VI Новыя инсинуаціи

VI

Новыя инсинуаціи

Казалось бы — за-глаза ужь довольно темныхъ клеветническихъ намековъ относительно моего сообщничества съ Блаватской и моихъ таинственныхъ чаяній отъ махатмъ, а наконецъ даже и прямого обвиненія меня въ тяжкомъ и грязномъ преступленіи, въ подлог? — съ ц?лью… оклеветать невинную женщину-страдалицу, создавшую своимъ геніемъ «чистое и нравственное духовно-отвлеченное ученіе, спасительное для расшатанныхъ безв?ріемъ западниковъ!!» Куда-жь идти дальше?

Но беззаст?нчивость и упорство г-жи Желиховской такъ же безпред?льны, какъ и ея «правдивость». Какой бы то ни было пощады ждать отъ нея нельзя. Вс?, выставленныя пока противъ меня обвиненія все же еще им?ютъ отношеніе къ предмету, о которомъ идетъ р?чь, — къ Блаватской и ея обществу. Такъ этого мало: надо подобраться ко мн? съ другой стороны, облить грязью мою интимную, внутреннюю жизнь. И до чего, приэтомъ, просты пріемы мстящей дамы! Ей хочется, между прочимъ, показать, что я… «не христіанинъ», — и вотъ она объявляетъ, что у нея есть на то неопровержимое, вполн? и для вс?хъ достаточное, важное доказательство. Какое-же?.. Ея дневникъ!! Въ этомъ дневник? (стр. 33 брошюры) будто-бы сказано, что 5 (17) іюня 1884 года я гулялъ съ г-жей Желиховской по Парижу и не захот?лъ войти вм?ст? съ нею въ нашу церковь. Зат?мъ, уже на память, авторъ «Правды о Е. П. Блаватской» вышиваетъ по этой канв? фантастическія арабески. Если-бы ея дневникъ и былъ доказательствомъ, еслибы въ немъ это и было написано, еслибы все это и было въ д?йствительности — гд? же, однако, тутъ доказательство моего «нехристіанства»?! Г-жа Желиховская очевидно разсчитываетъ на крайне наивныхъ читателей. Разв? самый ревностный христіанинъ и богомольный челов?къ не можетъ, по той или иной, самой простой и естественной причин?, въ изв?стную минуту не желать войти въ церковь? Съ другой стороны, разв? самый отъявленный безбожникъ будетъ «бояться» (по выраженію г-жи Желиховской) войти въ церковь? Вотъ до чего жажда мщенія помрачаетъ мою противницу!

Я никогда не д?лалъ тайны изъ моихъ религіозныхъ уб?жденій, зав?щанныхъ мн? моимъ отцомъ. Если были когда во мн? н?которыя смущенія, то это ужь д?ло моей сов?сти. Во всякомъ случа? я никогда не выносилъ передъ публикой этихъ временныхъ смущеній и кончилъ т?мъ, что справился съ ними. Два десятка л?тъ я пишу и написалъ много. Во вс?хъ моихъ, быть можетъ и крайне несовершенныхъ, писаніяхъ невозможно найти ничего, что исходило бы не отъ христіанина. Такимъ образомъ таинственная «записная книжка» дамы, хоть и получающей нын?, благодаря всему этому д?лу, весьма лестную «славу», — является ужь черезчуръ курьезнымъ и комичнымъ сввд?телемъ… моего кликушества!!.

