты, департаментов муниципального жилья, образования, здравоохранения, комитета по культуре, Москомархитектуры, управления зарубежных связей, спецслужбы правительства города, ГАИ и ГУВД Москвы. Но главное – два счета департамента финансов правительства Москвы: основной текущий счет по исполнению бюджета Москвы и филиальный бюджетный счет. С такой ресурсной базой любой банк мог не беспокоиться о завтрашнем дне.

Руководство Центрального банка как на федеральном уровне (Татьяна Парамонова), так и на московском (Константин Шор) выступало против передачи бюджетных денег коммерческим банкам. Обслуживанием бюджета на всех уровнях, по мнению властей, должно заниматься федеральное казначейство. Но практической альтернативы коммерческим банкам тогда попросту не было – казначейство находилось в стадии становления. В этих условиях появление на рубеже 1993–1994 гг. уполномоченных банков московского правительства было вынужденной мерой. С другой стороны, ставшие уполномоченными банки фактически кредитовались бюджетными деньгами и оказывались в более выгодных условиях по сравнению со своими конкурентами.

Однако отношения Юрия Лужкова и Владимира Гусинского были далеко не безоблачными. Они неоднократно подвергались испытаниям на прочность как со стороны федеральных властей, так и изнутри. Одной из первых скандальных историй стала проведенная 2 декабря 1994 г. боевая операция Службы безопасности президента против охраны группы «Мост». В историю она попала под кодовым названием «Мордой в снег», принадлежащим Валерию Стрелецкому, ближайшему соратнику руководителя СБП Александра Коржакова, санкционировавшего операцию.

В пятницу, 2 декабря 1994 г., в конце рабочего дня москвичи имели возможность наблюдать, как крепкие ребята в пятнистой униформе и черных масках, вооруженные по последнему слову военной техники, блокировали подходы к мэрии, уложив лицом в снег каких-то людей. Последние получали удары по ребрам и между ног. Мизансцена напоминала телевизионные кадры о захвате террористами заложников или прямо наоборот, учения антитеррористического подразделения. Акция перед мэрией продолжалась более трех часов: с 5 до 9 вечера. В ней участвовали 24 автоматчика.

Замять инцидент не представлялось возможным: слишком много свидетелей, телесюжетов, фотографий, сломанные ребра у охранников Гусинского. Расследование дела было поручено Главной военной прокуратуре. Никакого криминала в действиях сотрудников охраны Гусинского обнаружено не было. Никто из «наводивших порядок» не был наказан, если под этим понимать дальнейший судебный процесс (некоторые из непосредственных исполнителей акции, как было констатировано, превысили свои служебные полномочия). Сломанные ребра срослись.

Позднее, в одном из интервью Александр Коржаков объяснял причину наезда на «Мост» просто: «Надо было показать ребятам что к чему». Стрелецкий был еще конкретнее: «В результате Гусинский на полгода уехал из России. А как еще можно было остановить его вхождение в политику?»

Вполне закономерное вмешательство в вооруженный инцидент в центре города сотрудников московского ФСК стоило места Евгению Савостьянову, одновременно бывшему и зампредом на большой Лубянке. Нецензурная брань Коржакова и Барсукова в его адрес по телефону через пару часов сменилась указом президента об отстранении его от должности.

Многочасовое бессмысленное стояние людей в масках под окнами мэрии было ни чем иным, как акцией устрашения (на следующий день Дмитрий Горбачук, начальник службы безопасности группы «Мост», впервые публично употребил термин «маски-шоу» в отношении операций спецслужб). Скорее всего, непосредственных исполнителей замысла Коржакова в истинные причины и цели происходящего не посвящали. Их предельно жесткие действия (людей Гусинского вытаскивали из машины на снег под угрозой «лимонки») свидетельствуют о том, что они ожидали сопротивления по полной программе, во всяком случае, получили соответствующие инструкции. Короче, актеры играли, возможно, по-честному, и им-то и вменили превышение служебных полномочий.

Итог действа известен и объясняет причины. Гусинский действительно на полгода уехал из Москвы в Лондон, и говорят, был немало напуган. Кроме того, в ходе инцидента были засвечены и, по крайней мере временно, отрезаны его связи в различных структурах и высоких сферах, куда он обращался за помощью.

Сообразительный мэр Москвы не предпринял никаких видимых действий, дабы разобраться и навести порядок на вверенной ему территории. Более того, через некоторое время он отреагировал на «сигнал» Коржакова, публично объявив, что никаких президентских амбиций у него нет и его вполне устраивает должность мэра. Финансовые отношения между мэрией и группой «Мост» натянулись, что в большой степени било и по Гусинскому-бизнесмену.

Гусинский всерьез рассорился с Юрием Лужковым еще в 1995 г. Ссора была столь серьезной, что Лужков в пику Гусинскому создал новый банк (Банк Москвы) и перевел туда столичные счета, которые до этого обслуживал Мост-банк. Мэрия, по сути отказалась от системы уполномоченных банков непосредственно вслед за разборкой у офиса Мост-банка. Руководить Банком Москвы мэр Москвы поставил Андрея Бородина – сына своего старого друга.

Мост-банк лишился возможности обслуживать основные доходные статьи московского бюджета, а это, по данным за 1996 г., 41,63 трлн руб. (налог на прибыль – 20 трлн, подоходный налог – 6 трлн, налог на содержание жилого фонда и объектов социальной сферы – 5,7 трлн руб. и т. д.).

В «Мосте» сохранились только счета московского департамента образования и комитета по культуре. Правда, банку удалось вернуть себе счета московской ГАИ, находившиеся некоторое время в Банке Москвы. Но это был уже совсем другой порядок цифр. В банковских кругах заговорили о том, что перед «Мостом» встал вопрос выживания. Но банк его решил – прежде всего за счет рынка частных вкладов.

