На полузаброшенной улочке недалеко от метро «Ботанический сад», на территории автобазы, среди деревьев и гаражей стоит двухэтажный розовый домик. Я зашел в двухэтажный розовый домик и вспомнил молодость. Вспомнил девяностые - лютые, веселые годочки.

Вспомнил полного, с клочковатой бородой японца Секо Асахару. Он был везде - на радио «Маяк», в переполненном «Олимпийском», в телевизоре - в самый прайм-тайм, часов в восемь вечера. Он сидел неподвижно и говорил какие-то духовные банальности с буддистско-йогическим привкусом. Надо отрешить свой ум от движения материального мира. Попробуйте несколько минут поразмышлять о страданиях живых существ. Для истинной медитации необходимо очищение. И так далее. Потом Секо Асахара замолкал, и начиналась Духовная Музыка - простенькие мелодии, сыгранные на синтезаторе. Его скоро повесят по приговору японского суда или уже повесили.

Вспомнил гигантские билборды с рекламой протестант-шоу Билли Грэма, духовника Джорджа Буша-младшего. На билбордах было написано: «Человек, говорящий с людьми». Как заметил один мой друг, нет ничего странного в том, что человек говорит с людьми.На билбордах было написано: «Человек, говорящий с людьми». Как заметил один мой друг, нет ничего странного в том, что человек говорит с людьми. Вот если бы он говорил, допустим, с обезьянами, это был бы повод для изумления. Человек Билли Грэм говорил с людьми, как и Секо Асахара, много дней подряд в набитом под завязку «Олимпийском».

Вспомнил центральные московские книжные магазины, ломившиеся от книг по йоге, индуизму, буддизму, оккультизму, магии, целительству и протчая и протчая. Таких книг и сейчас продается немало, но все это как-то в разы скромнее, неприметнее, в уголке, на задах. А тогда на самых видных местах стояли.

Вспомнил организацию Тантра-сангха, чей лидер Садашивачарья, худой русоволосый паренек, знаток санскрита, получивший официальное тантрическое посвящение в Индии, произносил искрометные лекции, по-настоящему захватывающие и интересные. Его любимым коньком были разговоры о пагубности христианства и о его чуждости русскому народу. Он произносил эти лекции в течение нескольких лет, после чего принял христианство (уж не знаю, какого толка), и на этом деятельность Тантра-сангхи закончилась.

Вспомнил многолюдные шумные шествия кришнаитов по Арбату. Огромные процессии, гирлянды цветов, экстатически подпрыгивающие фигуры, обмотанные шафрановыми одеждами, личности с немного безумными глазами, предлагающие купить огромные тома Свами Прабхупады в невыносимо цветастых обложках. И все это часами, часами, при доброжелательно-насмешливом внимании публики… Вспомнил кафе при кришнаитском храме на «Беговой», где продавалась индийская еда (вкусная) и где всегда было полно народу и, по большей части, это были не кришнаиты.

Вспомнил, как я посвятил несколько лет своей жизни изучению некоей околойогической дисциплины. Занимался этим делом всерьез. Сначала было увлекательно и головокружительно, потом интерес постепенно иссяк, потом наступило похмелье, мучительное отрезвление. Очнулся, пришел в себя. Бросил это дело - без злобы, без обиды, даже без сожаления о «бесцельно прожитых годах». Для чего-то это, наверное, было нужно. Хотя и не очень понятно, для чего.

Обо всем этом я вспомнил, когда вошел в небольшой розовый домик недалеко от метро «Ботанический сад» и провел в этом домике некоторое время. В коридорчике за входной дверью стояло несколько десятков пар обуви. Надо было снять обувь, прежде чем войти во внутренние помещения. Что я и сделал. Рядом стояли два человека. Один - очень полный, наголо бритый, в коричневатой рубашке индийского типа, в светлом дхоти (это такой традиционный индийский заменитель штанов), в носках и тапочках. Другой - чрезвычайно худой, лысый, с тилакой (специальным индуистским знаком) на лбу, завернутый в какое-то подобие белой простыни, в резиновых шлепанцах на босу ногу. Полный выглядел бодро и уверенно, худой - несколько изможденно. Я на короткое время задержался около информационного стенда с анонсами каких-то лекций и концертов. Лекции и концерты меня мало интересовали, мне интересно было послушать, о чем разговаривают полный и изможденный. Изможденный, кажется, говорил о том, что он мог бы нечто преподавать, чему-то кого-то обучать. Он перечислял: бхакти-йога, Шримад-Бхагаватам, ведическая кухня, джапа-медитация, еще что-то в этом духе. В его интонации проскальзывала просительность. Полный уверенно, хотя и несколько уклончиво, отвечал: да, да, хорошо, посмотрим, надо подумать, мы в общем не против, давайте вы все подготовьте подробно, и мы все потом обсудим. Учитель, - сказал полный, - тот, кто утром узнал что-нибудь, а вечером радостно поделился этим с другими. Кажется, все это было вежливой формой отказа. Стоять и подслушивать дальше было не очень удобно, и я пошел в зал, где должна была состояться лекция Патита Павана прабху, в миру - Вячеслава Олеговича Рузова, одного из авторитетных российских кришнаитских учителей и проповедников.

