Глава десятая. Совещательная комната

Глава десятая. Совещательная комната

Чем больше длился процесс, тем сильнее Валерий Иосифович Механик ругал себя, что согласился пойти в присяжные. Впрочем, у него, по сути дела, не было выбора. Если бы он отказался, то, как пообещал директор НИИ, в котором он, будучи на пенсии, работал, его могли ожидать большие неприятности. Директор, правда, не конкретизировал, о каких неприятностях идет речь, но Валерий Иосифович догадался, что могут возникнуть сложности с командировками. А командировки Механик обожал почти так же, как саму математику. Ему были необходимы контакты с коллегами, он задыхался без обмена мнениями. Слава богу, его имя известно не только в России, но и за рубежом. И его часто приглашали читать лекции в разных странах. Валерий Иосифович очень надеялся, что судебный процесс закончится, как и обещали, через две недели. А в конце месяца ему предстояла очередная командировка.

По возрасту подсудимый годился Механику в сыновья и вызывал у него сочувствие. Валерий Иосифович с трудом представлял, как этот искренний и открытый парень мог продавать государственные секреты заморским шпионам. Больше всего Механика смутила история с самолетом МИГ-29 СМТ. Прокуроры утверждали, что подсудимый разгласил секретные сведения об этом типе самолета. Но Механик прекрасно помнил, как в конце лета он водил внука на авиасалон МАКС в Жуковском под Москвой, где производители демонстрировали именно эту марку самолета. Кроме того, после одного из заседаний, нарушив запрет судьи, Механик не поленился, залез в Интернет и в журнале «Вестник воздушного флота» нашел интервью генерального конструктора завода МИГ Коржуева. То, что конструктор говорил журналистам, было очень похоже на текст, который, объявив гостайной, зачитывали прокуроры. Поэтому-то Валерий Иосифович стал внимательно прислушиваться к словам адвокатов. Ему очень хотелось обсудить с присяжными историю с самолетами МИГ-29. Однажды, когда после очередной перепалки между адвокатами и прокуророми их удалили в совещательную комнату, Валерий Иосифович не выдержал и в сердцах произнес:

– Как надоел этот спектакль!

– Что вы имеете в виду, уважаемый? – поинтересовался у Механика другой присяжный. Его звали Роман Брюн. Знакомясь в первый день слушаний, он рассказал присяжным, что руководит крупной российско-американской фирмой.

– Я имею в виду тот спектакль, который перед нами разыгрывают адвокаты и прокуроры, – уточнил Валерий Иосифович.

– Работа у них такая, – хмыкнул Роман Брюн. – Но здесь дело более чем серьезное. И думаю, вы так же, как я, не поддадитесь на неуклюжие попытки адвокатов выгородить этого горе-ученого, горе-шпиона. Если уж решил продавать секреты родины, то будь добр, делай это так, чтобы тебя не застукали. А если застукали, то молчи как рыба. Но если уж приперли к стенке, то признавайся и проси снисхождения. А он, понимаешь ли, взял и все сам рассказал кагэбэшникам, а теперь говорит, что не виноват и иностранцы, с которыми он общался, не были шпионами. Тоже мне Джеймс Бонд.

– Роман Григорьевич, но ведь все, о чем он этим иностранцам рассказывал, напечатано в газетах, что называется, в открытых источниках.

– Это он говорит, что в открытых, а эксперты, как видим, считают по-другому. Вы только посмотрите, какую серьезную работу провело следствие, сколько экспертиз было заказано, – убеждал Механика Роман Брюн.

Неожиданно к разговору подключилась худощавая женщина невзрачного вида – сотрудница одной из московских гостиниц Татьяна Репина:

– Роман Григорьевич, может быть, вы мне объясните про этих самых разведчиков. Этот момент меня сильно смущает. Мне непонятно, почему следователи решили, что сотрудники консалтинговой фирмы, которые заказали Летучему обзоры прессы, – сотрудники иностранной разведки. Когда допрашивали одного из экспертов, он пояснил, а я даже себе в блокнот записала, чтобы не забыть: «Однозначно я не могу сказать, что данные лица являются сотрудниками какой-либо разведки. Это все предположения. Может, такой вариант. А может быть, и другой. Конкретных фактов нет». Почему, шпионя в пользу враждебной нам разведки, они не запрещали Летучему рассказывать родственникам о своих с ними контактах? Почему не запрещали ему посещать посольство США? Почему, наконец, дали Летучему свой домашний адрес? Зачем они фотографировались вместе с ним? Почему подписали с Леучим контракт на работу и экземпляр договора оставили у него? Разве шпионы так себя ведут? Как-то это все странно.

– Ничего странного. Все это делалось для отвода глаз. Чтобы те, кто следил за Летучим, ни о чем не догадались. Вы просто совсем не представляете себе мир разведчиков и шпионов, – загадочно улыбаясь, закруглил затянувшуюся беседу Роман Брюн.

– А вы представляете? – Этот вопрос прозвучал из угла комнаты. Его задала 45-летняя переводчица с французского Елена Рогачева, которую присяжные избрали старшиной.

– Об этом, дорогая моя, мы с вами поговорим в другое время и в другом месте, – все также загадочно улыбаясь, пообещал ей Роман Брюн.

В совещательной комнате повисла тишина. После последних слов директора российско-американской фирмы у всех остальных резко отпало желание обсуждать судебный процесс. Олег Пчелкин, тренер сборной России по велоспорту, решил разрядить обстановку. Он достал альбом и предложил всем желающим посмотреть фотографии с тренировок. Присяжные радостно принялись разглядывать фотографии, обсуждать марки велосипедов, достоинства и недостатки спортсменов.

Через несколько минут в совещательную комнату вошла секретарь судебного заседания. Она пригласила присяжных в зал заседаний.