«Моя позиция: если я работаю, я работаю в Татарстане» Валерий Фадеев

«Моя позиция: если я работаю, я работаю в Татарстане» Валерий Фадеев

Президент Татарстана Рустам Минниханов — о том, что у России появился хороший шанс мобилизоваться для экономического рывка, что борьба с коррупцией не должна превращаться в шоу и что он не планирует уезжать из Казани в Москву

section class="box-today"

Сюжеты

Регионы:

Пожелание лучшей жизни

Признание машин

/section section class="tags"

Теги

Регионы

Региональное развитие

/section

Почти каждое утро президент Татарстана Рустам Минниханов выкладывает в свой инстаграм фотографию площади Свободы, вид на которую открывается из окна его рабочего кабинета. Там, в здании правительства республики, он работает с 1996 года, в 1998–2010-м — председателем кабмина. Когда в 2010 году первый президент Татарстана Минтимер Шаймиев объявил, что не будет претендовать на новый срок, по его протекции и по представлению президента России Минниханов был утвержден Госсоветом на посту главы региона. Но второй президент Татарстана по-прежнему в основном работает не в Казанском кремле, а в правительственной высотке.

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

К концу эпохи Шаймиева Татарстан хоть и потерял в своем «суверенитете», все равно остался ярким доказательством того, что федерализм в России не просто возможен — он существует. В республике проживает без малого четыре миллиона человек, более половины из них — татары (на русское население приходится еще около 40%). И национальные традиции, которые здесь поддерживаются и культивируются, прекрасно уживаются с вполне традиционными для регионов России советским наследием и бытовыми особенностями. Уличные указатели здесь давно выполнены на двух языках — русском и татарском. С прошлого года, когда в Казани прошла летняя Универсиада, названия остановок в метро и на общественном транспорте объявляют еще и по-английски. И это не показуха, а вполне продуманная политика местных властей.

Сегодня республика являет собой своего рода эталон того, каким должно быть региональное развитие. Во-первых, в Татарстане давно научились выстраивать весьма эффективные и выгодные отношения с федеральным центром. Ярчайшее тому свидетельство — реализованные мегапроекты: тысячелетие Казани, проведенное в 2005 году (к празднованию в городе был запущен первый в новейшей истории России метрополитен), положило начало серьезному преображению республиканской столицы. Успех был закреплен к прошлому году, когда здесь прошли Всемирные студенческие игры. С тех пор улицы города перерезали многочисленными развязками, что позволило практически ликвидировать пробки — бич любого мегаполиса. А по количеству объектов спортивной инфраструктуры с Казанью сейчас не сравнится, пожалуй, ни один российский миллионник. Все эти проекты были реализованы при весомом участии федерального центра — но ведь Москву надо было в этом убедить. А это удается далеко не всем территориям.

Во-вторых, в Татарстане как нигде больше активно и совершенно бесстрашно перенимают передовой мировой опыт. В республике строят различные парки — индустриальные, технологические, инновационные. Особая экономическая зона промышленного типа «Алабуга», одна из двух зон такого типа в России, стала самой успешной. Не побоялись в Татарстане и совсем уж уникальных для страны начинаний — строительства городов-спутников Казани. Иннополис, название которого закреплено юридически (для этого была переименована близлежащая деревня Елизаветино), должен наряду с подмосковным Сколковом, стать раем для всех айтишников России, а Смарт Сити Казань — аэротрополисом, центром высокотехнологического бизнеса.

Конечно, получается не все. Экономика республики еще сильно зависит от самочувствия традиционных отраслей — нефтедобычи, химической промышленности и транспортного машиностроения, на долю которых в общих объемах отгруженной продукции суммарно приходится около 80%. Неудивительно, что Татарстан демонстрирует скромные темпы роста валового регионального продукта (см. график 1) и промышленности (см. график 2): сказывается влияние общероссийских тенденций и конъюнктуры мировых рынков сырьевых товаров (почти 99% республиканского экспорта приходится на продукцию ТЭКа, химпрома и машиностроения). Тем не менее именно у Татарстана можно поучиться тому, каким должно быть новое индустриальное строительство. Здесь этим занимаются не только гранды — «Татнефть», ТАИФ и КамАЗ, но и предприятия помельче. Просто отдача от такой политики случится не молниеносно. Тем интереснее было обсудить с президентом Татарстана вопросы экономического развития и другие проблемы.

