Поездки по районам

Поездки по районам

Поездки Бабая по районам заслуживают отдельного о них рассказа. Дед искренне считал, что езда по городам и весям республики является одной из главных причин социально-экономических успехов республики.

Для начала опишу, как все это выглядело, благо выглядело это всегда одинаково. Да и пункты посещений, честно говоря, тоже всегда были одни и те же. Вот вам для общего развития один из реально существовавших планов ничем не примечательной поездки одного руководителя, довольно похожего на нашего Бабая.

Такая программа писалась перед каждой поездкой по районам, коих бывало в среднем около двух в неделю, хотя бывало, и всю неделю приходилось гробить свои пошитые на меня забесплатно еще в бытность ведущим новостей на Первом канале итальянские костюмы от Зеньи в Бурзяне и Хайбуллах. Знал бы старина Эрменеджильдо, как я обращаюсь с его товаром!

…Итак, часов 6, 7 или максимум 8, если поездка короткая, утра. На улице Тукаева рядом с Белым домом стоят два «лендкрузера». Один – «сигнал», там сидят два специально обученных сотрудника ГИБДД, которые гениально и без нервов умеют слегка распихивать машины в столице и районах, чтобы Бабай успел на все открытия-закрытия, но при этом умудряясь избежать перекрытий трасс, если едет только Бабай, без высоких московских гостей. Эти ребята за свою небольшую зарплату делали свою работу виртуозно, и мне всегда обидно, если кто-то из горожан жалуется на пробки, якобы возникшие из-за проезда деда, – полковник Юра и его бойцы, по крайней мере, в те годы никогда простых водителей не обижали.

Другой джип, такой же зеленый и потрепанный – мой, где, кроме меня, еще телеоператор, звукорежиссер, корреспондент госТВ и журналист Башинформа – мы будем фиксировать очередные трудовые подвиги тружеников республики и ее главного труженика. Везет нас надежнейший и профессиональнейший, совминовской закалки мой водитель и друг Гена. Сменщиков у него нет – другие с погоней за Бабаем справлялись с трудом.

Прямо рядом с подъездом стоит джип «лексус 470» Бабая (скромная весьма машинка, кстати, у каждого второго уважающего себя местного коммерсанта такая же или покруче). Чуть дальше – снова зеленый крузер, он называется «центр», это охрана Бабая, сотрудники знаменитого (и печально, и так) Управления охраны особо важных лиц МВД республики всегда только во главе с лично начальником управления.

Мы с журналистами сквозь утреннюю дрему долго рассказываем друг другу последние сплетни и анекдоты. Мне приходилось собирать их заранее, потому что Бабай иногда мог выехать, не глядя на часы, и на полчаса раньше запланированного, тогда догонять его приходилось на сверхзвуковых скоростях, а помирать нам все-таки было рановато.

Наконец из подъезда решительной походкой выходит Бабай. За ним семенит помощник. Сначала это был великий и ужасный старший по возрасту товарищ Бабая Урал (да, уже третий Урал в этой книжке, что поделаешь!) Насырович, а потом, когда Бабай справедливо заподозрил помощника в подмене президентских решений своими и прогнал, они стали часто меняться – такого же родного человека на замену привередливый дед так и не нашел. Помощник садится в «центр». В «лексус» на пассажирское сиденье за водителем спортивным шагом пробегает кто-то из вице-премьеров, больше относящийся к профилю поездки, как правило, строительный Хамит М. или сельскохозяйственный дядя Шома В.. На переднее пассажирское, закрыв за Бабаем дверь, падает охранник – «личник» бабая – Ришат, Арсений или Андрей.

Мы швыряем бычки на дорогу и прыгаем в машину, через мгновение японский автопром с педалями в пол и характерным ревом уносит нас по долинам и по взгорьям под окрики Юры в матюгальник типа «водитель „нексии“, прими вправо, пропусти колонну». Водители «нексий», бывает, спросонья тупят и мечутся посередине дороги, тогда Юра им мигает мигалкой и крякает крякалкой.

Доезжаем до границы первого района, значащегося в программе.

На границе стоят машины главного гаишника района и главы, у которого, в зависимости от уровня дотационности и любви/нелюбви Бабая – от шеви-нивы до редких крузеров. «Лексусов», как у Бабая, разумеется, нет ни у кого.

