А. Н. Шеповальников. У ГРАНИЦЫ НЕПОЗНАННОГО
А. Н. Шеповальников. У ГРАНИЦЫ НЕПОЗНАННОГО
На разных этапах жизни судьба подарила мне возможность личного общения с людьми выдающимися. Это физиологи – академики Петр Кузьмич Анохин, Евгений Михайлович Крепс, Павел Васильевич Симонов, Владимир Николаевич Черниговский. Это формально не увенчанная высокими академическими званиями, но неизменно очень высоко ценимая всеми специалистами, которые ее хорошо знали, – Наталья Николаевна Трауготт. Это блестящий биокибернетик, стоявший у истоков советской космонавтики, – Владимир Михайлович Ахутин. Это выдающийся слепой математик – Владимир Иванович Зубов, автор изданных во многих странах 22 монографий по проблемам управления. Они были очень разными, эти замечательные личности, но все обладали могучим интеллектом, искрящейся эрудицией, и каждый контакт с ними вызывал стойкое чувство духовного обогащения.
Особое место в моей жизни многие годы занимала (и будет по-прежнему занимать!) Наталья Петровна Бехтерева. Впервые я познакомился с ней в конце 1959 года, когда меня к ней направил мой научный руководитель член-корреспондент Академии медицинских наук СССР Николай Иванович Касаткин на предмет обучения основам клинической электроэнцефалографии. Н. П. Бехтерева возглавляла тогда электрофизиологическую лабораторию ННИ нейрохирургии имени А. Л. Поленова и завершала подготовку к защите своей докторской диссертации. Прочитав письмо моего шефа, Наталья Петровна дружелюбно сказала:
– Для Николая Ивановича – все что угодно!
И я стал исправно осваивать лаборантские функции. Высокая квалификация, неизменная доброжелательность персонала лаборатории и большой объем текущей работы способствовали успеху дела. Быстро освоившись и слегка обнаглев, я стал злоупотреблять бесконечными вопросами, что, очевидно, было допустимо для начинающего аспиранта, но добавляло забот для немногочисленных сотрудников (и без того перегруженных текучкой), поскольку я был не единственным энтузиастом, проходившим тогда стажировку в лаборатории.
– А у кого альфа-ритм имеет максимальную амплитуду? – спросил я однажды у Натальи Петровны (сотрудники лаборатории за глаза звали нередко ее НП), радостно рассматривая свою только что зарегистрированную электроэнцефалограмму – ЭЭГ, где красовались высокоамплитудные волны с частотой, близкой к десяти колебаниям в секунду.
– У нахалов! – кратко ответила Наталья Петровна вполне серьезно.
«А ведь это, пожалуй, не шутка» – вспоминал я впоследствии, когда подробнее знакомился с испытуемыми, у которых обнаруживался высокоамплитудный альфа-ритм.
– Сепаратно насыщаетесь? – ревниво и громко поинтересовался я, увидев как кто-то из стажеров единолично пользуется комментариями НП по поводу какихто сложных паттернов на ЭЭГ.
– Какая прелесть, никогда не слышала! – отозвалась Наталья Петровна, которая всегда тонко чувствовала и ценила юмор.
Освоив азы техники регистрации ЭЭГ, я приступил к самостоятельной работе на базе кафедры акушерства и гинекологии 1-го Ленинградского медицинского института имени академика И. П. Павлова. Занимался там тогда я новорожденными детьми, однако чемодан с тяжелыми пачками электроэнцефалограмм регулярно таскал к НП, ибо постоянно возникали вопросы, как отличить не вполне обычный феномен от артефакта. Несмотря на занятость (а в ту пору – в начале шестидесятых – Наталья Петровна была уже заместителем директора НИИ нейрохирургии имени А. Л. Поленова), она никогда не отказывала мне в помощи, часто давала ценные советы, иногда умеренно похваливала и постоянно приучала к строгости и осторожности в оценке данных.
