Существует ли болгарская национальная идея?

Существует ли болгарская национальная идея?

Рукопожатие

Существует ли болгарская национальная идея?

АКТУАЛЬНО

Панко АНЧЕВ

Может ли такой малый народ, как болгары, чьё национальное Возрождение закончилось уже в современную буржуазную эпоху, претендовать на национальную идею? Не лучше ли задуматься, как справиться с повседневными трудностями и опасностями, ставящими под угрозу его бытие, чем рассуждать о каком-то там призвании? Скажу так: да, лучше принять своё безрадостное существование, привязаться к какой-нибудь великой нации и ждать от неё спасения и помощи. И, наверное, это не будет цинично в такие времена, как сейчас…

Мы привыкли воспринимать своё прошлое как великую историю, а свою судьбу?— как трагическое столкновение со злыми и коварными силами, которые обрушились на нас, чтобы добиться нашего уничтожения. Поэтому всю нашу средневековую историю мы воспринимаем как увлекательный авантюрный роман с битвами и сражениями, в которых мы всегда побеждали, но и как мучительное повествование о подлой закулисной борьбе, в которой мы проигрывали из-за гордого нежелания участвовать и потому, что мы честные и уважаемые. Историки и публицисты всегда отмечали честность, гордость и самоуважение как важнейшие достоинства болгарской нации. Некогда мы были сильными — перед нами трепетали империи. Но потом нас обманули и предали, и мы потеряли и царство, и силу, и могущество. Но не свою честь.

Идеология национального Возрождения нашла прекрасный способ воздействия на пробуждающееся у болгар

самосознание. Тогда нам нужно было поверить в себя, вновь стать сильными и вновь заставить остальных считаться с нами. Без подобной уверенности в своих силах было бы невозможно начать и довести до успешного завершения болгарскую национально-освободительную революцию. Но национальное Возрождение оставило нам и осознание того, что мы древний народ и наша многовековая история утвердила наше право на место под солнцем и наделила нас предназначением. Согласно этой идеологии, несправедливо, чтобы древний народ был несвободен и лишён будущего. Но история болгарской национально-освободительной революции показывает, что означает быть древним народом в новых, коренным образом отличных, условиях исторического бытия, когда уже наступила буржуазная эпоха. Индустриальная революция создала новый мировой порядок, новую экономическую систему, новые межгосударственные отношения, когда доминируют народы, превратившиеся в нации и создавшие свои национальные государства. Это поставило труднопреодолимые препятствия перед малыми (но и великими) народами Европы и всего мира, которые запоздали с возрождением. Они не только лишились необходимой форы в развитии производительных сил и производственных отношений, но и не смогли обеспечить себе «тыл» с ресурсами (в виде колоний), который до недавнего времени был почти у всех так называемых великих европейских государств. И ещё: во второй половине ХVIII века закончилось первое размежевание карты Европы. Когда болгарский народ поставил вопрос о своём национальном государстве, геполитически Европа уже сформировалась, и любое изменение в её географии могло бы быть осуществлено только с благоволения великих сил. Так что ещё на этапе легитимизации болгарской нации она фактически была поставлена перед следующей перспективой: принять статус-кво и согласиться на участь догоняющих и зависимых. Европа была не в состоянии помешать болгарскому национальному Возрождению, но от неё зависело возрождение болгарского национального государства. И это было тяжёлое историческое условие, которое предопределило современный статус Болгарии как малого государства, подчинённого Большой Европе.

Мы — древний народ, но молодая нация. А наше государство ещё моложе. Это может выглядеть как преимущество, поскольку мы не должны были бы ещё исчерпать свои силы и возможности, однако в новое (и особенно в новейшее) время это ощущается как бремя. Наш дух бодр, но экономически мы выброшены с поля, на котором осуществляется раздел труда и рынков. До нас другие успели занять это поле, и они решают, кого туда допустить, а кого нет. Впрочем, пока мы жили в системе социализма, мы не замечали строгости этого порядка. Она стала очевидна для нас только сейчас, когда мы «приобщились к Европе». Обособленные в другой системе, со своими ценностями и своей экономической и политической иерархией, мы могли взирать на свою собственную историческую судьбу романтично. Потому что мы были интегральной частью целого, которое именно как целое, как общность противопоставлялось этому мировому порядку. Сейчас мы убеждаемся, что значит быть молодой нацией и недавно возникшим государством. Наша экономическая отсталость, несоответствие современным стандартам производства порождают только бедность, путаницу, кризисы и политические катаклизмы.

Очевидно, что так называемое «историческое право», о котором говорят деятели нашего Возрождения, когда хотят доказать наше право на существование, сегодня не аргумент, особенно на Балканах (вспомним, что стало с Косово!). Следовательно, нужно искать другие основания, чтобы «оправдать» свою цель или даже миссию. Процессы глобализации помещают все государства в совершенно другие экономические системы и условия существования. И невозможно оценивать наше состояние с прежним романтическим честолюбием. Нам просто необходимо понять, что мы живём в другой жизни, в которой сострадание, скитания с протянутой рукой и «дружба народов» — понятия, давно выброшенные из употребления. Существующая система называется рынок и основывается на принципе конкуренции и эгоизма. В рыночной системе оказываются и отдельные торговые субъекты, и граждане, и государства, и народы. Национальная слава любого государства, общества или нации не может быть плодом военной мощи (хотя и она важна), она плод экономического развития, роста валового внутренного продукта и степени владения рыночными нишами. Велик и славен тот, кто владеет и потребляет большее количество благ, а не тот, кто является наследником исторических традиций и древних цивилизаций. Сегодня критерии оценки качества государств и обществ другие. Среди них, к нашему сожалению, нет высокого уровня культуры и духовности, общедоступности образования…

Произошла настоящая революция. Такая, какой раньше не бывало. Последствия её огромны. Они радикально изменили мир и людей, образ жизни и отношение человека к самому себе и к обществу. Пришло время сурового реализма и, скажем прямо, бессердечия.

Гегель говорил: «У каждого народа есть свой собственный принцип, к воплощению которого он стремится как к своей цели; как только он достигнет этой цели, ему уже нечего делать на земле». Целью болгарской нации, осознавшей себя во второй половине ХVIII века, было создание болгарского национального государства и восстановение независимости Болгарской православной церкви. К этой цели мы стремились больше века. Она объединила нацию и сплотила общество. Жертв было много, но это была высокая и благородная национальная идея, за которую можно было и отдать жизнь, и пролить кровь. Но теперь зададим вопрос: если мы достигли нашей цели, что нам ещё делать в этом мире? Если это звучит слишком страшно, то зададим вопрос иначе: было ли целью болгарской нации создание национального государства и утверждение самостоятельной Болгарской православной церкви?

Впрочем, целью всех европейских народов со времени Возрождения (и особенно после Просвещения) было создание собственного национального государства. Капиталистический способ производства требовал формирования национального государства как формы политической организации народов, чтобы осуществлять разделение труда посредством политического освобождения крестьян от феодальной зависимости и превращения их в свободных граждан с правом и возможностью выбора. Эта цель была достигнута, и мы могли бы применить мысль Гегеля и к Западной Европе, и ко всем народам земли. Но созданные во времена Ренессанса и Просвещения государства продолжают существовать и совсем не ощущают, что «им больше нечего делать в мире».

Нашей болгарской проблемой было то, что после национального Возрождения и в какой-то мере в первые десятилетия после Освобождения у нас уже не было общенациональной цели, или цели, которая осознавалась бы всей нацией, которая была бы дана, как говорил Гегель, «разумом истории». «Строительство нового общества», социализма известное время было стимулирующим началом, но оно было лишено способности объединять и стимулировать нацию на пути к единству. Это была цель, поставленная политическими органами, а не органическая и сокровенная, возникшая естественным образом с течением времени. Этот идеал не был дан «разумом истории». Но всё же у него было благородное происхождение, потому что он был связан с осуществлением социальной справедливости…

Сегодня нет и его.

Сегодня мы виним и рьяно осуждаем политиков и правителей за состояние, в котором мы находимся. Мы судим тех же, за кем раньше следовали и кого восхваляли. И не понимаем, что, возможно, причины отчасти и в отдельных личностях, но самая важная, асболютная причина — в нашей исторической судьбе, в позднем появлении Болгарии на современной политической карте Европы. Мы допускали фатальные ошибки, которые привели к потерям территорий, лишению национального суверенитета, унизительным поражениям. Однако наши вожди почти никогда не принимали во внимание реальность, расстановку сил на арене политического театра. Наши вожди в эпоху национального Возрождения хотели пробудить, кроме национального самосознания болгар, ещё и национальные честь и гордость. Поэтому некоторые из них (особенно Левский) внушали нам, что мы можем освободиться и сами — без чужой помощи, потому что, по их мнению, никто не стал бы нас бескорыстно освобождать от турок, если бы не рассчитывал после этого поработить нас. Конечно, гордость — привлекательное качество, но есть реальность, с которой нужно считаться. Великий апостол свободы Васил Левский был самым радикальным сторонником и проводником этой идеи. Да, она действительно свята, и поэтому мы приняли её как болгарскую идею свободы. Но и во второй половине ХIХ века было видно, что она неосуществима…

Бывает и так. В историческом развитии народов то, что является причиной их невзгод, может превратиться в национальное достоинство. И наоборот. Малые и «молодые» нации чрезмерно чувствительны и честолюбивы. Но опыт научил их всегда быть начеку и максимально пользоваться благоволением и снисхождением сильных. Поэтому в нашей истории не счесть примеров рабского поведения, лакейства перед господами, но также и героических подвигов, проявления высокого созидательного духа. Только такие народы могут выиграть все сражения и — проиграть все войны. Для «великих государств» такой парадокс исключён; им неизвестна «победа в поражении».

Когда философия истории пытается объяснить как будто необъяснимые факты и явления болгарской истории, ей следует чаще вспоминать, что не древность нашего происхождения и 1300-летняя история государства, а наше позднее утверждение себя в Европе даст нам ключ к проблемам нашей исторической судьбы и объяснит причину всех наших бед.

Так в чём состоит болгарская идея? И есть ли она вообще? Капиталистический способ производства и современный глобализирующийся мир обременены неразрешимым противоречием: они требуют унификации норм и стандартов, образа жизни и политической системы, но углубляют неравномерность в развитии народов и до крайней степени обостряют отношения между государствами в случае столкновения интересов. Это главная особенность системы, и сама она не в состоянии разрешить свои внутренние противоречия и проблемы. Для нас, как для малого народа, важно понять, как не потерять своё лицо в процессе глобализации. Мы хотели и стать частью политической Европы, и сохранить национальное величие, о котором первым из современных болгар писал Паисий Хилендарский. Но мы не ожидали, что одно настолько связано с другим и достижение сокровенной национальной цели ведёт к потере своеобразия. Как жестока может быть история к молодым и не готовым к её суровым требованиям народам!..

В набирающей силу глобализации и неуклонном движении к полному уравниванию обществ и народов есть серьёзная опасность: малые народы рискуют полностью потерять своё лицо и даже совсем исчезнуть. И эта опасность не воображаемая — она реальна. Тогда есть ли у нас основание сказать, как когда-то Николай Бердяев (только применительно к Болгарии): «Я интересуюсь не столько вопросом, что представляет собою Россия эмпирически, а каков замысел о ней Творца»?

Был ли у Творца замысел, когда он создавал болгарский народ и Болгарию?

Болгарская история не даёт нам оснований считать, будто у нас есть некая особая миссия. Наше развитие со времени заселения территории на юг от Дуная славянами и протоболгарами и после образования славяно-болгарского государства?— попытка доказать, что мы — полноценные участники в историческом процессе, и в конечном счёте уцелеть как народ. Наша судьба — череда испытаний и трагедий. Созданное нами не покорило дух Европы и мира, не внесло решающего вклада в европейскую культуру. Наше место и на духовной, и на политической карте было маленьким, иногда чуть больше, но в любом случае не таким заметным и решающим.

Чтобы утвердиться в собственных глазах, хотелось бы заявить, что главную роль, которая отведена нам, мы сыграем в будущем. Но будущее едва ли откроет нам радужные перспективы — не в области жизненных стандартов, а в том, что касается возможности сохранить свою самобытность. Интернационализация на самом деле является унификацией. Глобализация всё больше и больше стирает различия между людьми. Даже национальные языки теряют ценность в качестве средства общения за счёт одного или нескольких «мегаязыков», на которых должно будет говорить человечество. Вот это и есть реальность! Она вырастает перед нами и ставит нас перед испытаниями. Я не говорю, что мы исчезнем, но утверждаю, что мы вновь оказываемся перед необходимостью приспосабливаться, чтобы уцелеть. А не представляет ли вся наша история сплошное выживание? Чтобы выжить в средние века, мы захватывали территории и расширяли границы; чтобы уцелеть во времена национального Возрождения, мы обращали свои взгляды на Восток и просили помочь нам освободиться; чтобы выжить после Освобождения, мы обращались то к одним, то к другим великим силам. В этом болгарская идея. Она может нам не нравиться, может нас унижать, она может быть мелкой, жалкой и противной, но это наша идея. Нам никак нельзя от неё отказаться и зажить с мыслью, что и от нас зависят судьбы человечества. Подобное сумасшествие охватывало некоторых болгар, но за это мы платили кровью и страданиями всего народа. Поэтому нам лучше осознать себя такими, какие мы есть, и смиренно следовать воле Божией. И однажды Она непременно скажет нам что-то иное…

Перевёл Максим МАКАРЦЕВ