Глава мерзнет у дороги во-фрунт в любую погоду. Это ритуал, который соблюдается неукоснительно.

Профильный вице-премьер выходит из машины и пересаживается на переднее пассажирское сиденье, с которого личник уже соскочил, чтобы пересесть в «центр».

Глава, имеющий при этом, независимо от умственных способностей, вид, в полном соответствии с Указом Петра I и заведенным Уралом Насыровичем негласным распорядком – «придурковатый и лихой», подбегает к открытой Бабаем двери, суетливо здоровается с ним и не менее суетливо перебегает на покинутое вице-премьером кресло. Вся процедура занимает секунд 10—15, не больше.

Забивать колышки и резать ленточки руководителям бабаевского типа очень по душе

Глава будет рассказывать в дороге о ходе социально-экономического развития района. И не дай бог в каком-то месте не сможет вспомнить с лету, «а у какого это хозяйства козлятник так херово взошел» или «кто это такой шустрый у тебя тут такой здоровенный склад построил». Вице-премьер будет ехать, свернув голову назад, он должен так же быстро отвечать, если строительный – про склад, а аграрный про козлятник. Сам Бабай знает каждое встречающееся на его обычных маршрутах поле козлятника в республике, не говоря уже о полях рапса, ржи, гречихи, подсолнечника и кукурузы. Каждый склад в часто посещаемых местах он тоже знает. Что, тем более, не дает главе и вице-премьеру повода расслабиться.

Первый пункт маршрута. Как правило, если дело происходит летом – то это какое-нибудь поле. По полю красиво идут шикарные импортные комбайны «Нью-Холланд», «Джон Дир» или «Кейс». Если подъехать минут на 5 раньше Бабая, как я часто делал, то можно увидеть замглавы района по сельскому хозяйству, который, завидев вдали кортеж Бабая, орет на все поле: «Пааааашли!». Ходят ли вообще комбайны по полям, если мимо не едет Бабай – я, честно говоря, не знаю, без Бабая по полям проехаться идей не возникало.

Комбайны Бабай постоянно закупает для ГУПа, который сдает их потом в аренду колхозам и совхозам, которые называются «сельхозпредприятиями», но суть от этого не меняется.

Колхозники, правда, считают, что за комбайны приходится платить бешеные деньги, и норовят к весне опять попытаться оживить латаный-перелатаный «Ростсельмаш», созданный еще до исторического материализма. Но Бабая от этой информации оберегают.

Каждый раз, когда в миллионный раз за лето останавливаемся возле ряда «Нью-Холландов», происходит примерно одна и та же мизансцена:

– Сколько центнер с гектара нюхолландтар йийяляр25?

Бабаю заученно выпаливают умопомрачительную цифру.

– Ну а твои развалюхалар26 сколько собирали? На разницу же и платишь аренду за них. Вот видишь же, выгоднее же так?

Колхозники прячут глаза и мычат, что даа, так-то оно так…

Бабай воодушевленно продолжает:

– Зато комбайнер же, раньше в комбайне сидит – вся рожа в саже, а тут у него кондиционе-ер, музыка уйнай27.

С этим собравшиеся соглашаются воодушевленно, а когда Бабай уедет, они обязательно сфоткаются на фоне чудо-агрегатов и каждый залезет в кабину.

На поле мы пробыли недолго, минут 5 максимум. Естественно, первым делом сорвали все по колоску, растерли. Зачем мы их терли так каждый раз – представления не имею, для меня это было что-то вроде четок.

Священнодействие растирания колосков

Пока мы терли колоски – у журналистов был самый сенокос. Они должны на каждом таком пункте успеть расчехлить оборудование, снять любимые Бабаем планы комбайна, будто заезжающего прямо в камеру, снять самого деда, расспрашивающего крестьян о том, как инда взопрели озимые, затем отвести за пуговицу перепуганного бригадира и выдавить из него синхрон про небывалую в этом году урожайность зерновых, а потом лихорадочно на бегу смотать свои удочки и успеть погрузиться в мой джип за 7 секунд. Такой у нас с Геной был для них полу в шутку полу всерьез норматив, чтобы потом не давить селян на проселках. Опоздавшего Гена обещал заставить мыть покрываемый после поездок лавой грязи джип, а я грозил выгнать из президентского пула в детскую редакцию, но никто никогда не опаздывал, команда была дружной, молодой и гордой званием «пуловца».

