Дорогое удовольствие / Искусство и культура / Художественный дневник / Что в итоге

Дорогое удовольствие / Искусство и культура / Художественный дневник / Что в итоге

Дорогое удовольствие

/  Искусство и культура /  Художественный дневник /  Что в итоге

На днях мы открыли юбилейный, двадцать пятый сезон. На сборе труппы, прежде чем рассказывать о творческих планах, пришлось говорить об экономическом положении коллектива. Ситуация если не катастрофическая, то, по крайней мере, весьма тревожная.

Я отношусь к числу тех, кто руками и ногами за репертуарный театр. Хотя прекрасно понимаю, каким количеством ракушек оброс этот корабль. Я не говорю сейчас о художественной стороне дела, только о материальной. Вы посмотрите, какие нынче в каждом театре огромные бухгалтерии, каким количеством бумаг мы обложены. На каждые сто тысяч надо объявлять тендер, бесчисленные отчеты, обоснования, обращения... То, с чем в частном театре легко справляется один человек, в государственном пяти не по силам.

Горячие головы, радикалы не устают призывать переустроить культурное пространство на базе «центров», «территорий», винзаводов, пивзаводов, свободных площадок. Я понимаю стремление московского департамента культуры что-то поменять, искать новые, современные формы производства спектаклей. Только насаждаются они, эти новые формы, на неподготовленную почву и совершенно немотивированны в каждом отдельном случае.

Как, впрочем, немотивированно и финансирование тех или других государственных театров. Я не могу понять, а хотел бы, почему мои соседи, у которых билеты не продаются, получают, например, 156 миллионов рублей, а мы, очень даже хорошо посещаемые, — 52 миллиона? Да и узнаю я об этом не из открытых источников, а по своим тайным каналам. Конечно, заполняемость зала только один, хоть и безусловный критерий. Важна еще и востребованность театра на фестивалях, оценка профессиональным сообществом. Наш театр и в том и в другом отношении не обижен. И все же в ответ на просьбы увеличить финансирование слышу: «Зарабатывайте сами!»

Пожалуйста, я прекрасно знаю, что для этого надо сделать. Сократить труппу минимум на треть — артисты слишком дорого обходятся. Ставить спектакли попроще, а те, что уже без экономии поставлены, просто снять с репертуара. Вот у нас сейчас с аншлагами идет «Чайка. Настоящая оперетка», мы пригласили оркестр из «Новой оперы», занята вся труппа, хор, балет. Спектакль безумно дорогой и, естественно, убыточный. Убыток — 120 тысяч при полном зрительном зале. Закрыть? Пожалуй, надо еще расстаться с тончайшей постановкой Сергея Юрского «Ужин с товарищем Сталиным» по замечательной пьесе Иона Друцэ, с пьесой Людмилы Улицкой «Русское варенье», а заодно с «Москва. Психо», где чудесно играет Елена Коренева. Трудно продаются. Зато легко продается «Ночь с незнакомцем» или «Вальс одиноких». Еще доходнее было бы торговать какими-нибудь «Пижамой для шестерых» или «Одноразовыми резиновыми изделиями», за счет которых живет антреприза. Вот и я сейчас репетирую спектакль «Случай с Гольдинером», где в главных ролях Альберт Филозов и Татьяна Веденеева, к тому же буду его оформлять, потому что денег на художника нет. Еще пяток таких постановок — и чем, собственно, мы будем отличаться от антрепризы?

Репертуарный театр тем от антрепризы и отличается, что выращивает артистов, рискуя, открывает имена новых драматургов, идет на эксперимент в поисках свежего, современного театрального языка. По определению он не может не быть дотационным! И дотация эта должна быть не только прозрачна, но и распределяться экспертным советом, в который войдут уважаемые, квалифицированные критики, режиссеры, продюсеры. Другого выхода я не вижу. Или уж закройте нас, но только не издевайтесь.