Помимо создания разветвленной филиальной сети по Москве банк ввел в практику регулярное повышение ставок по вкладам частных лиц. Далее Мост-банк провел активное наступление на рынок пластиковых карт: за 1995 г. общее число эмитированных банком карт приблизилось к 20 000, а число операций по ним составило около 90 000 на сумму $12 млн в месяц. В итоге он сохранил свои позиции в группе 30 крупнейших российских банков по размеру капитала и даже был включен в феврале 1997 г. в число 16 банков – агентов правительства России.

Постепенно решился и «личный вопрос». Состоявшееся в январе 1997 г. собрание акционеров Мост-банка избрало новым президентом председателя совета банка Бориса Хаита вместо Владимира Гусинского, который, в свою очередь, возглавил ЗАО «Медиа-Мост». СМИ хором отметили, что у нового руководителя банка «хорошие отношения с московским мэром».

А в 1999-м состоялось полное примирение Юрия Лужкова и Владимира Гусинского. Тому удалось не только убедить Лужкова забыть старые обиды, но и потеснить Андрея Бородина, который, по слухам, входил к мэру без стука. Более того, Лужков вернул в Мост-банк часть московских счетов, и пошли разговоры об объединении Мост-банка с Банком Москвы (и примкнувшим к нему Мосбизнесбанком).

Впрочем, сделавший лучшее в России телевидение Владимир Гусинский интересовал Юрия Лужкова уже не как банкир. Борьба за власть в стране вот-вот должна была достичь апогея, и московский мэр с московским медиамагнатом вновь понадобились друг другу.

Наверное, в какой-то момент Гусинскому показалось, что он сможет назначать исполнителей главной роли в стране. У него было трое кандидатов: Лужков, Примаков и Явлинский (именно в такой последовательности, хотя Явлинского Гусинский полюбил гораздо раньше и искреннее, чем первых двух). Он счел, что лучшее в России телевидение хотя бы одного из них сможет сделать президентом страны.

Это оказалось роковой ошибкой. Мэр Москвы во время предвыборной кампании стал объектом охоты центра, и глава «Медиа-Моста» за компанию попал под обстрел. В августе 1999-го глава кремлевской администрации Александр Волошин поставил вопрос ребром: «Либо мы сломаем "Мост", либо "Мост" сломает государство».

С появлением Путина шансы Лужкова и Примакова обнулились. Главным режиссером страны оказался Валентин Юмашев, а основными сценами – ОРТ и РТВ. Все три героя Владимира Гусинского мигом вписались в новую реальность. А он – нет. Новая реальность отобрала у него то место, за которое он столько лет боролся.

В Кремле утверждали, что после президентских выборов Гусинский интересовался, чего от него хотят победители за добровольную сдачу. Оказалось, что хотят все – весь бизнес «Медиа-Моста». По законам политического бизнеса, они были в своем праве. Ведь Гусинский тоже хотел получить «все» или очень много. И получил бы. Да вот только кандидаты его проиграли.

Разумеется, Гусинский не мог добровольно сдать бизнес, в котором прожил самые яркие годы своей жизни. Он должен был использовать свой последний шанс – поставить оппозиционную драму. Кто мог предположить, что дело кончится Бутыркой?

Впрочем, в середине июня 2000 г. на какое-то мгновение могло показаться, что солидарное выступление политических и экономических тяжеловесов пересилит все старания правоохранителей.

14 июня 2000 г. Владимир Путин фактически дал команду освободить медиамагната, заявив во время своего пребывания в Германии: «Я считаю, что брать Гусинского под стражу не следовало». На следующий день, уже в Испании, он пообещал «разобраться с ситуацией… и, если закон нарушен, то по отношению к тем, кем нарушен закон, последует соответствующая реакция президента».

16 июня в 22:00 Гусинский вышел на свободу под подписку о невыезде – внешне несломленным и очень агрессивным. Он намеревался продолжать борьбу до победного конца.

Борьба длилась полгода. Победил, разумеется, Кремль. Гусинский продал «Медиа-Мост» и обосновался сначала в Испании, потом – в Израиле. Юрий Лужков остался мэром Москвы. Единственной «публичной реакцией» правоохранителей на его заявление о готовности сесть в Бутырку журналисты назвали визит в мэрию 16 июня сотрудника следственного комитета при МВД. Правда, визит был нанесен совсем по другому поводу.

Начальница налогового управления департамента финансов правительства Москвы Людмила Лазькова была арестована следственным комитетом в мае 2000 г. по обвинению в получении взятки в виде ювелирных украшений от одной из столичных фирм. Драгоценности якобы передавались ей за отсрочку налоговых платежей.

Никто в мэрии не ожидал, что по этому делу будут допрашивать Лужкова. Но, по словам самого градоначальника, следователя интересовало исключительно дело Лазьковой. В следственном комитете, создавшем весьма словоохотливую пресс-службу, тем не менее категорически отказались отвечать, почему следователь пришел к Лужкову сам, вместо того чтобы вызвать его на допрос в CK. Впрочем, следователи не исключали, что визиты туда мэру еще предстоят: в самом разгаре были уголовные дела о хищении более 100 млрд «старых» рублей при строительстве МКАД, а также по фактам массовых приписок при сдаче госкомиссии домов в столице.

Наверняка, мэр мог бы выразить возмущение тем, что следователь посмел оторвать его от работы (все особенности предоставления налоговых льгот в Москве можно почерпнуть из официальных сообщений). Но в июне 2000 г. он искренне радовался, что ему, в отличие от Гусинского, попался «мягкий и корректный» следователь. Тему отсидки за медиамагната Лужков больше уже не поднимал.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.