Вздыбливая эйяфлатлайокюдли28 пыли, колонна продолжала бешеное ралли. Следующая остановка, допустим, открытие школы на сто ученических мест в селе Бушкильды Каймакского района (название условное, чтобы никого не обижать).

Бабай год-два тому назад заложил первый камень в строительство этой школы, заставив своего сына дать денег на стройку, потому что, когда он проезжал мимо, к нему подошли ряженые ветераны и на литературном башкирском сказали, что если школу не построить – деревня ведь умрет, а вся молодежь уедет в город спиваться и забывать традиции.

Потом Бабай приезжал смотреть на фундамент, потом на поднятый первый этаж, потом на убранную под крышу школу, потом на отсыпку бруствера, потом на засыпку канав, потом на благоустройство территории – строители сходили с ума от семи шкур, снимаемых с них ежедневно за эту дурацкую одноэтажку на печном отоплении.

И вот – огненная колесница примчалась в очередной раз. Школа сильно пахнет краской. Народ расставлен в два ряда, отдельно выстроена шеренга с детьми. Бабай, ну и мы все с ним, идет сквозь строй. Навстречу выбегают дети – мальчик и девочка. Подбежав к растроганному деду, они на башкирском и русском читают ему свежесочиненные короткие панегирики цветущему краю в целом и Каймакскому району с деревней Бушкильды в частности, а также мудрому руководству республики, затем берут деда за руки и ведут его к трибуне. Первым на трибуну взгромождается глава и читает всенепременно по бумажке, как пономарь – без чувства, без толку, без расстановки.

Речь у них у всех всегда одинаковая, под копирку, примерно такая:

«Уважаемый президент!

Уважаемый вице-премьер!

Уважаемые жители района!

Сегодня у нас с вами знаменательный день. Сегодня для детей деревни Бушкильды распахнет свои двери современное просторное и светлое здание средней школы. Этот храм знаний в кратчайшие сроки и с высоким качеством был возведен только благодаря неустанной заботе о жителях нашего района нашего уважаемого президента. Мудрая политика руководства республики и правительства республики позволила нашему району за последние два года значительно улучшить показатели по зерновым, а также поголовью КРС*…»

…далее еще на пару минут перечисление статистических подтверждений мудрости политики Бабая и в завершении еще раз про его неустанный труд, благодаря которому не только наш район, но и вся республика очень сильно цветет и пахнет, внося огромный вклад в экономику России, ведь по основным социально-экономическим показателям республика уверенно лидирует и является регионом-донором…

Потом с ответной речью выступает Бабай. Если он читает по бумажке, то собравшимся слушать длинный свод статданных о достижениях республики на фоне обнищавшей остальной России довольно утомительно. Но если, как обычно, поморщившись, Бабай бумажку вместе с очками решительно сует обратно в карман – то может быть и что-то поинтересней, например:

– Ну, что, уважаемые каймакцы, в целом район развивается неплохо, так? Но есть и проблемы. Главное – это низкая рождаемость! Я всегда вашего главу ругаю, говорю, ты вот молодой, красивый, а эти вопросом плохо занимаешься!

Бабай радостно хохочет, глава краснеет и обещает исправиться…

Потом происходит священнодействие с красной ленточкой. Режут ее в трое ножниц – дед, глава и вице-премьер. Свой кусочек ленты Бабай всегда запихивает в карман директору школы.

Потом мы быстро проходим по классам школы, там уже сидят дети, особенно интересно было бы узнать, что они там делают в июле, например. Но они сидят, у доски стоит учитель и делает вид, что что-то им преподает. На доске написаны слоганы о величии республики.

В последнем классе или в школьной столовой, как правило, накрыт совсем недетский стол – с водкой, любимым Бабаем скотчем и любимыми им простыми деревенскими закусками. Но, увидев стол, он почти всегда отказывается поднять бокал за новую школу:

– Ю-ук29, у нас еще двадцать пунктов впереди!