Между тем талант большого ученого и интенсивность научной деятельности Н. П. Бехтеревой стали приносит плоды. Успешно прошел организованный ею в Петербурге (тогда в Ленинграде) симпозиум, где участвовали авторитетные советские неврологи А. М. Вейн и Л. П. Латаш. Симпозиум проходил в небольшом зале на Моховой и был, пожалуй, первым серьезным испытанием для НП – молодого доктора наук – в качестве лидера «человеческой» нейрофизиологии в нашей стране. Мне кажется, она немного волновалась, однако все прошло успешно, и мэтры были благожелательны…
Потом будет много блистательных научных форумов, организованных Н. П. Бехтеревой, которые станут заметными событиями в научной жизни страны и мира. Будут именитые гости – крупнейшие светила нейрофизиологической науки, такие как Грей Уолтер, Карл Прибрам, Хозе Дельгадо. Многие научные форумы, организованные Н. П. Бехтеревой, станут заметными вехами на трудном пути познания закономерностей деятельности мозга человека. Однако масштабность подхода Натальи Петровны к рассмотрению актуальных проблем нейрофизиологии и почерк крупного мастера угадывались уже на этом, первом, скромном по составу и численности симпозиуме (совсем немного участников его еще остались на этом свете).
Важным этапом в научной карьере Н. П. Бехтеревой было создание Отдела нейрофизиологии в Институте экспериментальной медицины АМН СССР. Она собрала талантливых, энергичных учеников, и работа закипела. Это было замечательное время. Отечественная нейрофизиология обогатилась рядом выдающихся открытий, связанных с изучением глубоких структур мозга. Научный авторитет Н. П. Бехтеревой неуклонно возрастал. Проблем, завистников и недоброжелателей уже тогда хватало с избытком. Однако Наталья Петровна твердо держала штурвал в своих руках, а выращенный ею научный коллектив успешно выходил на новые горизонты.
Время необратимо, и совершенного не изменить… У каждого из нас, наверное, случались в жизни судьбоносные моменты, которые определяли будущее. Было это и со мной где-то в конце шестидесятых. На очередной встрече Наталья Петровна предложила мне перейти из Института эволюционной физиологии и биохимии (ИЭФБ) АН СССР, где я работал, к ней в Отдел. Я, конечно, понимал почти безграничные возможности и яркие перспективы научной работы непосредственно под руководством Н. П. Бехтеревой, но я не мог уйти от профессора Н. И. Касаткина, который так много сделал для моего становления как ученого. И я отказался от предложения Натальи Петровны. Возможно, это было недальновидное решение с моей стороны. В блистательной команде Н. П. Бехтеревой был такой творческий накал, такое фонтанирование идей и такая бурная повседневная работа, что счастье работать в подобном коллективе – неповторимая удача в жизни. Но я ее упустил… Жаль.
Вспоминаю замечательные дни III Международного конгресса по психофизиологии, который проходил в Греции, в Халкидиках (порт Каррос). Наталья Петровна собрала делегацию специалистов из нескольких институтов. Коллектив сформировался в основном молодежный – публика энергичная и амбициозная. Было много интересного и познавательного. Н. П. Бехтерева, как всегда, была звездой первой величины. Она руководила одним из главных симпозиумов. На нем присутствовал сам знаменитый Хозе Дельгадо, который очень внимательно отнесся к материалам, представленным на этом симпозиуме сотрудниками Бехтеревой. Он твердо поддержал то направление исследований (связанное со стимуляцией погружными электродами глубоких структур мозга), которое встречало яростное возражение некоторых отечественных ученых.
Кроме научной составляющей были, конечно, и приятные, свободные часы на берегу Эгейского моря. А какой великолепный вечерний прием устроили гостеприимные греки под звездным небом на берегу теплого моря в стиле средневекового базара, когда вино разливали прямо из бочек, которые подвозили возницы! И все это под неумолкающие звуки оркестра, который без устали варьировал волшебную мелодию сиртаки… Нет, научные симпозиумы явно имеют свои прелести!