В зале сидело человек тридцать. На полу, на тонких резиновых ковриках. Только две старушки сидели у стены на стульях. Примерно поровну мужчин и женщин, может быть, женщин чуть больше. Довольно много молодых, еще больше - среднего возраста. Пожилых - только две упомянутые старушки на стульях. Одеты разнообразно. По одежде можно было с некоторой осторожностью судить о степени вовлеченности человека в кришнаитскую религиозную практику. Внешний облик присутствующих на лекции варьировался от самой обычной европейской одежды и «цивильных» причесок до сари у женщин и дхоти в сочетании с оранжевыми индийскими рубахами и бритыми головами у мужчин. Я примостился на коврике в дальнем углу, еще раз огляделся вокруг и понял, что я здесь единственный человек с бородой. К счастью, никто не обращал на меня никакого внимания, только одна из старушек пару раз подозрительно покосилась.

На небольшой сцене стояли телевизор (для демонстрации видео), музыкальный центр, микрофон и огромное, обитое коричневатой материей, кресло - не обычное, офисное или домашнее, а специальное ритуальное кресло, даже не знаю, в чем было его принципиальное отличие от «гражданских» кресел, но это отличие было очень явственно. Кресло пустовало, а у микрофона стоял человек по имени Кришна дас в дхоти и оранжевой рубашке. Кришна дас задорно и весело рассказывал различные истории из своего проповеднического опыта. Рассказал об одном кришнаите из Волгограда. Он не боялся заговаривать с незнакомыми людьми о Кришне и был ярким примером смелости и бесстрашия проповедника. Он просто выходил на людное место и приставал к встречным с разговорами о Кришне и преданном служении. Все волгоградские кришнаиты боялись проповедовать, а он не боялся. Более того, он не боялся просить у людей деньги. Не на свои, естественно, нужды, а на преданное служение. В результате за год он насобирал денег на постройку в городе кришнаитского храма. И построил. Как сказал Кришна дас, все волгоградские кришнаиты уже разбежались, кто куда, а храм до сих пор стоит. Еще он рассказывал о том, как переменчивы бывают люди и как не надо на почве своих проповеднических успехов впадать в гордыню, и привел занимательный пример. Однажды Кришна дас вместе с несколькими товарищами приехал проповедовать в Тамбов. Они пошли на самое людное место города - центральный рынок - и стали петь кришнаитские киртаны, аккомпанируя себе на барабанах. Это было довольно громко и шокирующе. Около них быстро собралась толпа. Люди стали подпевать и пританцовывать, выкрикивать «Харе Кришна!», в общем, начался коллективный религиозный экстаз. Так продолжалось часа два или больше. Когда Кришна дас со товарищи прекратили воспевание и собрались уходить, рыночные люди чуть ли не со слезами за глазах умоляли их остаться. Кришна дас преисполнился радости, переходящей в гордыню, - вот, дескать, какой я великий проповедник, проводник божественных энергий Кришны. На следующий день они опять пошли на тот рынок и стали опять петь свои гимны. Опять собралась толпа, в толпе были те же люди, что и вчера, из толпы вышел мужик и сказал: «Ну ты, лысый, чего ты тут орешь, задолбали вы уже, вчера орали тут, работать мешали, и сегодня приперлись, давайте, валите отсюда, а то мы сейчас вам тут устроим харе кришна, мало не покажется», и толпа тоже загудела: пошли отсюда, сектанты хреновы, развелось тут вас, в общем, пришлось ретироваться. Так Кришна исцелил меня от гордыни, сказал в заключение Кришна дас. Присутствующие ответили ему радостными восклицаниями и аплодисментами.

Объявили, что сейчас будут индийские танцы. Ансамбль индийского танца, состоящий из четырех девушек. Девушки занимаются индийскими танцами всего несколько месяцев, поэтому просят не судить их строго. Девушки одеты в сари, на головах у них некое подобие кокошников. Между девушками есть иерархические различия. У самой главной девушки на ступни и ладони нанесен какой-то темно-красный орнамент (по цвету похоже на марганцовку). У остальных девушек - только красный же маникюр и педикюр. Из музыкального центра полилась индийская музыка, и девушки принялись ритуально танцевать. Получалось у них, наверное, хорошо, а может быть, плохо, трудно сказать. По крайней мере, они очень старались. У девушек были очень симпатичные и очень русские лица, и в их индуистских притоптываниях неуловимо присутствовало что-то очень руссконародное.

Танцы закончились, и объявили, что сейчас долгожданный и уважаемый Патита Павана прабху прочитает лекцию о миссии Господа Чайтаньи, то есть о проповеди учения Кришны. В зал вошел тот самый очень полный человек, который разговаривал в коридоре с изможденным худым человеком. Оказывается, это и есть Патита Павана прабху, Вячеслав Олегович Рузов, авторитетный кришнаитский учитель. Вячеслав Олегович сел в огромное ритуальное кресло и, не произнося никаких предварительных слов, пропел длинное песнопение, воспевающее Кришну, Вишну, Господа Чайтанью и Свами Прабхупаду. Голос у него, надо сказать, красивый и сильный. Слушатели подпевали, размахивали руками. Я не подпевал, не размахивал, просто неподвижно сидел. Хотя мог бы и подпеть - слова-то все знакомые.