— Рустам Нургалиевич, вы знаете, что мы запускаем очень важный для нас проект — республиканский деловой журнал «Эксперт Татарстан». Делаем мы это совместно с татарстанскими партнерами, которые владеют также телеканалом Tatarstan Business Channel. Что, по вашему мнению, этот телеканал и этот журнал могут добавить деловой жизни Татарстана?

— Я думаю, что информационное поле понятно: вы должны освещать те проблемы, которые важны для страны, для региона, для города, для территорий. К сожалению, таких специализированных каналов передачи информации, тем более освещающих вопросы развития республики и ее территорий, очень мало. И, на мой взгляд, ваша задача — раскрыть этот потенциал, показать успешный опыт, найти удачные примеры на местах. И это даст положительный эффект всей нашей работе. Поэтому я вашу работу поддерживаю, одобряю и готов с вами сотрудничать.

— Большое спасибо. Давайте начнем со старой темы — Универсиады. Я поспрашивал у людей, почти все оценивают ее итоги положительно. Говорят, что наследие Универсиады используется эффективно, в частности все спортивные объекты.

— Это и статистика доказывает. Вообще, самое главное, что ментальность изменилась, город изменился, люди изменились. Появились новые движения — например, волонтеры. До Универсиады это было что-то такое космическое. А сегодня лучшие молодежные команды — это Татарстан, лучшие стройотряды — это Татарстан. Но нам пришлось пройти пятилетний путь, когда мы учили английский, учились быть гостеприимными, оборудовали транспорт, возводили необходимую инфраструктуру, готовили специалистов для обслуживания спортивных мероприятий и спортивных объектов. Этот опыт — он ведь остался здесь. И, что очевидно, осталась вся инфраструктура — она позволила изменить Казань. И изменить наше отношение к массовому спорту. Все эти объекты сегодня задействованы как в рамках наших федеральных вузов, так и в муниципальных программах.

— Стало модно заниматься спортом?

— Да, именно так: стало модно. Но ведь впереди у нас и другие соревнования. Чемпионат мира по водным видам спорта пройдет у нас в 2015 году. В этом году был чемпионат мира по фехтованию. Хочу отметить, что волонтеры будут привлекаться на все эти мероприятия. Ведь волонтеры — это не просто группа студентов, это обученная команда, которая решает те или иные серьезные задачи, для чего нужны опыт, навыки и смекалка.

— В этом году в Казани прошел чемпионат мира рабочих профессий World Skills. Если я не ошибаюсь, Россия во второй раз принимает в нем участие. Но, мягко говоря, наши рабочие не блестящие результаты показывают. Зато рабочие, например, из Швейцарии — страны денег и шоколада — выигрывают. Потому что в Швейцарии чрезвычайно развита индустрия. Что делать-то, как нам подтягиваться до той же Швейцарии?

— Я могу однозначно сказать: нам необходимо поучаствовать в двух-трех чемпионатах мира рабочих профессий, и тогда мы сможем конкурировать с любой страной, у меня в этом нет никаких сомнений. Вот мы провели российский чемпионат — огромный интерес, пришли все наши товаропроизводители, образовательные учреждения. Вообще, в нашей стране надо создавать культ человека труда, человека, имеющего профессию, человека самодостаточного — это очень важно. И этот чемпионат мира по рабочим профессиям такой же популярный, как и все другие популярные чемпионаты. А то, что мы пока уступаем, — это говорит не о том, что у нас руки откуда-то не оттуда растут. Мы просто пока набираем опыт, мы выстраиваем систему образования, мы создаем ресурсные центры. Весь опыт, который есть у них, мы перенимаем и воплощаем у себя. Нам нужно некоторое время.

— Лет десять, наверное?

— Я думаю, что лет пять-шесть, не больше.

