Живое слово

Живое слово

Бунин в воспоминаниях пишет, что Чехов как-то сказал ему: «Читать меня после смерти будут год». — «Почему год?» — спросил Бунин. «Ну, два», — ответил Чехов.

Чехова читают уже больше ста лет и, видимо, читать будут всегда.

Недавно «Захаров» издал Фаддея Булгарина, казалось, совсем забытого. Пушкина издавали тиражом в несколько тысяч, а «Иван Выжигин» в те же годы разошелся в двадцати тысячах. Потом Булгарин был забыт и его вспоминали, разве что читая пушкинские эпиграммы.

В пушкинское время жил писатель Павлов (муж поэтессы Каролины Павловой). Пушкин как-то сказал о его повестях, что ради них «можно забыть об обеде и сне». Сейчас Павлова забыли, но уверен, вспомнят.

Мой друг писатель Юлий Крелин горюет (хоть и не показывает вида) о том, что переживет свои романы и повести. Говорит, что в России — новое поколение, которое читает только Акунина и Маринину. А я уверен, что каждая книга, в которой пробилось живое слово, хоть и несовременна и потонула в Лете, когда-нибудь найдет своего читателя. Потому что живое слово, которое было в начале, будет и в конце. И это живое слово будет жить до тех пор, пока атомный пожар не сожжет Землю.

В советские времена был такой анекдот. Спрашивают «армянское радио», что такое нейтронная бомба? «Радио» отвечает: «Это, когда людей нет, а пива навалом». Страшно представить. Стоят галереи с великими картинами, но на них никто не смотрит. Некому смотреть. Концертные, оперные и театральные залы пусты. Некому смотреть и слушать. Партитуры симфоний забыты на пюпитрах. Но музыка мертва, ее никто не исполнит. В библиотеках, в частных домах стоят книги, но их никто никогда не прочтет. Ни на одном языке. Да и сам язык исчезнет за ненадобностью. А Земля так и будет вращаться и лететь по орбите вокруг Солнца…

В то, что такое случится, я не верил и никогда не поверю. Забытую музыку когда-нибудь исполнят. Увядшие картины отреставрируют. Книгу, в которой бьется живое слово, прочтут.

Но один случай смутил меня и поколебал мою уверенность. Было это в городе Линкольне, столице американского штата Небраска. Зашел я как-то в университетской библиотеке в отдел русской книги. В этом городе, как и вообще в Америке, много славистов. По картотеке я увидел, что каждую русскую книгу читало до десятка и больше американцев. На полке стояло собрание сочинений Анатолия Софронова (кажется в шести томах): стихи, проза, пьесы. Этот бывший литературный генерал и партийный функционер издал себя в роскошных переплетах, в сотнях тысячах экземпляров. Неудивительно, что его собрание сочинений попало и в затерянный среди маисовых полей американский город. Но за несколько десятилетий ни одна рука не протянулась ни за одной из его книг. Может, в следующие сто лет кто-нибудь в Линкольне прочтет? Не думаю. И вот случай поколебал мою уверенность в бессмертии книги…

Хотя кто знает? Может, в этих книгах нет ни одного живого слова?