Потом Вячеслав Олегович поприветствовал слушателей и произнес полуторачасовую лекцию. Она была, без преувеличения, великолепна. Она не содержала каких-то особых практических рекомендаций о том, как надо проповедовать. Показалось, что целью лекции было не научить, а вдохновить. Мне-то это все было относительно по барабану, но чувствовалось, что после такой лекции всем сидящим на ковриках кришнаитам страсть как захочется попроповедовать. Вячеслав Олегович говорил о том, что проповедь должна быть адекватна слушателю. Довольно-таки очевидно, но для аудитории такое напоминание, наверное, было важно. Вячеслав Олегович говорил о том, что проповеднику угрожают две ловушки - сентиментальность и фанатизм. Если вы будете проповедовать сентиментально, над вами будут смеяться. Если вы будете проповедовать фанатично, вы рано или поздно получите в лоб - от тех, кому будете проповедовать. Вячеслав Олегович говорил о том, что надо проповедовать не в одиночку, а с товарищами, в группе. Надо подобрать себе таких товарищей по проповеди, которые будут удерживать вас от говорения глупостей. Как начнете какую-нибудь ерунду нести, товарищи вас должны тихонько в сторонку отодвинуть и начать проповедовать вместо вас, пока у вас глупость из головы не выветрится.

В зал входили и из зала выходили люди. В самый разгар лекции в дверях появилась классическая русская старенькая бабушка в платочке, вместе с маленькой, лет пяти, внучкой. Протиснулись в угол, бабушка устроилась на стуле. Внучка захныкала: бабушка, я пойду погуляю, я погулять хочу! Бабушка оглушительно шептала: сиди! сиди тут! сиди, кому говорят! Пришлось сидеть. Потом все-таки убежала. Другая бабушка, сидевшая на стуле рядом со мной, нагло, не стесняясь, читала газету. Она держала перед собой развернутую газету на вытянутых руках и читала. Что-то такое про оздоровление, здоровое питание. Никто не говорил ей ни слова.

Виктор Олегович сказал, что, когда проповедуешь, надо думать не о том, когда же я пойду домой, а о том, что хорошо бы мне еще подольше попроповедовать. Тут же посмотрел на часы и повернулся к организатору лекции: а кстати, сколько мне еще проповедовать? Все засмеялись. Оказалось, что время уже закончилось. Хорошая, в общем, лекция.

Потом опять были индийские танцы, опять босые девушки в сари и в кокошниках ритуально притоптывали. Из соседней двери доносился вкусный запах риса с куркумой. Я понял, что скоро начнется раздача прасада (пищи, посвященной Кришне), а участвовать в этом для меня было никак не возможно. Пора уходить. Прощайте, Виктор Олегович, прощайте, Кришна дас, прощайте, босые девушки в сари, прощайте, бабушка с газетой про оздоровление, я никогда вас больше не увижу. По крайней мере, мне так кажется.

Хорошая лекция, прекрасный лектор, симпатичные на вид люди, если на их лицах и был налет фанатизма, то очень легкий, не ужасающий. Да и вообще, я еще с тех самых далеких времен сохранил большое уважение к индуизму, к этой невозможно древней, необъятной, величественной традиции. Так что не могу сказать, что я покидал небольшой розовый домик, оттрясая прах со своих ног. Нет, все нормально. Тихий домик на окраине, несколько десятков человек, все тихо и скромно, никаких тебе громогласных многочасовых шествий по Арбату, никаких стадионов и спорткомплексов «Олимпийский», никакого радио «Маяк» и телевизионного прайм-тайма… Движение Сознания Кришны теперь бытует на тихих окраинах, в тихих маленьких домах культуры или вовсе в розовом домике без какой-либо вывески, в тиши автобазы, среди деревьев и гаражей. То же самое произошло с тантристами, иеговистами, раджа-йогинами, последователями Ошо и Шри Ауробиндо, теософами… Они заняли подобающее им место, среди гаражей и деревьев, на окраине. И хорошо.

Когда я в очередной раз приду в церковь на исповедь, я скажу священнику: отец Геннадий, у меня такое дело… я тут был на кришнаитском собрании, на лекции. Мне по работе надо было, делал материал про кришнаитов, и вот, побывал на их собрании. Каюсь, отче. У кришнаитов? А ты ни в каких ритуалах не участвовал? Не поклонялся там всяким этим божествам? Гимны не пел? Да нет, отец Геннадий, что вы, ничего я не делал, просто сидел в сторонке и лекцию слушал, а после лекции ушел. Но все равно, был среди людей, осуществляющих, так сказать, идолослужение. Ну, это ничего. Ты-то сам идолослужению не предавался. Тем более по работе надо было. Это же работа, ничего страшного. Ничего, Бог простит. Накроет епитрахилью, произнесет разрешительную молитву. Целуй Крест, Евангелие. Ну, давай, с Богом, иди, причащайся.