— Я правильно понимаю, что этот чемпионат дает сильный толчок развитию системы профессионального образования?

— Очень серьезный толчок. Мы сегодня строим двадцать пять ресурсных центров, в том числе мирового уровня. Это центры, где идет подготовка и переподготовка специалистов, где учебные заведения, ресурсный центр и потребитель этих специальностей формируют и программу, и лаборатории, и классы. Чтобы «на выходе» этот специалист был конкурентоспособен и соответствовал требованиям конкретного товаропроизводителя.

— Давайте поговорим об искусстве управления. Меня интересует ваше мнение по вопросу, который с обывательской точки зрения является вопросом номер один. Это коррупция. Действительно коррупция все съедает? Или это не совсем так? Или можно обходить эту проблему?

— Иногда мы перегреваем себя борьбой с коррупцией. По сути, мы должны минимизировать риски в плане того, чтобы чиновник как человек, принимающий решения, вступал в какие-то коррупционные контакты. Для этого, во-первых, есть регламенты по всем видам государственных услуг. Во-вторых, есть электронная форма — наиболее удачная, на мой взгляд. Ну и потом, есть опыт стран, которые этот путь прошли. Коррупция везде есть в той или иной степени, просто мы о ней говорим, как мне кажется, больше.

— Недавно был арестован бывший министр внутренних дел Китая, у него нашли активов на 14 миллиардов долларов. Причем он ведь не один такой бывший, в Китае таких много, тем не менее Китай уже тридцать лет растет огромными темпами. По-видимому, это не главное. Это мое мнение. По-видимому, это такая отговорка.

— Нет, это не отговорка. Коррупция там, где есть деньги, где есть активы.

— Она всегда есть, конечно.

— Там, где нищета, объемы коррупции, конечно, поменьше. Объемы и порождают коррупцию. Но нельзя все время бороться с коррупцией. Вот есть опыт Сингапура, который сегодня является эталоном. Но там сыграли человеческий фактор и принятые законы. Мы многие вещи перенимаем у них, и в масштабах нашей страны много принимается решений, но нельзя все время говорить о коррупции, все время искать каких-то врагов. Надо заниматься созиданием. Наверное, коррупционеры будут появляться, но не надо из этого делать шоу. Вообще, прежде чем объявлять какого-то чиновника коррупционером, нужно дождаться решения суда. У нас же обычное дело: только заподозрили — уже все попадает на телевидение и в газеты. Мы очень много сил уделяем этому и тем самым бросаем тень на честных людей, которые работают в органах государственного или муниципального управления. Это неправильно. Везде, во всех сферах, в том числе и в частных компаниях, есть коррупция. Но там с ней борются иначе. А мы больше шуму создаем. Есть закон. Закон должен карать эти проявления, но делать из этого шоу, чем мы сегодня иногда увлекаемся, значит наносить вред всей нашей государственной системе.

— Вы сами с каким количеством людей взаимодействуете? Сколько у вас подчиненных? Сколько проектов вы ведете, сколько проектов у вас в голове? О каком количестве дел вы помните?

— В Татарстане есть тридцать программ, которые реализуются под крылом государства. Основные параметры всех этих программ я знаю. Это моя работа. Я знаю, конечно, и все основные проекты, которые реализуются в республике.

— И сколько примерно людей находится с вами в контакте?

— Не знаю. Много. Во всяком случае, в моем окружении не только мои помощники, но и руководители районов, и главы крупнейших предприятий. Вы же помните, в некоторых плохих учебниках написано, что у любого руководителя должно быть семь контактов. Знаете, это полная чушь! У хорошего руководителя должно быть гораздо больше контактов.

— Бюрократическая система, пожалуй, работает сложнее, чем корпоративная. Как вдохновлять чиновников? Как атмосферу созидания создавать? Есть ли у вас рецепт этого? Может быть, больше наказывать, пугать или, наоборот, поощрять?