Будучи директором Института экспериментальной медицины и Председателем Комиссии по здравоохранению Верховного Совета СССР, Н. П. Бехтерева не переставала быть врачом и активным исследователем. Все знали, что четверг – день клинический, и НП будет работать с больными. Эта непрекращающаяся «работа у станка» – одно из определяющих условий, позволявшее ей безошибочно точно выбирать магистральные направления развития науки о мозге человека, генерировать яркие идеи, стимулировать и направлять творческие устремления талантливых учеников и оставаться признанным лидером отечественной нейрофизиологии.
Н. П. Бехтерева обосновала концепцию системной структурно-функциональной организации деятельности мозга, базирующуюся на «жестких» и «гибких» звеньях межрегиональных связей. Она выявила закономерности устойчивого патологического состояния, когда «резервная программа» обеспечивает стереотипное включение компенсаторных процессов, достаточно успешно и в течение продолжительного времени поддерживающих деятельность поврежденного мозга. Ею были получены впечатляющие результаты при изучении особенностей функционирования в мозгу «детектора ошибок» и выполнены многие другие исследования, обогатившие отечественную и мировую науку о мозге.
Анализируя результаты многолетних исследований процессов формирования интегративной деятельности мозга при работе над своей последней монографией (Н. П. Бехтерева любезно согласилась помочь нам подготовить ее к печати в качестве научного редактора), мы с моим соавтором, профессором М. Н. Цицерошиным, смогли в полной мере оценить замечательную идею Натальи Петровны (подкрепленную затем наблюдениями Святослава Всеволодовича Медведева) об универсальном механизме защиты мозга от бездеятельности за счет непрекращающейся перестройки связей между нейронными популяциями, что не только детерминируется происходящими событиями, но и поддерживается спонтанно в состоянии покоя («надо – не надо»). Это одно из непременных условий нормальной деятельности мозга.
Использование позитронно-эмиссионного томографа (очень ценного прибора, который только ей было по силам достать в нашей не слишком щедрой для науки стране) позволило получить принципиально новые результаты о широком представительстве в коре и глубоких структурах мозга нервных центров, ответственных за когнитивные процессы. После получения этих данных существенно расширились наши представления о центральном обеспечении речи как функции всего мозга, а не только как результата деятельности корковых зон, непосредственно участвующих в обработке вербальных сигналов.
Блистательная научная, научно-организационная и общественная деятельность Н. П. Бехтеревой получила достойное признание во всем мире. Она была отмечена многими почетными наградами: «Живая легенда» (Англия), «Международная Американская медаль чести», Орден «Звезда созидания», Всемирный орден «Наука. Образование. Культура», «Звезда Вернадского» I степени, Орден «Польза, Честь и Слава» и многие, многие другие награды – всего более сорока. За достижения в области физиологии мозга человека в 2006 году. Наталья Петровна была удостоена почетной награды «Genius Laureate» – «500 выдающихся гениев XXI столетия». Она была не только академиком РАН и РАМН, но и была избрана Иностранным или Почетным членом девяти Академий, награждена многими высокими правительственными наградами нашей страны и отмечена Государственной премией СССР. Редкий ученый за всю историю России удостаивался такого количества почетных наград!
До последних дней жизни Наталья Петровна Бехтерева искала и находила перспективные пути в неизведанных лабиринтах деятельности мозга. Изучение в последние годы закономерностей творческой деятельности вывело научный коллектив, возглавляемый Н. П. Бехтеревой, на новые рубежи. Открылись широкие горизонты, появились новые, интересные задачи, наметились оригинальные пути решения труднообъяснимых проблем. Увы, дальше придется идти без мудрого и опытного Учителя… Дай-то Бог!
