Худрук срочной службы / Искусство и культура / Художественный дневник / Что в итоге

Худрук срочной службы / Искусство и культура / Художественный дневник / Что в итоге

Худрук срочной службы

/  Искусство и культура /  Художественный дневник /  Что в итоге

Громкие назначения последнего времени — Кирилла Серебренникова в Театр Гоголя, Олега Меньшикова в Ермоловский, Миндаугаса Карбаускиса в «Маяковку» — дают повод размышлять о назревшей реформе репертуарного театра. В подобных медитациях хорошо работает принцип фрактала: часть повторяет структуру (а значит, и проблемы) целого.

Нормальное развитие нашего театра тормозит тот же дефект «русской системы», что тормозит развитие страны, — самовластие и несменяемость руководящей команды. Царствующий тандем — худрук и директор театра — подписывают контракт с департаментом культуры, но теоретически могут сидеть в своих креслах вечно. И часто сидят. Эти государственные чиновники чувствуют себя частью номенклатуры и быстро усваивают так называемые правила игры. Свобода распоряжаться ресурсами в обмен на лояльность корпорации.

Это положение вещей привычно, оно унаследовано театром от предыдущей эпохи, поэтому кажется естественным. Но! То, что хорошо для империи, для республики — смерть. Когда я выступаю против архаичных форм управления, обычно слышу: «А как же великие худруки — Товстоногов, Любимов, Гончаров? Они были диктаторами». Отвечаю: в современном мире диктатура неэффективна. Модель взаимоотношений режиссер — барин, актер — холоп больше не работает. Не говоря уж о вассальских приседаниях при дворе. Сегодня нужна синергия, соавторство равноправных личностей.

Итоги самовластия плачевны и для труппы, и для самой администрации. Откаты от фирм, производящих декорации, черный нал за аренду помещений, махинации с продажей билетов — все это типичное для номенклатуры поведение. Стоит ли возмущаться? «Живя в Риме, поступай как римлянин». Беда в том, что, лично обогащаясь, эти ловкачи разрушают среду нашего обитания. Ведь актеры все это понимают, их преследует «экзистенциальная тошнота». И она передается зрителю.

Мои предложения. Три года — это максимальный срок, на который департамент культуры заключает контракт с худруком и директором театра. Контракт не перезаключается. Это железное условие. Если режиссер действовал успешно, он без труда найдет себе работу в другом месте. Творческая жизнь труппы станет значительно интереснее — ведь актеры будут сотрудничать с разными мастерами, осваивать неизвестные им языки.

Зритель имеет право за свои деньги созерцать все мыслимые и немыслимые формы театра, которые существуют в природе. Потому что зритель очень разный, и он субъективен в своих пристрастиях. Наверное, формы администрирования и собственности тоже не стоит унифицировать. Мне нравится старое доброе товарищество. В нем живет идея синергии, симфонии. Начертав эту идею на своих знаменах, театр имеет шанс вытащить себя из болота.

Динамично живущий молодой актер тоже заинтересован в контракте. Причем на конкретную роль. Здесь больших проблем я не вижу. Другое дело, что в типичной труппе много бездействующих «стариков». Не думаю, что их надо списывать с корабля. Это несправедливо, они не виноваты, что страна пережила метаморфозу. Департамент культуры мог бы давать гранты на создание телеспектаклей по мировой классике. Поскольку молодежь сегодня предпочитает смотреть и слушать, это был бы отличный просветительский проект. И воплощать его должны начинающие режиссеры. Канал «Культура» может принять в этом участие — толку будет больше, чем от записи спектаклей, идущих на больших сценах. Эти записи выглядят неловко, актеры говорят слишком громко, их мимика гротескна, такой телетеатр попросту нетелегеничен.

Два слова о положении «вольных стрелков» — режиссеров, ставящих на разных площадках от случая к случаю. Это непростая жизнь, нервная, но в нынешних условиях это единственный способ сохранить себя как художника. Играть по правилам номенклатуры не значит «временно потерять лицо», это значит выронить свой дар. Во мраке, в грязи найти его снова очень трудно.