— Я не думаю, что есть большое отличие — управлять большой корпорацией или большой республикой. Думаю, это примерно одно и то же, но механизмы разные, результаты разные. В корпорации, в компании у тебя один критерий: есть у тебя доход или нет. Если нет — ты банкрот. И всё! А в государственном управлении, по сути, та же работа с людьми, которым ты оказываешь множество услуг. И в принципе ты, возможно, даже хорошо работаешь, но оценки тебе выставляют негативные. Потому что где-то что-то у нас пробуксовывает, система недорабатывает. Более четко оценить результаты работы на уровне государственной власти сложнее, чем в частной компании. А так, я думаю, что больших различий нет.

— А выборы важный критерий?

— Конечно важный. Выборы — это некий экзамен. Время от времени надо остановиться, оценить, где ты находишься, отчитаться перед своими согражданами, получить обратную связь. Потому что суета все время нас съедает.

— То есть возвращение выборов глав регионов вы оцениваете положительно?

— Конечно. Наверное, в какой-то период было важнее, чтобы руководители регионов выдвигались и утверждались через парламенты. Но в любом случае руководитель региона должен также получать полномочия от своего населения и чувствовать ответственность за свою работу не только перед депутатами. Чтобы не было ненужных движений и раскачиваний ситуации, когда важнее стабильность, — тогда можно и без выборов обойтись. Но когда экономика стабильная и политические системы сложились — в этом случае должны быть выборы.

— Вы имеете в виду, что, видимо, в какой-то период возможность прихода авантюристов была велика? Сейчас все-таки вероятность этого меньше.

— Основная часть субъектов Российской Федерации уже четко знает свои программы развития. Там уже сформировались группы лидеров, людей, которые способны к созиданию. Да, было время, когда этого не было. Но есть субъекты, где нет таких элит, которые могли бы конкурировать.

— То есть важный элемент развития демократии — формирование ответственной элиты, которая знает, что она делает, и у которой горизонты планирования — годы и десятилетия?

— Да. И у которой есть и опыт, и понимание.

— Много идей и больших проектов реализуется в Татарстане. Вот, скажем, Иннополис. Или Смарт Сити Казань. Откуда эти идеи берутся? Это вы все придумывали? Или кто?

— Наверное, так: мы много ездим, мы хотим меняться быстрее, мы ищем всевозможные точки роста. Поэтому у нас много информации о том, что в мире происходит, какие тренды сегодня главные, куда мир движется. Это первое. Я тоже участвую в этих процессах. Во-вторых, у нас профессиональная команда, которая тоже настроена на поиск проектов. Вот был у нас министр спорта, который в свое время пришел и сказал: «Надо провести Универсиаду». Я тогда даже не знал, что это такое. Но в итоге мы оценили этот проект и реализовали его. Или Иннополис. Я человек, который не очень далек от сферы IT, я был в Бангалоре, в Хайдарабаде, в других местах. И в принципе какие-то мысли по этому поводу у меня были. У нас был министр Николай Никифоров, сейчас он руководит всем Минкомсвязи России — очень в этих вещах продвинутый. И он сказал: «В нашей стране нет такого центра. Давайте попробуем его построить». Я с этой идеей обратился к Дмитрию Анатольевичу Медведеву, мы ему сделали презентацию, он поддержал — и этот проект пошел.

Есть следующий проект — Смарт Сити Казань. Когда мы построили интермодальную линию от аэропорта до Казани, у нас сразу появилась очень привлекательная земля в этом промежутке. Понятно, что эту территорию теперь нужно наполнить высокотехнологичными производствами. Или проект индустриального парка «Мастер» в Набережных Челнах. Раньше это был завод по ремонту дизельных двигателей. Директор КамАЗа Сергей Когогин мне говорит: «Слушай, у нас есть такие помещения, сто пятьдесят тысяч квадратных метров, но нет денег, чтобы их обустроить». А сегодня там уже свыше шестисот тысяч «квадратов», занятых новой индустрией.

— По поводу индустриальных парков: нет ли противоречий между тем, что делает власть, и тем, что делает частный бизнес? Понятно, что деньги вкладываются бюджетные и вы требуете с чиновников возврата инвестиций в парки. А если деньги в такую же инфраструктуру вкладывает частный бизнес? Не становятся ли частные парки конкурентами паркам государственным в чиновничьем, бюрократическом смысле?

