Глава XV Роль финансовой олигархии в выдвижении кандидатов в президенты США (выборы 1960 г.)

Глава XV Роль финансовой олигархии в выдвижении кандидатов в президенты США (выборы 1960 г.)

«Творцы президентов». Превращение экономической «массы» богатства в «энергию» политической власти становится в США более заметным для посторонних глаз, когда этот процесс вступает в наиболее важную фазу, связанную с выдвижением кандидатов в президенты. Магнаты американского капитала считают выдвижение кандидатов в президенты своей прерогативой в такой же мере, как феодальные магнаты Польши считали своим исключительным правом избрание польских королей во времена Речи Посполитой. Не случайно в политический лексикон Америки вошел термин «творец королей» (Kingmaker), обозначающий принадлежность к избранному кругу представителей финансовой знати, фактически решающей вопрос о том, кому именно из претендентов от двух ее партий надлежит стать кандидатом в президенты. Ниже мы приводим список семей и лиц, игравших роль «творцов президентов» в 50-х и 60-х годах XX в. (в список Включены семьи и лица, располагающие личным состоянием свыше 50 млн. долл, и принимающие активное участие в политике):

Приведенный список, разумеется, имеет ориентировочное значение. Он включает имена лишь тех магнатов финансово-промышленного капитала, политическая активность которых проявляется на общественно-политической сцене и заметна постороннему. Кроме того, американская двухпартийная система в своих верхах по сути дела представляет собой единую партию класса буржуазии. Поэтому распределение политически активных крупнейших капиталистов между американскими буржуазными партиями не является чем-то абсолютно постоянным. Это особенно относится к техасским капиталистам. Номинально числясь демократами, они довольно часто переходят в лагерь, поддерживающий кандидатов в президенты от республиканской партии.

В некоторых случаях финансовая олигархия США придает значение не столько партийному ярлыку кандидата, сколько его личности. Так, в избирательной кампании 1952 г. многие капиталисты, — члены демократической партии, стали на сторону кандидата республиканской партии Эйзенхауэра, а в 1964 г. десятки крупных капиталистов из числа республиканцев с энтузиазмом поддерживали кандидатуру демократа Л. Джонсона.

Как и на местных выборах, нередко тот или другой магнат поддерживает кандидата в президенты от демократической партии и в то же время оказывает финансовую поддержку республиканским кандидатам на все другие выборные должности. Наконец, лица, принадлежащие к некоторым семьям крупных капиталистов, делят между собой членство в партиях. Семья Дюпонов в основном примыкает к республиканской партии. Но на каждых выборах некоторых представителей этого многочисленного клана можно обнаружить в лагере кандидатов демократической партии. В наших списках отсутствует имя Томаса Уотсона, потому что он считает себя беспартийным. Но это не мешает ему вносить крупные суммы денег в избирательные фонды кандидатов демократической партии.

Азартная игра богачей. Выдвижение кандидатов в президенты — самая увлекательная и азартная игра богачей. Недаром американцы уже давно уподобляют ее конским скачкам. Подобно тому, как богатые любители скачек в течение многих лет растят в своих конюшнях резвых скакунов, так и в области политики финансовые магнаты годами терпеливо «растят» политиков, обладающих данными для президентских «скачек». Для «выращивания» стоящего кандидата в президенты требуется иногда восемь-десять лет[570]. Этот процесс обычно начинается по инициативе какой-нибудь региональной группы капиталистов. Отыскав политика, наделенного, но их мнению, необходимыми качествами для успеха на выборах, такая группа начинает вербовать ему сторонников среди капиталистов всех других штатов страны, и прежде всего среди банкиров Уолл-стрит. Для кандидата республиканской партии, кто бы его первоначально ни «выращивал», поддержка восточной группы капиталистов почти обязательна.

Кандидат, получивший одобрение Уолл-стрит, приобретает преимущества перед своими соперниками. Кливлендский банкир и промышленник Сайрус Итон, выступая в 1950 г. перед комиссией конгресса, расследовавшей реальное политическое и экономическое влияние и власть монополий, говорил: «Когда выдвигается кандидат от той или другой партии, Уолл-стрит в скрытой форме оказывает сильное влияние. Банкиры Уолл-стрит знают, что они не пользуются популярностью среди избирателей, и поэтому не действуют открыто»[571]. Открытая поддержка Уолл-стрит была бы равносильна «поцелую смерти» для кандидата. По словам С. Итона, финансисты Уолл-стрит, договорившись между собой о кандидате, действуют так: «Один из уоллстритовских банкиров вызывает по телефону своих друзей в Огайо и Иллинойсе, в Миссури и Мичигане и говорит: «Не думаете ли вы, что мы должны заблаговременно сплотиться вокруг кандидатуры такого-то?» Это никогда не афишируется, но из уст в уста... распространяется мнение, что этот парень является тем, кого мы все должны поддерживать, что он надежен и будет проводить политику, в которую мы верим»[572].

В истории республиканской партии были случаи, когда богатый претендент на президентский пост выдвигал собственную кандидатуру вопреки мнению большинства уоллстритовской клики и пытался вести предварительную кампанию, опираясь на личные ресурсы. Так, в частности, поступил в 1940 г. газетный магнат Фрэнк Ганнет. Выдвинув свою кандидатуру в президенты США, он произнес 125 речей, израсходовал уйму денег, но на съезде республиканской партии получил всего 33 голоса. Позднее Ганнет признался: «Это обошлось мне в целое состояние, а все кончилось тем, что я выглядел дураком»[573]. Такие же попытки Нельсон Рокфеллер предпринимал дважды: в 1964 и в 1968 гг.— и был гораздо ближе к цели.

