II.

II.

Лобва - шеститысячный поселок в 320 километрах севернее Екатеринбурга. Отличные дороги, тайга, реки, два предприятия - биохимический (бывший гидролизный) завод и лесокомбинат - смежные производства: гидролизный процесс идет на опилках комбината. В соседнем Североуральске, на шахте с дивным названием «Красная шапочка», тоже недавно голодали («голодовали») - но там требовали, по крайней мере, повышения зарплаты, лобвинские же требовали ее наличия - физических денег за несколько месяцев прошлого года и за несколько месяцев года текущего. (На московского человека должны произвести впечатление суммы многомесячных задолженностей, ради которых все претерпевалось, - от 25 до 72 тысяч, месячные оклады столичного клерка и менеджера средней руки). В таком положении - почти все из 514 сотрудников Лобвинского биохима.

Первый «социальный взрыв» в поселке Лобва прогремел в августе прошлого года, когда завод стоял, а его собственник сидел в СИЗО. Рабочие (тогда их было 700), с апреля не видевшие денег, митинговали, объявляли бессрочную забастовку и собирались перекрывать федеральную трассу на Серов; тогда явилось из Екатеринбурга руководство, объясняло-уговаривало, клялось и божилось, ну а самое главное - обещало, что помирающий биохим будет жить и работать, восстановит лицензию, со всеми расплатится и всем воздаст по справедливости. «У нас нет денег даже на хлеб. Мы хотим, чтобы у нас была возможность просто жить. Если завод закроется, 700 человек останутся без работы, другой в Лобве практически нет», - писали рабочие Уполномоченному по правам человека. Тогда деньги нашел зампред правительства Свердловской области, лицензию вернули в октябре, в ноябре приступили к работе, директора осудили на год условно за невыплату зарплаты - и должны были бы, по идее, начаться новая жизнь и возрождение, но снова пошел ноль, и снова - голодный паек. Бастовать и голодать собирались в феврале, потом в середине апреля, верили всякому уговору, всякому обещанию, 28 апреля начали.

Общее место - рассуждения о «карме», и в новом веке преследующей гулаговские великие стройки; здесь, как и по всему Северному Уралу, была своя зона - Лобвинлаг, один квартал и сейчас называют Спецпоселок, а многие работники ЛБЗ - потомки ссыльных, раскулаченных спецпереселенцев. Гидролизный завод построили в 1944 году - технический спирт поставляли фронту, потом, в мирное время, - оборонке, авиации, фармакологии, завод был, что называется, градообразующим, имел мощную социалку, строил отличные дома, а потом случилось то, что случилось повсеместно - приватизация, скупка акций, в 1995 году завод перешел в руки тогда еще юного олигархического дарования Павла Анатольевича Федулева, или Паштета, как любовно звали его коллеги по бизнесу. И постсоветская биография Лобвинского гидролизного стала развиваться по законам экономического триллера, перед которым отдыхают все «Промзоны» и «Охоты на изюбрей», и одновременно - авантюрного романа.

Про Федулева много писали в начале 2000-х и вспомнили недавно, в апреле этого года, когда полуторагодичное следствие завершилось-таки, ко всеобщему удивлению, судом и приговором в девять лет лишения свободы. Этот приговор называют первым в России обвинительным, вынесенным за рейдерство. Павел Анатольевич, в 90-е годы - лучший промышленник Свердловской области, занимался захватом крупнейших уральских предприятий. Широта интересов - прямо-таки леонардовская: он брал все - от гидролизных заводов (было их в области три, остался один) до Качканарского горно-обогатительного комбината, от Екатеринбургского мясокомбината до легендарного Уралхиммаша; всего в активах Павла Анатольевича до последнего времени числилось около 20 крупных захватов. Федулева судили только по одному эпизоду - захват рынка «Оборонснабсбыта», а если бы прошлись по всем прочим, набралось бы, наверное, не на одно пожизненное. В анамнезе федулевских бизнесов - кровавая каша из конкурентов, схватки с уралмашевскими, дружба с губернатором и война с ним же, поддельные векселя, аресты и освобождения. История эта, впрочем, довольно подробно (хотя и противоречиво) описана, и речь сейчас не о ней - а о людях, попавших под долгое эхо бизнес-войны.