Однако есть еще одно важное направление естествознания, примыкающее к науке о мозге (но «еще не науки»!), которым Наталья Петровна не боялась заниматься (в отличие от подавляющего большинства «более осторожных и благоразумных» нейрофизиологов). Это направление еще не имеет прочной научной базы и легко становится объектом критики и остракизма. Я имею в виду те наблюдающиеся иногда удивительные психофизиологические феномены (вроде смещения во времени и в пространстве), которые пока не находят научного объяснения и поэтому решительно и категорически исключаются подавляющим большинством ученых из сферы серьезных исследований. Вот эта важная область естествознания – на границе непознанного – после ухода из жизни Н. П. Бехтеревой надолго перестанет быть (как я опасаюсь) объектом хотя бы очень осторожного научного анализа и окажется в сфере деятельности колдунов и магов разных мастей.
Широта и смелость научных интересов академика Н. П. Бехтеревой были (и еще долго будут!) объектом восхищения ее преданных учеников и почитателей, но они не оставались без ревнивого (а нередко и откровенно недоброжелательного) внимания блюстителей «ортодоксального материализма». Как по-настоящему выдающийся и смелый ученый и человек высоких принципов Наталья Петровна не боялась подходить к постановке самых сложных и спорных вопросов, на которые современная наука не дает ответа. Тем не менее делать вид, что некоторых загадочных и таинственных феноменов, спонтанно наблюдаемых в некоторых ситуациях, вовсе нет и быть не может, – тоже не слишком активная позиция для естествоиспытателя.
К ним следует отнести и психофизиологические особенности поведения человека в уникальных состояниях сознания (транс, соманти, йога, гипноз), совсем не редкие случаи «вещих» и «управляемых» сновидений, феномены «дальновидения» и «внесенсорного восприятия». К такого рода необъяснимым явлениям примыкают и непознанная природа «творческого озарения», и стереотипные описания видений людей, переживших клиническую смерть, а также дискуссии о возможности существования «высшего разума» и наличия некой бессмертной «духовной субстанции», и многие подобные вопросы, услышав о которых, добропорядочный ученый должен немедленно и с негодованием отстраниться от всякой дискуссии, дабы не утратить репутации серьезного специалиста.
Между тем необъяснимые, «странные» явления наблюдаются не так уж и редко. Некоторые из них можно даже достоверно воспроизводить, но… лучше не надо, так спокойнее. Все равно научного объяснения подобным загадочным феноменам пока дать не удается, а вот прослыть в ученом мире человеком, в лучшем случае сильно переутомившимся и нуждающимся в продолжительном отдыхе, очень легко. Тем более что около подобных феноменов (и людей с паранормальными способностями) нередко роятся действительно не вполне психически здоровые лица или откровенные шарлатаны.
Научная смелость, гигантский и прочный авторитет академика Российской академии наук и Российской академии медицинских наук Н. П. Бехтеревой позволяли ей бесстрашно подходить к решению проблем непознанного. Мне довелось присутствовать в Институте нейрофизиологии и высшей нервной деятельности РАН, когда Наталья Петровна докладывала о феномене «альтернативного видения», то есть восприятия зрительной информации (в частности, о возможности чтения напечатанного текста) в условиях, когда обычный канал поступления оптической информации был исключен с помощью надежной плотной повязки, которую надевали испытуемым. Обсуждалась и демонстрировалась возможность чтения в таких условиях незнакомого напечатанного текста. Любой человек из зала мог осмотреть повязку, потрогать, проверить на себе. Демонстрируемые залу испытуемые безупречно справлялись с заданиями. Можно было подойти к тестируемому и предложить для чтения свой текст. В зале присутствовали по меньшей мере двадцать членов РАН (включая В. Гинзбурга, И. Шевелева, Э. Кругликова, С. Капицы). Вывод? Каковы попытки научного объяснения? Их нет. Это похоже на фокус. Действительно, похоже… Однако это не слишком продуктивное объяснение, далекое от научного анализа.
