Двух столетий любовь и печаль

Двух столетий любовь и печаль

Двух столетий любовь и печаль

Иван ЩЁЛОКОВ,

Воронеж

* * *

Я не хочу, но подчиняюсь воле

То зла чужого,

то своих страстей[?]

Как быть свободным,

словно тропка в поле -

С ромашкой, с пылью,

с клином журавлей?..

Как быть свободным?

Хватит ли запала?..

За косогор, под гущи лозняка

Бежала тропка и себя теряла,

Подхваченная мощью большака.

Весь сотканный из сотен юрких

тропок,

Большак - нескладный,

пылкий хулиган -

Врезался огулом

в шоссейный рокот,

Обочиной ныряя под кардан.

Чем скорости сильней,

тем меньше смысла,

Тем неразборчивей

мелькающая даль[?]

В потоке том,

стремительном и мглистом,

Угадывалась только магистраль.

* * *

За трепетной гранью

Архивной любви -

Окошко с геранью

Ладошки твои.

Насквозь пропылились,

Срослись со стеклом[?]

Мы в нём отразились -

Два неба в одном.

Хожу, не вступаю

Ни в спор, ни в борьбу.

Я знаю, я знаю,

Что память - табу.

У памяти много

Таких же, как я.

Любовь и тревога -

Одна колея.

Покой не нарушу[?]

Сквозь тонкую грань

Ладошками в душу

Свисает герань.

* * *

Молодёжь живёт прикольно.

Старики живут постыдно.

Новый крест на колокольне

Далеко в округе видно.

Молодёжь балдеет классно.

Старики вздыхают больно.

Крест взирает ежечасно

На их жизни с колокольни.

Все - под Богом, все - у тайны,

И рабы, и слуги равно:

Молодёжь с душой ментальной,

Старики с душевной раной.

* * *

Мне какому крыльцу

помолиться?

У того, что построил отец,

Незнакомые юные лица -

Две девчушки и брат их, малец.

Ну а тот, что теперь доживает

Вместе с мамой остаток судьбы.

Не встречает и не провожает,

Будто пасынок он у избы.

Вот и вся наша жизнь

человечья -

Неказистая серая даль[?]

Уместились под тенью крылечной

Двух столетий любовь и печаль.

* * *

Суд небесный, суд земной[?]

Парк. Осенняя прохлада

Стелет первою листвой

Две дорожки у ограды.

Эта - к храму, к Богу, в рай.

Эта - смутною тревогой

Наполняет через край,

Не приблизив душу к Богу.

Ворон сел на верхний сук

И следит высоким оком:

В светлой блажи - божий суд

И людской - в тщете глубокой.

Колокольный медный звон.

Сладок утренника ладан.

Суд небесный - радость, сон.

Парк. Начало листопада.

* * *

Балтийская чайка

на мокром песке.

Прохладное утро,

туманные дали.

У этой нехитрой

житейской спирали

Себя обозначу на новом витке.

Ленивой волною

причалят в ладонь

Докучные токи

недавних сомнений

И вновь удалятся в пучину,

как тени,

Наткнувшись на скрытый

сердечный огонь.

И чайка вспорхнёт.

И затянет песок

Следы этой долго

скучавшей здесь птицы.

И крик её эхом раз пять

повторится

У сосен и в новый

совьётся виток.

* * *

Созревает шиповник -

в разгаре сентябрь.

Первый лист золотится

по дачным делянкам.

Я ещё не остыл

          от горячей поры,

не озяб

От прохлады осенней

с ночным полустанком.

Я ещё поклоняюсь

мгновеньям любви,

Как шиповник, впиваюсь

колючками страсти

В полустаночный сумрак,

в объятья твои

И в плацкартное место

с билетом на счастье.

И пускай мне кричит

уходящий состав:

Полустанок - всего лишь

минутное чудо,

Упаду я шиповником

в заросли трав,

Чтоб уже никуда

не уехать отсюда.