Но эта мстящая дама, эта защитница «нео-буддизма», даже совершенно непонимающая доктрины, о которой говоритъ (ибо, въ лучшемъ случа?, только крайнимъ нев?жествомъ объясняется ея ув?реніе, что она — православная, и въ то же время зашита ею «теософіи» Блаватской, какъ высокаго, чистаго и духовнаго ученія, какъ противув?са матерьялизму), — эта дама стремится поразить меня прямо въ сердце. Касаясь, по своему, совершенно неидущихъ къ д?лу, не им?ющихъ ни мал?йшаго отношенія къ Блаватской и «теософіи», интимныхъ обстоятельствъ моей жизни, — г-жа Желиховская заставляетъ меня на нихъ останавливаться. Она разсказываетъ какъ я изъ ея дома ?халъ в?нчаться и какъ она благословила меня и мою нев?сту; но тутъ же спохватывается и д?лаетъ такую выноску: «Сп?шу оговориться: я благословила одну нев?сту. Г. Соловьевъ низачто не соглашался, чтобы я его перекрестила образомъ, что меня крайне огорчило: я думала, что эта странность у него прошла». Какова прелесть! тутъ даже ссылки на «дневникъ» н?тъ; надо и безъ «дневника» пов?рить г-ж? Желиховской, что я «кликуша» или «порченый», боящійся креста. И это въ такую-то минуту! Какъ истая посл?довательница «высокаго и чистаго» ученія своей сестры, отвергающаго Бога и святыню, г-жа Желиховская не смущается даже передъ «крестомъ» — и передъ мн?ніемъ о ней каждаго порядочнаго и разумнаго челов?ка, который прочтетъ 136 страницу ея брошюры…

Но в?дь я д?йствительно ?халъ в?нчаться изъ квартиры г-жи Желиховской. Она заставляетъ меня вспоминать самый счастливый день въ моей личной жизни. Я былъ глубоко благодаренъ г-ж? Желиховской и ея д?тямъ за ихъ дружеское участіе, за которое полюбилъ ихъ какъ родныхъ, не смотря на кратковременность личнаго знакомства, и самъ со своей стороны, старался, какъ только могъ, отв?тить имъ такимъ же участіемъ. Эта благодарность заставила меня, когда, очень скоро посл? того, г-жа Желиховская стала весьма странно д?йствовать въ «теософскомъ» вопрос?,- закрывать глаза и стараться не вид?ть ея д?йствій. Но она, у?хавъ въ Эльберфельдъ, смастерила, какъ изв?стно читателямъ, такое, посл? чего закрывать глаза стало невозможнымъ и оставалось только скорб?ть сердцемъ.

Она пишетъ, что, во время ея отсутствія и пребыванія въ Эльберфельд?, я запугивалъ ея д?тей (вторую дочь и сына), внушая имъ просить мать и старшую сестру скор?е вернуться во изб?жаніе грядущихъ б?дъ и погибели ихъ души. Это хоть и утрировано, конечно, но все же н?сколько смахиваетъ на истину, съ той только разницей, что тогда и дочь и сынъ г-жи Желиховской были (можетъ быть только на словахъ?) вполн? согласны со мною и мн? нечего было «внушать» имъ. Мы вс? очень боялись за г-жу Желиховскую и я не разъ слыхалъ такія слова: «отъ этой теософіи и отъ этой тетушки кром? горя никогда ничего не было и не будетъ». Во всякомъ случа?, еслибы это даже было только мое уб?жденіе, — оно оправдалось въ полной м?р?. Конечнымъ результатомъ этой по?здки для г-жи Желиховской оказалась нын? ея брошюра и настоящій мой отв?тъ, документально доказывающій ложное обвиненіе меня въ подлог? и многое другое. А разв? клевета на ближняго, и такая клевета, не есть погибель души?! Значитъ, было у меня основаніе бояться за душу г-жи Желиховской. Дал?е она пишетъ, что, получивъ въ Эльберфельд? уб?жденіе въ сод?янномъ мною ужас?, т. е. подлог?, по возвращеніи въ Петергофъ (гд? жилъ и я) она «понятно», прекратила знакомство со мною (стр. 150, 151 брошюры).

Оно, «понятно», такъ бы именно и было, еслибы благородная женщина, уб?дясь въ «подлог?», сд?ланномъ челов?комъ, которому она в?рила, справедливо вознегодовала. Конечно, она должна была закрыть ему двери своего дома немедленно по возвращеніи. 0 чемъ же было толковать, когда все такъ ужасно выяснилось?!!

Къ сожал?нію для г-жи Желиховсвой и въ доказательство того, что она и по возвращеніи изъ Эльберфельда въ моихъ д?йствіяхъ ничего дурного не вид?ла, въ мой подлогъ никогда не в?рила, и вообще вс?ми м?рами желала, для себя и для своей семьи, продолженія дружескихъ отношеній со мною, — вотъ собственноручно написанныя ею слова въ ея письм? ко мн? отъ 14 іюля 1886 года, Петергофъ, т. е. черезъ н?которое время по ея прибытіи изъ Эльберфельда:

Письмо г-жи Желиховской, пом?ченное ею 14 іюля 1886 года.