— Понимаю, о чем вы говорите. Но у нас в стране пока больше разговоров, чем индустриальных парков. Нам надо в десять, двадцать, пятьдесят раз увеличить объемы индустриального строительства. И наше государство пока очень мало делает в этом направлении, в том числе и ввиду очевидной ограниченности региональных бюджетов. Это вопрос не только формирования малого и среднего бизнеса. Это вопрос социальный, это удочка, которую надо дать людям, чтобы они наконец начали зарабатывать себе, а не просили с нас каких-то социальных пособий и другой поддержки. Это формирование нового среднего класса. Это должна быть государственная политика для нашей страны.

— И в этом отношении работы хватит для всех?

— У государства не хватит денег. Мы должны создать условия, чтобы бизнес создавал эти площадки, и мы эти начинания поддерживаем. Такие примеры есть, хорошие примеры. Поэтому начинает государство, а уже потом это подхватывает и бизнес. У нас нет лишних денег, мы будем делать это или специализированно, или там, где уже есть какая-то инфраструктура. Есть разные площадки — и где очередь стоит, и куда бизнес не заманишь. Поэтому надо выбирать и поддерживать дифференцированно.

— Сейчас в экономике непростая ситуация — санкции, антисанкции и так далее. Но нет худа без добра, тема импортозамещения, вообще тема того, что мы производим, наконец-то стала мейнстримом. Как вы считаете, есть ли возможность развернуть индустрию в этой непростой ситуации, добавить ей мощности? На чем бы вы посоветовали сконцентрироваться?

— Надо ходить по земле, а не жить иллюзиями. Когда мы готовились к вступлению в ВТО, у нас должны были появиться четкие программы, чтобы мы, став членом этой глобальной структуры, не потеряли свои рынки. К сожалению, кто-то у нас был готов к такой конкуренции, а кто-то нет. Это первое. Второе: санкции — это плохо. Это очень плохо. Но без этих санкций мы свое место и свою роль в мировом сообществе, в том числе экономическом, не осознали бы и не поняли. Я могу однозначно сказать, что мы неорганизованные люди. Нам нужен какой-то повод, чтобы мы собрались, объединились. Сегодня все, что делает Запад, помогает нам себя привести в порядок: нашу образовательную систему, нашу промышленную политику, наши исследовательские центры, наше сельское хозяйство. В принципе, это правильно. Это больно, но любая болезнь лечится. И мы должны выйти из этой болезни здоровыми. Они первые подняли топор войны, посмотрим, где в итоге окажемся мы, а где будут они.

Фото: Предоставлено пресс-службой президента республики Татарстан

Россия была для них очень хорошим рынком. Мы рассчитывали на порядочность наших партнеров, но партнеры оказались не совсем порядочными. Нельзя одно смешивать с другим. Наверное, существуют разные подходы к решению тех или иных проблем, но не надо смешивать политику и бизнес! Многие западные компании осуждают поведение своих властных структур в отношении нашей страны. Но ничего, мы разберемся с нашими партнерами. Найдем других, наконец! Наша страна уже не такая нищая. У нас и потенциал, и интеллект, и человеческий капитал — все есть, мы мобилизуемся. Во всяком случае, в Татарстане мы такую задачу ставим. Сегодня мы очередной экономический совет провели, проанализировали все товаропотоки — что вывозим, куда вывозим. Обсудили, как занять те рынки, которые в России открываются по сельскому хозяйству, по машиностроительной продукции. Думаю, эту возможность надо использовать в интересах развития нашего региона.

