Учение Макса Штирнера о личности и анархическая традиция
Учение Макса Штирнера о личности и анархическая традиция
Прежде, чем рассмотреть, какое место философия Макса Штирнера занимает в истории анархической мысли, мы не можем обойти вниманием вопрос о соотношении учений Штирнера и Ф.Ницше. Дело в том, что многие авторы (в том числе, Н.К.Михайловский и П.И.Новгородцев, Э.Фромм и А.Камю) были склонны видеть в Штирнере – предшественника Ницше и сближать их учения. Вульгарные ницшеанцы и вульгарные штирнерианцы начала ХХ века зачастую смешивали учения Ницше и Штирнера, выхолащивая их содержание. (Подробный разбор этого вопроса см. в 92; 399-421, а также в интересной работе А.Леви (413; 475-478)). Этой точки зрения придерживаются и многие современные авторы.
Как убедительно доказали Б.В.Гиммельфарб и М.Л.Гохшиллер (см.92; 399-409), Ф.Ницше, несомненно, читал книгу Штирнера и кое-что позаимствовал из нее. И все же мы полагаем в высшей степени неверным сближение учений Штирнера и Ницше. Зачастую их толкуют превратно, объединяя под общим названием: «индивидуализм» или «анархизм» и полагая, что то, что Штирнер выразил как философ и критик, то Ницше выразил как художник и поэт. По нашему мнению, то главное, что сближает Штирнера и Ницше – это даже не общая для них критика морали, государства, религии и идеологических фетишей, но – «философия жизни», попытка дойти до оснований человеческой жизни, коренящихся не в мысли, а в жизненной стихии, указание на решающую роль иррационального, биологического, природного фактора и, соответственно, на роль воли и силы, развенчание и десакрализация фантомов мысли и идеологии. В этом заключается их глубинное сходство. Но различие, пожалуй, еще глубже и серьезнее. Если учение Штирнера глубоко антропоцентрично и критично по своему пафосу, в центре его находится личность и проповедуется освобождение всех личностей, наслаждение жизнью, принятие личностью себя как «совершенной», то философия Ницше стремится к «переоценке ценностей», к подчинению личности неким надличностным целям («родовым», природным), к преодолению человека в сверхчеловеке, культивирует «волю к власти» и, будучи глубоко иерархичной, приходит к проповеди аристократии и кастовой системы. Таким образом, хотя взгляды Штирнера и Ницше имеют много общего, но их ни в коей мере нельзя считать выразителями одного мировоззрения, а Штирнера – «предшественником» Ницше на ниве индивидуализма.
Для Ницше субъект истории – биологичен: человечество, как животный вид, раса и т.д., тогда как для Штирнера субъект истории – личность. Штирнер стремится избавить общество от послушания и повиновения, а Ницше хочет их узаконить и упорядочить. Штирнер не стремится заменить «иерархию Духа» иной иерархией – но «союзом эгоистов», он сочувствует борьбе рабочих за свои права, тогда как Ницше конструирует новую иерархию – с рабами и господами, а о социальной и политической борьбе своего века отзывается с презрением и ненавистью. Если, как мы показали выше, Штирнер и не всегда последователен в своей проповеди освобождения людей, то зато Ницше – весьма последовательный противник идей всякого «освобождения»! Поэтому следует отвергнуть распространенное мнение о Штирнере, как «ницшеанце».
Здесь следует упомянуть о том недоразумении, по которому некоторые авторы (особенно из числа консервативных или христианских мыслителей) зачастую относят Ницше к числу «анархистов», ссылаясь на его беспощадную критику существующего общества и государства. Однако это мнение представляет собой еще большее недоразумение, чем даже объединение учений Ницше и Штирнера в «одно мировоззрение». Ибо по своим глубинным мировоззренческим основаниям Фридрих Ницше – совершенно противоположен анархизму. Во-первых, он – антиперсоналист: не личность, не человек, а сверхчеловек и совершенствование «рода», как биологического целого, является его целью. Во-вторых, Ницше – принципиальный антисоциалист, выступающий против равенства людей, убежденный элитарный, кастовый мыслитель, философствующий в иерархических категориях и обосновывающий необходимость рабства для одних и всевластия – для других. Наконец, ко всем современным ему анархистам Ницше (совершенно логично, если исходить из основ его мировоззрения) относился с горячей враждебностью, видя в них апофеоз процесса разложения основ современного общества и крайнее торжество ненавистных ему идей «черни» – идей свободы и равенства. Таким образом, внешнее сходство ницшеанской критики государства, религии, общества и морали с анархической критикой, а также определенное родство «философии жизни» у Ницше и у некоторых теоретиков анархизма (Штирнер, Бакунин, Боровой) не должно нас обманывать: Ницше, отрицающий обе глубокие мировоззренческие основы анархизма: индивидуализм и социализм и стремящийся к «аристократии духа» (а не к освобождению личности и общества) совершенно не может быть признан анархистом (см., например, его пассажи, направленные против анархизма, в работах Ницше «Антихристианин» и «По ту сторону добра и зла» – 262; 83-85 и 264; 189-190, 233-234).