В книге «Магия мозга и лабиринты жизни» (глава «Зазеркалье») Наталья Петровна пишет о своей встрече с Вангой, о «вещих» сновидениях, о феномене некоего раздвоения – «выходе из тела» и перемещении в пространстве, иногда наблюдающегося у рожениц при тяжелых родах, при этом она неизменно подчеркивала, что такого рода наблюдения еще не имеют научного базиса. Однако не пора ли науке все же признать сам факт возможности существования «странных» явлений и, опираясь на существенно обогатившейся, расширившейся в последние годы методический арсенал, все же всерьез приступить к их изучению?
При мне Марк Комиссаров – специалист из Нью-Йорка, работая в Санкт-Петербургской школе-интернате № 1 имени К. К. Грота для слепых и слабовидящих детей, за 30–40 минут обучил абсолютно слепую от рождения ученицу девятого класса Олю Ф. распознавать (не прикасаясь!) цвет листов бумаги размером А4, с вероятностью правильных ответов 0.8.
Близкие результаты были получены еще у нескольких слепых учеников разного возраста. Я рассказал об этих наблюдениях Наталье Петровне. Она ничуть не удивилась, а с интересом просила уточнить некоторые детали. Потом я обратился к нескольким ученым нашего института с просьбой принять участие в объективном контроле за подобными исследованиями. Ведь если есть регулярно повторяющейся в эксперименте феномен, то можно и нужно его исследовать научными методами. Однако никто не согласился. Упаси Бог! Ведь подобные наблюдения выпадают из существующей сейчас научной парадигмы! Так и нетрудно утратить репутацию серьезного ученого.
А вот другой пример, из монографии широко известных и авторитетных психиатров Т. А. Доброхотовой и Н. Н. Брагиной «Левши» (М.: Книга,1994). Исследуя в клинике больных-левшей, авторы обнаружили у некоторых из них совершенно необычные способности: «У левшей возможны:
1) видение близкого, однако недостягаемого нормальными полями зрения пространства; 2) происходящего очень далеко;
3) близкого, но закрытого преградой… Больные выглядят способными „видеть”, „чувствовать” события и ситуации, происходящие за сотни и тысячи километров, но в том же времени, в котором реализуются эти события, ситуации».
Внятных объяснений подобным наблюдениям пока нет. Очень похоже на чудо, а чудес не бывает. Спокойнее делать вид, что такого не может быть никогда…
Конечно, подобные феномены похожи на чудо, но количество и репертуар «странных» явлений растут, радикально увеличивается и методическая оснащенность ученых. Насколько впечатляющи успехи науки в изучении тонкой структуры духовного мира человека?
Может быть, если в обозримом будущем понимание некоторых уникальных возможностей мозга для науки в прямом нейрофизиологическом исследовании пока невозможно, целесообразно искать альтернативные пути? Например, не страшиться живого контакта с мыслящим духовенством, как считала допустимым Наталья Петровна. Пусть действительно «наиболее знающие и наименее предубежденные с обеих сторон» попытаются подойти к диалогу, а остальные постараются проявить терпимость.
Вспомним, насколько уважительно относились к религиозным догматам И. П. Павлов и А. А. Ухтомский, уже не говоря о легендарной многогранной научной и духовной деятельности святителя Луки – архиепископа, лауреата Государственной премии профессора В. Ф. Войно-Ясинецкого.
Здесь, у порога непознанного, прервался жизненный путь бесконечно талантливого и смелого Ученого, Учителя и Гражданина академика Н. П. Бехтеревой.
Владимир Набоков писал, что жизнь – это только щель слабого света между двумя идеально черными вечностями. Может быть, он и прав относительно вечностей, только никак нельзя согласиться про «щель слабого света» в отношении жизненного пути Натальи Петровны. Это был луч ослепительно яркого света, который еще долгие годы будет освещать бесконечно далекие горизонты непознанной науки о тайнах работы человеческого мозга.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.