Сила воображения

Сила воображения

Когда к человеку приближается старость со скоростью межконтинентальной ракеты, оказывается, что все удовольствия вредны. Курить вредно, пить вредно, есть вкусно и много вредно, заниматься сексом, нет, не очень вредно, но трудно, а для некоторых уже и невозможно.

В старости, когда живёшь только воспоминаниями, у тебя отнимают ещё и память. Ты не помнишь, кого любил, с кем пил, что и сколько, даже если это было вчера.

Но есть люди, которые могут тебе об этом напомнить. Например, я. Как я пил! Я пил так, что забывал всё. Я забывал текст, выходя к микрофону. Я забывал имя женщины, с которой просыпался утром. Я забывал, звонил ли я другу, чтобы справиться, как у него здоровье, и звонил ему через пять минут, после того как положил трубку, отчего он спрашивал, всё ли у меня в порядке со здоровьем.

Поэтому, думаю, предназначение писателя - вспомнить и рассказать. Не можешь вспомнить – придумай. Но придумай так, чтобы это походило на правду.

Что касается меня, то я всегда правдив, хотя и не всегда прав.

Вот абсолютно правдивая история, случившаяся со мной. Хотя со мной случились истории, в которые трудно поверить. Даже мне самому.

А произошла эта история в Выборге – старинном русском городе, построенном шведами на исконно финской земле.

Я был туда вызван – срочно-обморочно! – на съёмки фильма по моему сценарию.

В день моего приезда мы крупно выпили с режиссёром и оператором. Оператор был, как джинн: мгновенно появлялся там, где открывали бутылку. Когда режиссёр забывал позвать оператора выпить, он прикреплял на дверь режиссёрского кабинета бумажку: "Тихо, идёт пьянка!"

Назавтра мы выехали за город. На натурную съёмку. Я оказался в одной машине со старым актёром, которому нельзя было пить ничего крепче кефира, поскольку печень у него уже рассыпалась на атомы.

– Пили? – спросил он меня.

– Да, – сказал я и слегка отодвинулся от старика.

Он потянул огромными ноздрями воздух.

– Водку?

– Точно.

– Как первая прошла?

– Колом, – сказал я.

– Горло обожгла! – ткнул старик в меня волосатым пальцем.

– Как огнём, – подтвердил я.

– Значит, плохо очищенная, – сказал он. – Закусывали чем?

– Сыром.

– Со слезой?

– Точно. Словно он вспотел на горячем пляже.

– Хороший сыр должен вонять.

– Да, грязными носками.

– Вторую через сколько выпили?

– Почти сразу.

– Правильно. Не дать организму подготовиться.

– Между первой и второй муха не должна пролететь.

– Что почувствовал?

– Тепло.

– В центре живота?

– Точно.

– И растеклось по жилам?

– Абсолютно верно.

– Но до башки ещё не дошло.

– А вы откуда знаете?

– Так сколько выпито, милый мой, чокнуться можно!

– Представляю! – сказал я уважительно.

– Чем закусили вторую?

– Сыром.

– Опять сыром?

– Так закуски особо не было.

– Это правильно. Закуска крадёт градус. Третья как прошла?

– Мелкой пташечкой.

За час езды я во всех подробностях, словно на допросе, рассказал, как мы высадили на троих целую литру. Когда мы приехали, старик был совершенно пьян.

Вот что происходит, когда слово, как зерно, падает на хорошо взрыхлённую почву.