Заложник вечности

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Заложник вечности

Литература

Заложник вечности

РВАНОЕ ВРЕМЯ

Боже мой, он родился в ХIХ веке! А мы уже живём в ХХI. Почему же так лихорадочно, так горячечно волнуют эти стихи, посвящённые совсем другим революциям – революциям 1917 года:

В кашне, ладонью заслонясь,

Сквозь фортку крикну детворе:

Какое, милые, у нас

Тысячелетье на дворе?

А ведь и в самом деле, какое?

Пастернак – поэт вечного и... одновременно сегодняшнего дня. Всё, что происходит в его поэзии, – это не зависит от злобы дня, даже если полностью с этой жгучей «злобой» совпадает в некоем пастернаковском душевном зеркале:

В трюмо испаряется чашка какао,

Качается тюль, и – прямой

Дорожкою в сад, в бурелом и хаос

К качелям бежит трюмо.

А изумительное стихотворение «Образец».

Его уже полвека назад, вспоминая о давнем, привёл в своих мемуарах Илья Эренбург, а оно запомнилось на всю жизнь:

Все жили всушь и впроголодь,

В борьбе ожесточась,

И никого не трогало,

Что чудо жизни – с час.

Здесь весь Пастернак. Прошло 90 лет. Полки магазинов полны продуктами, а люди всё равно живут впроголодь. Это – душевный голод, и он неутолим. Набитые ширпотребом магазины нужны людям, но разве это заменит стихи?

Иногда памятные даты ошеломляют. Так, например, как эта: 10 февраля исполняется 120 лет со дня рождения Бориса Пастернака. Это невероятно ещё и потому, что сегодня, в 2010 году постоянно ощущение его присутствия в современной российской литературе. Не только в литературе. Но и в русской жизни. Может быть, этим объясняется постоянное обращение к творчеству Бориса Леонидовича. Причём это не только апологетика. Это и попытка посмотреть на поэта даже не критически, а резко отрицательно. До сих пор нет согласия в вопросе об отношениях Пастернака и Ольги Ивинской. Все попытки бросить тень на драматический знаменитый сегодня роман влюблённых сердец – это, скорее, решение вопросов собственности и наследия. Спорно качество экранизаций пастернаковского «Живаго». Но творческая жизнь гения не остаётся в своей эпохе, она опережает нашу.

Мне тоже довелось несколько раз обратиться к образу Бориса Пастернака. Несколько лет назад я написал большой материал, посвящённый выходу его полного (или почти полного) собрания сочинений. Замечательное издание! И я понимаю, как мало сказано о Пастернаке – одном из гениев русской поэзии ХХ века. Он понимал предназначение поэта как бесконечный духовный труд:

Не спи, не спи, художник,

Не предавайся сну.

Ты – вечности заложник

У времени в плену.

Это стихотворение 1956 года. Он сам был заложником вечности. «Доктор Живаго» уже написан. До мирового скандала – всего один шаг. Пастернак сделал этот шаг в полном понимании происходящего.

В своё время Маяковский в своём знаменитом пособии «Как делать стихи» заявил о гениальности Пастернака, опираясь на строфу из его прекрасного любовного стихотворения «Марбург» (1916, 1928), которую привёл неточно:

В тот день всю тебя от гребёнок до ног,

Как трагик в провинции драму Шекспирову,

Носил я с собою и знал назубок,

Шатался по городу и репетировал.

Признать гениальность соперника – для Маяковского было отважным поступком. Великий футурист, он ведь тоже был трагиком. И он понимал, что такое стихи. В этой строфе он изменил одно слово «таскал я с собою». Он бы – таскал. Пастернак – носил. Ноша жизни была невыносима и прекрасна.

Конечно, говоря о Пастернаке, можно было бы припомнить и горькие просчёты его жизни... Опаску, с которой он отнёсся к возвращению Марины Цветаевой из эмиграции. Или, например, ту ситуацию, когда он дрогнул в разговоре со Сталиным, отзываясь об Осипе Мандельштаме... А кто бы не дрогнул на его месте из советских писателей тридцатых годов?

Это читается в его автобиографическом эссе «Люди и положения». В насыщенном именами и раздумьями очерке поэт очерчивает круг своей жизни, вспоминает друзей и собратьев по поэзии, мучительно вспоминает Маяковского, признаётся в любви к Цветаевой.

В книге «Сестра моя жизнь» – невообразимый трепет народной революции.

От «Сестры…» кровеносные сосуды напрямую тянутся к роману «Доктор Живаго». О «Докторе» написаны целые полки книг. «Стихи из романа» – отдельная глава в творчестве поэта. Строки испепеляющей страсти:

Мело, мело по всей земле

Во все пределы.

Свеча горела на столе,

Свеча горела.

..........................................

На озарённый потолок

Ложились тени,

Скрещенья рук, скрещенья ног,

Судьбы скрещенья.

Эти стихи стали в своё время сенсацией. Им подражали. Книга, посвящённая Цветаевой, называлась «Скрещение судеб». Даже суровый Ярослав Смеляков, ныне благополучно забытый, как и многие классики советской поэзии, написал этим же размером и в этом ритме стихотворение о югославских партизанах «Югославская свеча».

У Пастернака было звериное чутьё на время. В своей внутренней эволюции он прошёл путь от невнятицы футуристических опытов десятых годов прошлого века до стихов последней поэтической книги «Когда разгуляется» (1956–1959), полных веры и глубочайшего внутреннего смирения:

Природа, мир, тайник вселенной,

Я службу долгую твою,

Объятый дрожью сокровенной,

В слезах от счастья отстою.

Судьба была исполнена. Жить оставалось несколько кратких лет. Он отстоял свою службу.

Сегодня принято, скорее, читать о поэтах, чем перечитывать самих поэтов.

А что если просто возьмём и перечитаем Пастернака...

Сергей МНАЦАКАНЯН

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии: