ВЗЯТКИ ГЛАДКИ

ВЗЯТКИ ГЛАДКИ

От воевод и подьячих невольно навязывается этот прямо, и легкий переход к недоброму обычаю, с которым ведется борьба еще со времен Судебника Ивана Грозного, когда современная взятка называлась еще «посулом», по старинному смыслу этого слова, а не по нынешнему,[48] - словом, когда взятки еще не были гладки, т. е. можно было их брать. Для просителя они были посулом, для приемлющего — взяткой, за которою еще царь Борис сек дьяков и возил по городу с повешенным на шею незаконным приносом: деньгами в мешке, мехом, соленой рыбой, с чем виноватый попадется. Другой иностранец видал, как, во избежание подозрений, подвешивали взятки к иконам, а деньги всовывали в руки вместе с красным яйцом при христосованьи. Обязательно сложилась на Руси поговорка, что «на Москве дела даром не делают». А сюда шло все, что подойдет и, конечно, чем сами богатее. Монастыри несли и везли пироги, цельные рыбины, ведра рыжиков, маканые сальные свечи и даже резные гребни («да с молодым подьячим да с дьячим племянником в погребе выпоено церковного вина на семь алтын»). Устоялся обычай издавна и стоял на своем основании крепко именно потому, что всякий служащий продолжал смотреть на свое дело, как на кормление. Выработался даже способ давать взятки: придя к дьяку в хоромы, не входя (наказывал взяточник-стольник своему слуге), прежде разведай: веселый дьяк, и тогда войди, побей челом крепко и грамотку отдай. Примет дьяк грамотку прилежно, то дай ему три рубля, да обещай еще. А кур, пива и ветчины самому дьяку не отдавай, а стряпухе». «А к Кириле Семенычу не ходи: тот проклятый все себе в лапы забрал. От моего имени Степки не проси (а сходи к нему): я его, подлого вора, чествовать не хочу. Понеси ему три алтына денег, рыбы сушеной да вина, а Степка — жадущая рожа и пьяная». Лучшей характеристики старинным взяточникам придумать нельзя. И затем зачастую писали все: «и чем мочно, хотя займи, а подъячего почти», а остаются и поныне взятки гладкими у тех, кому дать нечего и для тех, кто не дает ничего.