Обед будет потом, после еще десятка таких полей и пятка строек, ближе к середине дня и летом всегда на лоне природы. Доверенный глава одного из районов уже поставил шатер в одном из таких мест, которые Бабай и я считаем значительно более красивыми, чем альпийские луга, тропические острова или американские каньоны вместе взятые, варит там баранину с картошкой и еще вчера привез из столицы «этот самый, как его – вискас». Выпивает дед охотно, не одну рюмку и даже не две, но никогда и нисколько не хмелеет. Его здоровенный деревенский организм перерабатывает этанол в любую жару не хуже лучшего в Европе уфимского нефтехимического комплекса. Говорят, организмы жителей Азии не вырабатывают какой-то там фермент, сопротивляющийся вредному влиянию алкоголя, значит наш Бабай – не азиат, а стопроцентный европеец. Затряхивает как за себя – и никаких видимых вредных последствий.

Мне по должности положено обедать вместе с випами, но продолжать работать и за едой мне вовсе не нравится, а еда все равно одна и та же, поэтому я предпочитаю компанию своих веселых «пуловцев», если, конечно, Бабай не вертит головой в поисках меня: «А щава ты не с нами? Айда!» В этом случае надо целый час шутить, говорить красивые тосты, поддерживать умные беседы о показателях по зерновым и КРС, а также, что самое неприятное, все время напарываться на какие-нибудь поручения.

Например, как-то раз один районный глава пожаловался Бабаю на какого-то местечкового оппозиционера, от которого житья нет, и, получив емкое, но содержательное поручение от деда «смешать его с говном», я, собственно, и смешивал по возвращению. Надеюсь, что оппозиционер не был на самом деле кристальной души человеком, который просто чем-то не угодил главе, хотя такое, полагаю, вполне могло иметь место.

Еще однажды после такого вот обеда мне пришлось переквалифицироваться в кинопродюсеры. Беседа зашла о современном российском телевидении и о дурацких пристрастиях современного зрителя, которые Бабай был не прочь искоренить:

– Вот щас у нас народ с утра до вечера смотрит этот бандитский Питербурэк! Ведь лучше бы они смотрели про село, как люди работают, как живут. Там ведь – все есть! Так? И любовь, и подраться могут когда. Нет – с утра до вечера один бандитский Питербурэк! Вон, смотри, как красиво комбайны идут (дело было напротив поля)!

Нет, чтобы мне просто покивать и посокрушаться. Надо было мне напроситься на поручение:

– Народ ведь сам не выбирает, что смотреть. А ему показывают именно «Бандитский Петербург». Если бы показывали интересное кино про комбайнеров – народ бы смотрел такое кино.

– Ну почему вот не показывают? Почему никто такое не снимает? Вот ты знаешь же вопрос – почему не снимешь такое?

Мне была брошена перчатка, и ее нужно было ловить. Бабай построил фразу таки образом не для того, чтобы услышать, что у нас есть киностудия и телеканал, что я сейчас же им передам его поручение и т. п.

– Сделаем, Муртазулэч!

– Вот и сделай. И про рейдеров туда надо вставить! – усложнил мне задачу шеф своей любимой темой того периода (при нем даже состояла Комиссия по противодействию рейдерским захватам госпредприятий).

Вернувшись в столицу и еще не стряхнув пыль с Зеньи, я собрал у себя известного нашего режиссера Искандера А. и еще кучу людей, знающих, как делать кино, и торжественно объявил им, что через две недели мы приступаем к съемкам, потому как потом уборка закончится и снимать трудовые подвиги будет негде.

Киношники удивились и спросили, где взять сценарий. Это был хороший вопрос. Так как кроме меня никто не знал, что хотел бы увидеть Бабай в своем личном сериале, то сценарий в итоге две недели писали вечерами вдвоем я и Искандер. Написали. Потом стало понятно, что для кино нужны деньги, а в госструктурах мы их уже не найдем, с учетом того, что нам надо, чтобы они были сегодня.

Пришлось попросить профинансировать нашу нетленку одних знакомых крупных химических бизнесменов. Узнав о том, как я напросился на поручение, они сжалились надо мной и выделили мильен рублей, которого хватило на запланированные четыре серии.

Придя к Бабаю через пару месяцев с трейлером минут на 7, я изрядно его удивил оперативностью и тем, что не просил денег:

– О, да у тебя тут прям… кино! Маладис!