«Ну-съ, друзья мои или, по вашему, быть можетъ бывшіе друзья мои, — такъ мы разошлись?.. Я была такъ ув?рена, что вы можете заблуждаться и в?рить сплетнямъ лишь до перваго съ нами свиданія и разговора, что въ первый же день прі?зда готова была сама, васъ не выжидая, идти на встр?чу вамъ всл?дъ за В.; но В. неожиданно встр?тила такой пріемъ, посл? котораго я должна была остановиться и ждать васъ, — не желая подвергать себя тому-же. Какъ бы то ни было, я права, а потому и не боюсь протянуть вамъ руку на честное забвеніе недоразум?ній. Приходите сами, если хотите добрыхъ отношеній: письмами, кром? раздраженія, ничего не добьешься. Я бы и сама не писала, а пришла бы къ вамъ, еслибъ, посл? вашего явнаго устраненія, не считала себя вправ? выжидать, не рискуя. Готовая по прежнему любить васъ обоихъ. В. Желиховская».

И все это написано посл? того, какъ она, по ея напечатаннымъ ею словамъ, уб?дилась въ Эльберфельд? въ моемъ подлог?, въ разныхъ моихъ «неправдахъ, доведшихъ ее до безумія», посл? того какъ я «заставлялъ ея д?тей переживать пытку» и т. д.!!!

Вотъ какимь образомъ г-жа Желиховская покончила знакомство со мною по возвращеніи изъ Элъберфельда, гд? уб?дилась въ сод?янномъ мною, ради погибели ея невинной сестры, подлог?!!! Отсутствіе памяти и неспособность соображать свои слова, приготовляемыя для печати, — два большихъ порока. Или, можетъ быть, и это письмо — мой новый подлогъ?..

Я не пошелъ къ г-ж? Желиховской, ибо недоразум?ній никакихъ не было. M-me де Морсье сообщила ужь мн? тогда н?которые факты — и я кое-что зналъ. Какъ мн? противно и тяжело говорить обо всемъ этомъ! Но что же мн? д?лать, когда г-жа Желаховская напечатала свою брошюру и ее читаютъ?!.. Вотъ въ какую область могутъ завести иныя знакомства.

Г-жа Желиховская идетъ еще дальше. Она возвышается до темнаго намека на что-то еще бол?е темное въ моемъ прошломъ. Въ моемъ прошломъ могло быть большое личное сердечное горе, сопряженное съ семейными и всякими непріятностями, могли быть, по выраженію г-жи Желиховской, «романическія» подробности; но, слава Богу, не было ничего такого, за что я долженъ былъ-бы красн?ть и стыдиться, что, такъ или иначе, касалось бы моей чести. Передъ безъименными клеветами и сплетнями, или совс?мъ мн? неизв?стными, или достигающими до меня въ вид? какихъ-то неопред?ленныхъ слуховъ, я конечно, какъ и всякій челов?къ, безсиленъ.

Но пусть мн?, не въ анонимномъ письм? (я ихъ ужь получалъ), а прямо, лицомъ къ лицу, съ указаніемъ источника, скажутъ: кто и въ чемъ, несогласномъ съ честью и порядочностью, меня обвиняетъ, — и я спокойно разсчитываю, что смогу представить такія же ясныя доказательства лживости обвиненія, какъ и представленныя мною на этихъ страницахъ въ опроверженіе исторіи мнимаго подлога и прочихъ великихъ и малыхъ ужасовъ, измышленныхъ г-жой Желиховской.

Нисколько не защитивъ память Блаватской (не будь это д?ло такой общественной важности и не подними его сама же столь н?жная сестра, — никто и не затронулъ бы этой памяти), а только очернивъ окончательно свою сестру, г-жа Желиховская, въ своей безсильной злоб?, очевидно сама не понимаетъ, что такое д?лаетъ…