Борис Споров ...СЛЕДЫ ЖИВЫЕ ЗА СПИНОЙ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Борис Споров ...СЛЕДЫ ЖИВЫЕ ЗА СПИНОЙ

ОЧИЩЕНИЕ

Я буду ждать весеннюю грозу.

Мой вечный сон она стрелой разрушит

И воскресит замерзшую лозу –

И я уйду в небесную лазурь,

Туда, где ждут меня родные души.

Пути небесные вовек не разгадать,

Но жду грозу, как Божью благодать.

В огне и грохоте разъялись небеса –

И содрогнулись города и села,

И почернели светлые леса,

И прозвучали грозно голоса,

Но я упал на стонущий проселок –

И умирал на опаленных листьях...

А гром все рокотал: "Хочу – очистись!"

Разрушен храм и город градов пал –

И мерзость запустенья до предела...

А я, седой, раскинув руки спал,

Как если бы смертельно был устал –

И до стихии никакого дела.

Когда же наконец легко поднялся я –

Сияла радостью омытая земля.

***

Глухая ночь.

За окнами в саду

Опять вы шепчетесь, тревожные осины.

Так молится, предчувствуя беду,

Больная мать о загулявшем сыне.

И кто бы мог подумать о родстве,

О том, что дались вам и наши муки,

Что в вашей животрепетной листве

Есть наша страсть и горечь от разлуки.

Старела мать,

А я как блудный сын

Столетьями скитался одиноко.

Познал я тайны древнего Востока,

Но лишь теперь познал печаль осин.

Всему живому жизненный предел,

Всему навек с землею природниться.

Но лишь для бедной матери удел –

В листву осины чуткой воплотиться.

Мне ль не понять молитвенность твою,

Когда в душе так трепетно и горько...

Седой перед иконами стою,

А за окном малиновая зорька.

БАЛЛАДА О ЧЕЛОВЕКЕ

Люди идут, согнувшись вдвое –

Шесть шагов от стены до стены.

Инеем покрылись волосы-хвоя.

Шесть человек – все сочтены.

Промерзшая обувь стучит об бетон,

В ноги падают звезды-снег.

Идут всю ночь, разгоняя сон,

Шесть человек,

Шесть человек.

А утром со скрипом открылись двери –

Сон оборвался с опухших век.

И вышли, снова во что-то веря,

Пять человек,

Пять человек.

ПУСТЫННИК

И он ушел к холодным валунам,

Где пост и труд, где истины сверяют...

Светили звезды, солнце и луна,

И врачевала душу тишина,

Гордыню одиночеством смиряя.

Часы бежали, дни, тянулись годы –

И ничего не ведали народы.

А он о них молитву возносил,

И день и ночь молил Творца и славил.

Когда совсем уже не стало сил,

Пустынник милости всего лишь попросил,

И Господа воззвал и не оставил.

И умер он в божественной тоске,

А тело бренное рассыпалось в песке.

***

И месяц обуглился на небосклоне,

И тихо мычали коровы в загоне;

Деревья стонали, трещали сучки,

И пьяно галдели жучки-паучки;

Вращалась земля, политический глобус,

И фыркал бензином разбитый автобус;

И лаялись матом под рельсами шпалы,

Курили и пили блатные шалавы;

И верткий и дерзкий и хваткий блатарь

Со склада увел золотой инвентарь;

А на Таганке бродячая сука

На всех наводила тревожную скуку;

Да пьяненький бомж с синяком на глазу

Вертелся, усевшись в дырявом тазу;

И только поэт в непроглядной тоске

Голодный бродил по зловонной Москве:

То ловит он счастье, то ищет покоя,

Не ведая вовсе, что это такое.

Вот так и вошел в двадцать первый век

Из века двадцатого наш человек.

***

Так и сказал он: "Разделяй – и властвуй".

Мудрец заплечный знал, что говорит:

И рушились полуденные царства,

И кровью истекали государства –

Вот и Россия пламенем горит...

Победу торжествует враг лукавый,

Разнузданный и пятиглавый.

Когда Отечество охвачено огнем

И кажется – последние мгновенья!

И праведники гибнут... День за днем

Мы силимся согнуть и не согнем

Упругую спираль сопротивленья...

Тогда в отчаянье и мы взываем к Богу И очищаемся, и крепнем понемногу.