Для того и работаем, подумал я в ответ и отдал нетленку на ТВ. Мои городские друзья посмотрели, поржали над колхозной тематикой и посочувствовали фермерской нелегкой доле – рейдеры угодья отбирают, подлые чиновники душат, с городскими девчонками дружить не получается.

Поездки по районам были для Бабая отдушиной. Тут он видел, как ему казалось, те самые конкретные плоды своего труда, которых ему поначалу так не хватало в политике, а также, как он думал, – благодарных жителей вверенной ему республики.

Откуда ему было знать, что школьников для открываемой школы свозили, бывало, из десятка окрестных деревень, потому как в своей первоклассников – 2 человека, пятиклассников – 6, девятиклассников и учителей – 0, а необходимость ее строительства была продиктована в основном необходимостью ряда товарищей дружно распилить бабло на ее возведении, а после открытия в половине школы сядет сельская администрация, а в другой половине откроют магазинчик. Так было, конечно, не всегда, но уж очень часто.

Да и кто бы рассказал ему, что ликующие старушки и благообразные старички на выходе из школы, как бы случайно всегда поджидающие его, чтобы заговорить о том, как расцвел в последние 15 лет родной край, – это тщательно спродюсированная и насквозь фальшивая инсценировка. Ввел это «общение с народом» вечный помощник бабая Урал Насырович, который еще КПСС в республике подсказывал правильные идеологические решения и Бабаю постоянно организовывал потемкинские деревни, чтобы тот открывал себе спокойно школы, радовался жизни и не совал свой нос куда не следует, не мешал Уралу Насыровичу решать серьезные вопросы. А вопросы Урал Насырович решал настолько ловко, что в башполитэлите его называли просто – «второй Бабай».

Бабушки и дедушки на поверку всегда оказывались ближайшей родней районного начальства, и именно поэтому их брызжащие слюной спичи о том, как конкретно им хорошо живется при Бабае, выглядели весьма правдиво.

Настоящий народ собирался чуть поодаль и говорил совсем другие слова. Я всегда прогуливался в глубине толпы, которой охрана не позволяла смешиваться со специально обученными бабками-дедками и слушал «че за туфту они несут» и «на кой х.. тут школа на полтора ученика». Из этой части на разговор с Бабаем на моей памяти человеку удалось прорваться лишь однажды. Прорвавшийся долго и зло говорил деду, что все это благообразие – фальшивка, а на самом деле жить на селе невероятно тяжело, а помощи от власти – никакой. Бабай был потрясен этим разговором, для него это было действительно шоком. Я видел, что на всех следующих объектах он, морщась, вглядывается в толпу, пытаясь понять, где больше правды, в речах старушек из первого ряда или в неподготовленном резком спиче. Думаю, он понимал, что ездит не по реальной республике, а по потемкинским деревням, но успокаивал себя тем, что как минимум здесь ликование – неподдельное, а он как раз и работает для того, чтобы так стало по всей республике.

А тем временем особенно жестко толпа всегда комментировала отчеты о великих подвигах районах властей. Однажды на открытии проведенного в село газопровода я узнал в толпе, что никакой газопровод в село еще не проведен, а что факел, который торжественно поджигает Бабай, образовался не от газа, пришедшего в село из трубы, а из газового баллона, закопанного рядом с муляжом этой самой трубы. Отзывы о мероприятии были соответствующими происходящему фарсу.

Могу вам ответственно заявить, дорогой читатель, что если бы не вся эта дурость с преувеличениями заслуг Бабая, то и самих, собственно, заслуг, было бы достаточно на перманентный уровень поддержки деда населением процентов в 90, вместо имевшегося…

Бабай, выступая с трибуны, время от времени поглядывал в народ, а потому видел, что я пасусь там. И первое время после выборов он задавал мне вопросы – вот ходишь там, что народ-то говорит?

Я не рассказывал ему всего, потому что говорить всю такую правду великому вождю нельзя, выгонит к чертовой бабушке. Но и той половины правды ему было достаточно, чтобы хмуриться и скрипеть зубами. Сначала он, видимо, понимал, что народу есть на что злиться, но со временем, когда поствыборные раны зажили, подобные доклады приводили только к ухудшению его отношения к докладчику.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.