Разобрав вопрос о соотношении взглядов Ницше и Штирнера, мы, наконец, можем перейти к рассмотрению места учения Штирнера в анархической традиции. При рассмотрении взглядов Штирнера на личность мы указали на такое огромное количество двусмысленностей, неясностей и противоречий в философии Штирнера, что нас не должно удивлять обилие и разнообразие трактовок и оценок этой философии. Ярким примером этому является то, как различные авторы рассматривали вопрос о соотношении философии Штирнера и анархизма. «Отцом анархизма» в 1880-ые годы Штирнера провозгласили социал-демократы марксисты: сначала Ф.Энгельс, а вслед за ним Э.Бернштейн, Ф.Меринг и Г.В.Плеханов. По их мнению, Штирнер, несомненно, был наиболее последовательным и типичным анархистом (при этом Бернштейн и Энгельс целиком отвергают взгляды Штирнера, тогда как Плеханов, Меринг и Адлер признают за ним большие заслуги). К этой точке зрения тотчас присоединились как буржуазно-либеральные авторы (например, Р.Штаммлер или Г.Цоколи, который, безо всяких на то оснований утверждал, что: «в преступном индивидуализме Штирнера все агитаторы анархизма находили золотоносный рудник для своих аргументаций» (92; 361)), так и русские христианские писатели: Н.А.Бердяев, П.И.Новгородцев, С.Л.Франк, Б.П.Вышеславцев. Все они считали Штирнера наиболее последовательным и радикальным анархистом (хотя Н.А.Бердяев, например, признавал, что «почему-то» Штирнер «не пользовался» у анархистов «достаточной популярностью» – 34; 58). В общем, для врагов анархизма – будь то марксистские или буржуазно-либеральные, или христианские авторы – несомненна «анархичность» Штирнера, который является для них наиболее «типичной» и «одиозной» фигурой в анархизме.
Штирнерианцы-анархисты начала ХХ века истолковывали Штирнера в ницшеанском, буржуазно-индивидуалистическом духе. [70] Отношение подавляющего большинства анархистов – социалистов к Штирнеру было либо весьма прохладным, либо негативным. Некоторые из них, как М.Неттлау или Ф.Домела-Ньювенгаус, относились к Штирнеру сдержанно-одобрительно, или же, как П.А.Кропоткин, сдержанно-негативно: не «отлучая» Штирнера от анархизма, но предпочитая упомянуть о нем «скороговоркой», очень кратко (есть-де, и такие анархисты, нам они не очень близки, но мы должны о них упомянуть, справедливости ради). [71] Наконец, другие анархо-коммунисты вообще не считали Штирнера анархистом и чрезвычайно негативно оценивали его философию. Наиболее подробно, последовательно и аргументированно эту точку зрения выразил в своей статье «Индивидуализм Штирнера и течение анархизма» итальянский анархист Луиджи Фаббри (см.413; 438-441). Однако, надо отметить, что в этой статье он, на самом деле, критикует преимущественно эпигонов и вульгаризаторов Штирнера, а не его самого.
Таковы различные мнения о соотношении философии Штирнера и анархического мировоззрения. Итак: является ли Штирнер наиболее последовательным, ярким и типичным анархистом, как утверждали марксистские и христианские авторы, или же не имеет вообще никакого отношения к анархизму, как полагали сами многие анархисты? На наш взгляд – ни то и ни другое!
Вопрос о том, правомерно ли относить Штирнера к анархической традиции, принципиален потому, что за ним стоит другой, более общий вопрос – о соотношении анархизма и индивидуализма, о философских основах того и другого. Разделяя мнение Л.С.Мамута о том, что «индивидуализм… входит в коренные мировоззренческие устои анархизма» (209; 192), мы полагаем, что, хотя Штирнера и можно (и нужно!) отнести к анархизму, вопреки мнению некоторых ортодоксов анархического коммунизма, но, тем не менее, он не является «наиболее последовательным, типичным и ярким представителем анархизма».
На наш взгляд, анархизм не тождественен индивидуализму (скорее, это «пересекающиеся», но не совпадающие «множества»), однако индивидуализм является одним из глубинных оснований, «китов» анархизма. Мы полагаем, что Макс Штирнер является анархистом, потому что:
– он в глубоком смысле слова не является антигуманистом и не является антисоциалистом; – он, как и другие анархисты, выполняет огромную негативную, критическую, освобождающую работу, высказывает многие чисто-анархические мысли (отрицание идеи опеки, отрицание государства, права, мысль о связи власти и эксплуатации и т.д.), выступает против всего, что подавляет личность, за свободное общежитие («союз эгоистов»), основанное на договоре;
– ценности, вдохновлявшие Штирнера: личность и свобода – ценности анархические;
– стиль и метод мышления Штирнера (адогматизм, не-системность) – анархические.
Но Штирнер остается в стороне от главного течения анархизма, на его крайнем крыле, олицетворяя собой его индивидуалистическое начало, ибо он:
– не оставил своей «школы», движения; многие анархисты не считали его «своим», но относились к нему прохладно или даже враждебно, – и не случайно, так как
– Штирнер по существу своего учения балансирует на грани отрицания общества, социального, морали, на грани отрицания гуманизма – он двусмысленен и противоречив и стоит здесь на самой «границе» анархического мировоззрения – поскольку идеи гуманизма и свободного общества – второй «кит», второе глубинное основание анархизма. На противоположном крайнем крыле анархической мысли находятся П.А.Кропоткин и В.Годвин, которые, напротив, почти забывают об индивиде, говорят о личности декларативно и бегло (как Штирнер бегло и декларативно говорит об обществе и о «союзе эгоистов»), но за этими классиками анархизма стоит массовое движение; у них имеются разработанные теоретические системы.
В общем, Штирнер, будучи очень противоречивым и неоднозначным мыслителем, ни в коей мере не является «самым последовательным анархистом», – в нем действительно наиболее последовательно выразилось одно из двух стремлений, воодушевляющих анархическое мировоззрение, а именно – индивидуализм, самоутверждение личности, радикальный протест против любых оков, ее гнетущих, против любой опеки над ней. Но второе – социалистически-общественное – стремление, второй «кит» анархизма, напротив, выражен у Штирнера очень ущербно, слабо, противоречиво, эпизодически – то в виде идеи «союза эгоистов», то в призыве к рабочим добывать в борьбе свои права. Индивидуалистическое начало в анархизме, ярче всего выраженное Максом Штирнером, и социалистическое начало в анархизме, ярче всего выраженное Петром Кропоткиным – два полюса, два крыла, две половины одного целого: как свобода и равенство, личность и общество, рационализм и иррационализм. Недостатки учения Штирнера есть продолжение его достоинств и, наоборот, глубина и оригинальность его индивидуалистических идей непосредственно связаны с их односторонностью и ущербностью. Но, на наш взгляд, односторонности и слабости Штирнера в его учении о личности, преодолимы – и уже сам мыслитель указывает на путь их преодоления – тогда как его вдохновенные и оригинальные мысли имеют непреходящее значение.
Итак, Штирнер – анархист, но отнюдь не самый «типичный» или «последовательный». Поскольку анархическая мысль и анархическое мироощущение не имеет своего Святого Писания, жесткой системы, догматики, – но лишь: общие ориентиры и ценности, общую ценностно-психологическую и идейно-критическую устремленность, то в океане анархической мысли Макс Штирнер представляет собой хотя и выдающееся явление, но не единственное; хотя и занимает важное место, но не «главенствующее»; он – один из нескольких крупнейших представителей и выразителей анархического миросозерцания – не больше и не меньше.
Оценивая в целом учение Штирнера о личности, мы должны, отметив все противоречия и полемические крайности [72], содержащиеся в этом учении (и сами себя опровергающие), указать еще раз на его главную заслугу. На наш взгляд, эта заслуга заключается в том, что, в эпоху господства в философии рационализма, прогрессизма, объективизма, культа «общих понятий» и надличностных образований, Макс Штирнер был первым и наиболее последовательным мыслителем, поставившим в центр своего учения личность – личность живую, единственную, единую (материально-телесную), уникальную, – указавшим на ее принципиальную несводимость ко всем ее «ролям» и проявлениям, на глубокое качественное различие между личностью и обществом, личностью и ее содержанием, личностью и объективированно-отчужденными продуктами ее деятельности, призвавшим эту личность отвергнуть все надличностные фетиши, идеологические фантомы и деспотические учреждения, осознать свои истинные интересы и, не веря в добрую волю власти, буржуазии, социальных институтов и т.п., полагаясь на свои силы и соединяясь с другими «единственными» личностями, начать борьбу за свое освобождение. В этом призыве к «восстанию личности», которое должно произойти одновременно с социальной и политической революцией, на наш взгляд – заключается основное значение штирнеровского учения о личности.
Максу Штирнеру было дано первым выразить великую и святую истину – истину осознавшей себя личности, заявившей о своих правах, и в своей книге он вновь и вновь вдохновенно повторяет эту истину. Но в те же 40-ые годы XIX века, когда появилась на свет книга Штирнера, П.Ж.Прудон заявляет в своих работах о другой истине: истине общества, стремящегося освободиться от деспотических оков, об истине безгосударственного, анархического социализма.