Ах лето!

Ах лето!

В Новой Англии, как заметил один мой друг, есть три времени года. Это либо «зима только что была», либо «зима вот-вот наступит», либо просто — «зима».

Я знаю, что он имел в виду. Лето здесь короткое — оно начинается в начале июня и заканчивается в конце августа, а в остальное время года вам лучше быть в курсе, где лежат варежки, — но в целом все три месяца погода достаточно теплая и почти всегда солнечная. Самое главное то, что погода держится, в общем, благоприятная, не как в Айове, где я рос, где температура и влажность каждый летний день резко менялись; до середины августа там было настолько жарко и безветренно, что даже мухи лежали на спинах и с трудом шевелили лапками.

А больше всего донимали жара и духота. Выйдите в Айове на улицу в августе — через двадцать секунд вы почувствуете, скажем так, недержание потоотделения. Становится так жарко, что у манекенов на витринах магазинов появляются мокрые круги под мышками. У меня остались очень яркие воспоминания о лете в Айове, потому что мой отец был последним на Среднем Западе, кто купил кондиционер. Он считал, что это противоестественно (как и все прочее, что стоит дороже 30 долларов).

Единственным местом, где жара переносилась немного легче, была веранда. Вплоть до 1950-х годов веранды были почти в каждом американском доме. Веранда — своего рода летняя комната, пристроенная к дому, со стенами, затянутыми тонкой, но прочной сеткой от насекомых. Она обладает всеми преимуществами внутреннего помещения и открытого пространства одновременно. Она превосходна и всегда будет ассоциироваться у меня с признаками лета: початками кукурузы, дынями, ночной трескотней сверчков, шумом возвращающегося поздно ночью после фермерских собраний нашего соседа мистера Пайпера, паркующего свой автомобиль под аккомпанемент грохота мусорных контейнеров, затем исполнением серенады миссис Пайпер с двумя хорами «Севильской розы» и засыпанием соседа на газоне.

Так что, когда мы приехали в Штаты, одним из моих условий было наличие в доме веранды, и мы нашли такой дом. Летом я живу на ней. И сейчас я пишу эти строки на веранде, разглядывая залитый солнцем сад, слушая щебетание птиц и жужжание соседской газонокосилки, обдуваемый легким ветерком, и чувствую себя невыразимо живым. Сегодня мы будем здесь ужинать (если миссис Брайсон с подносом снова не споткнется о складку на ковре, на что я очень надеюсь), а потом я буду читать перед сном, слушая сверчков и наблюдая за радостными огоньками светлячков. Без всего этого лето не было бы летом.

Вскоре после того как мы переехали в этот дом, я заметил, что край сетки у пола ослаб и наш кот пользуется дырой, чтобы пролезать в дом и спать на старом диване, который мы поставили на веранде. Как-то вечером — мы прожили здесь около месяца — я зачитался позднее обычного и краем глаза заметил лезущего внутрь кота. Мгновение — и он очутился рядом со мной.

Я присмотрелся. Это был скунс. Более того, он находился между мною и единственным путем к спасению. Он направился к столу, и я понял, что, скорее всего, он приходил сюда каждую ночь в одно и то же время, чтобы подхватить остатки ужина, упавшие со стола на пол. (А их там обычно много, потому что, едва миссис Брайсон выходила, чтобы ответить на телефонный звонок или принести еще подливки, мы с детьми начинали маленькую игру под названием «Овощные олимпийские игры».)

Быть опрыснутым скунсом — худшее, что может с вами случиться из того, что не наносит кровоточащих ран и не требует срочной госпитализации. Если вы почувствуете запах скунса на расстоянии, он покажется вовсе не таким уж плохим, странновато сладким и даже интересным — не сказать, чтобы приятным, но точно не отвратительным. Все, кто впервые чувствуют запах скунса издалека, думают: «Ну, это вовсе не страшно. Непонятно, из-за чего весь шум».

Однако если вы подойдете поближе — или, что еще хуже, если скунс вас обрызгает, — поверьте, вас не скоро пригласят на медленный танец. Запах не столько резкий и неприятный, сколько практически неистребимый. Возможно, самое эффективное средство против него — натереться томатным соком, но даже если вы раздобудете галлон сока, лучшее, на что вы сможете надеяться, — что запах станет лишь чуть менее сильным.

Как-то вечером одноклассница моего сына застала скунса в подвале дома. Он брызнул — и семья потеряла почти все, что у них было. Все шторы, постельное белье, одежда, мягкая мебель — в общем, все, что могло впитать запах — бросили в огонь, а весь дом, от пола до потолка, тщательно вымыли. Одноклассница сына даже не приближалась к скунсу и, тут же уехав из дома, провела выходные натираясь томатным соком, однако прошло несколько недель, пока люди снова стали ходить с нею по одной стороне улицы. Так что, когда я говорю, что вам бы не хотелось быть опрыснутыми скунсом, поверьте — вам бы не хотелось быть опрыснутыми скунсом.

Все это пронеслось у меня в голове, когда я с волнением глядел на скунса в шести футах от себя. Около тридцати секунд скунс провел, снуя под столом, а затем вышел тем же путем, что и вошел. Снаружи он оглянулся и посмотрел на меня, будто говоря: «Я знал, что ты здесь, с самого начала». Но он не обрызгал меня, за что я буду вечно ему благодарен.

На следующий день я прибил сетку к полу, но, чтобы показать свою благодарность, положил горсть сухого корма для кошек на ступеньку крыльца, и около полуночи скунс пришел и съел корм. После этого два лета подряд я оставлял немного корма на ступеньке, и скунс всегда его подъедал. В этом году он не пришел. Среди мелких животных началась эпидемия бешенства, которая серьезно сократила популяцию скунсов, енотов и даже белок. Видимо, это происходит приблизительно каждые пятнадцать лет как часть природного цикла.

Так что, похоже, я потерял своего скунса. Через год их численность снова восстановится, и, возможно, я усыновлю другого. Я надеюсь на это, потому что у скунсов не так много друзей.

Тем временем отчасти из уважения, а отчасти потому, что миссис Брайсон как-то зашла в неподходящий момент, мы перестали играть в овощные игры, хотя, если говорить только за себя, я был уже очень близок к золотой медали.