— А что делать с финансами? Сегодня очень жесткая дискуссия идет вокруг финансовой политики — процентные ставки, проблема дефицита федерального бюджета…

— Да это не новость! Никогда в бюджете таких денег не было, я тоже министром финансов работал в Татарстане. Чтобы в бюджете деньги были, наша страна должна развиваться не на полпроцента, а на пять-семь процентов ежегодно. Мы должны заставить себя работать, мы должны стать самодостаточными. Денег никогда не хватает. И конечно, есть некие риски с доступностью финансовых рынков, привлечением средств, потому что для некоторых нацпроектов привлекались заемные средства из-за пределов страны. Но у нас есть резервы, у нас есть своя банковская система. И она должна сегодня не на два процента ставку поднимать, убивая экономику, а наоборот, снижать процентные ставки и поддерживать проекты, важные для государства. Почему мы вывозим наше сырье, которого не хватает нашей стране, а потом завозим импортные продукты? Почему мы завозим в страну огромное количество нефтехимии? Мы должны развивать свою нефтехимию — и так далее, и так далее. Вы попробуйте со своим продуктом зайти в какую-то страну! Вот потому к нам так и относятся за рубежом. Мы должны немножко пересмотреть наше отношение. Поэтому мы сейчас собираемся, и это положительный момент.

— Еще одна тема. Казань, безусловно, сегодня один из лучших городов в стране. Журнал «Русский репортер», который издает наш медиахолдинг, регулярно готовит рейтинги городов, привлекательных для жизни. И Казань всегда в числе лидеров. Другие города в Татарстане: Набережные Челны, Нижнекамск, Альметьевск — я посмотрел статистику, в принципе там население растет, а значит, люди оттуда не бегут. Для России это в целом нехарактерная картинка. Тем не менее разрыв между жизнью в одном из этих городов и жизнью в Казани существенный. Как сделать, чтобы и в этих небольших городах жизнь была привлекательной, чтобы людям нравилось, чтобы люди гордились, что они там живут?

— Столица есть столица, никуда от этого мы не уйдем. Москва есть Москва, Питер есть Питер. Казань в последние годы сильно преобразилась, она, конечно, имеет много преимуществ по сравнению с другими городами. Но я могу вам сказать, что Альметьевск — столица наших нефтяников — по некоторым показателям и Казань перещеголял. Потому что компания «Татнефть» очень серьезно вкладывается в нефтяные города, особенно в Альметьевск. Съездите туда — очень достойный город! Набережные Челны — наш автоград — тоже очень удобный, грамотно спроектированный город. Наши программы работают по всей республике, они охватывают все районные центры и сельские поселения. Что нужно людям? Во-первых — безопасность, во-вторых — дороги, в-третьих — школы, детские сады и другая социальная инфраструктура. Я считаю, что эти направления очень важны. Да, столица есть столица, но и другие города тоже подтягиваются. И Казань тут как маяк.

— В инстаграме вы разместили фотографию представительского легкового автомобиля «ЗиЛ». Я посмотрел комментарии, сообщают: «Посмотрите, какие мы машины делали. Где “ шестисотый ” мерседес и где этот?» Мы когда-нибудь сможем производить такие автомобили?

— Я думаю, мы все сможем. Мне министр промышленности Денис Мантуров показывал проект «Кортеж». «Роллс-Ройс», «Бентли» и «Майбах» отдыхают.

— А на этом «ЗиЛе» вы прокатились?

— На этом «ЗиЛе» — да.

— Хороший?

— Хороший.

— Последний вопрос, Рустам Нургалиевич. Очень много высококлассных специалистов переезжают в Москву, и Татарстан переживает: а вдруг вас тоже призовут? Очень многие люди мне об этом говорили.

— Ну во-первых, каждый переезжает с какой-то целью и задачами. Для меня вопрос переезда даже в Казань в свое время был тяжелым. У меня особого желания не было, потому что после института я уехал в район. В трех районах работал до Казани, и у меня на самом деле не было стремления попасть в столицу. И что касается Москвы, у меня никогда не только желания, никаких таких ни дальних, ни ближних планов не было и нет. В Москве есть кому работать. Мы будем трудиться у себя на родине.

— Надеюсь, многие в Татарстане будут рады этому ответу.

— Кто-то будет рад, кто-то нет. Но моя позиция такова: если я работаю, я работаю у себя. Каждый человек свободен в выборе своей дальнейшей судьбы. Считаю, что я должен быть здесь.

В подготовке материала принимал участие Александр Попов

Полную видеоверсию интервью смотрите на сайте tbc.com.ru