При отборе из многочисленных претендентов наиболее подходящего кандидата в президенты финансовая олигархия США учитывает его соответствие некоторым обязательным требованиям. Кандидат должен иметь опыт правительственной службы на заметных должностях (губернатора, сенатора или министра)[574]. Преимуществом пользуется претендент, занимающий пост губернатора крупного штата (Нью-Йорка, Пенсильвании, Огайо, Иллинойса, Калифорнии), поскольку он контролирует голоса делегатов от своего штата на общенациональных съездах партии. Предпочтение отдается также претенденту англосаксонского происхождения и примыкающему к какой-нибудь разновидности протестантской церкви (из 35 президентов только католик Джон Кеннеди представлял собой исключение из этого правила). Лица еврейского, славянского и негритянского происхождения ни разу не выдвигались кандидатами в президенты от главных буржуазных партий[575]. Наконец, кандидат должен являть собой образец идеализированной семейной жизни, т. е. быть образцовым мужем и отцом[576].

После того как та или другая группа капиталистов США наметит подходящую кандидатуру, начинается кропотливая работа над созданием ее публичного «образа», который будет отличаться от действительного человека примерно так же, как отличается от оригинала портрет вельможи, нарисованный кистью льстивого художника. Для создания такого рода «образа» всегда требовались специалисты. В последнее десятилетие они вербуются среди мастеров рекламного дела[577]. Если кандидатом в президенты выдвигается на второй срок действующий президент, то необходимость в создании «образа» отпадает, поскольку вокруг него успевает образоваться атмосфера культа личности. Президент, баллотирующийся на второй срок, как правило, побеждает на выборах. Исключением было поражение Герберта Гувера на выборах 1932 г. Но оно было вызвано совпадением выборов с наиболее острой фазой экономического кризиса 1929—1933 гг. Политическая репутация Гувера упала так же низко, как курсы акций на фондовой бирже Нью-Йорка.

Основная группа финансовой олигархии, как правило, поддерживает кандидатов республиканской партии. Но в двух случаях, в 1932 и 1964 гг., отмечался необычайно большой наплыв капиталистов-республиканцев в лагерь кандидатов демократической партии. Причины такого поведения представителей финансовой олигархии в 1932 г. ясны: напуганная раскатами приближавшейся социальной грозы, американская буржуазия увидела в лице Франклина Рузвельта своеобразный громоотвод[578]. Реакционный газетный магнат Уильям Р. Херст видел свою главную заслугу в том, что съезд демократической партии в 1932 г. одобрил кандидатуру Рузвельта. В самый критический момент голосования Херст поставил на сторону Рузвельта голоса делегаций Калифорнии, Техаса и Иллинойса, находившихся под его контролем. После съезда избирательную кампанию Рузвельта помогали финансировать представители семей Дюпонов и Пью, которые в обычных условиях служили оплотом республиканской партии. Рузвельту оказывали поддержку В. Астор, А. Гарриман, М. Экклес, Р. Рейнольдс, Л. Дуглас, М. Филд, Джозеф Кеннеди, Герберт Лимэн, Р. П. Скриппс, Джон Рэскоб, Сайрус Итон, Бернард Барух, Клинт Мэркисон, Джесс Джоунс, А. П. Джанини, Г. Кайзер и многие другие.

Но на следующих выборах, в 1936 г., когда экономическое положение США улучшилось, временные политические попутчики Рузвельта перешли в лагерь республиканского кандидата Лэндона. Важно заметить, что Франклина Рузвельта продолжали поддерживать именно те крупные финансовые магнаты Юга, Среднего и Дальнего Запада, которые в то время находились в состоянии открытой «войны» с Уолл-стрит: С. Итон, А. П. Джанини, Г. Кайзер, С. Ричардсон, М. Экклес и Р. Рейнольдс.

Отдельные группы капиталистов иногда выдвигают и «выращивают» собственного кандидата в президенты лишь для первых этапов избирательных кампаний, с тем чтобы на общенациональном съезде партии отдать собранные им голоса делегатов другому кандидату в обмен за определенные политические уступки.

К числу таких кандидатов относился Гарольд Стассен. В течение 12 лет ему довелось выполнять роль разменной монеты в закулисных сделках между соперничающими группами монополистической буржуазии внутри республиканской партии. Первоначально Стассен был креатурой миннесотской группы капиталистов, включавшей членов семей Беллов, Пиллсбери и Буллисов. В 1938 г. покровители протащили его на пост губернатора штата Миннесота. Еще на съезде республиканцев в 1940 г. Стассен привлек к себе внимание Т. Ламонта и Г. Дэвисона, партнеров моргановской группы. После войны Морганы занялись «выращиванием» кандидатуры Стассена в президенты США. Им помогали финансовые магнаты Дж. Хэйнс, Дж. Уитни, У. Вандербильт, Дж. Коулз и представители семьи Пью.

В политических планах моргановской группы Стассен должен был служить противовесом другому кандидату — Томасу Дьюи. Представители этой группы финансовой олигархии стали на сторону Стассена хотя бы уже потому, что Рокфеллеры рассматривали Томаса Дьюи как семейную собственность[579]. По той же причине выдвижению кандидатуры Томаса Дьюи противились и представители семьи Меллонов.

Весной 1948 г. во время первичных выборов кандидатов Стассен потерпел неудачу в штате Орегон и тем самым обнаружил свою политическую слабость как кандидат. Группа его покровителей начала распадаться. Джон Хэйнс перешел на сторону Дьюи. Морганы спешно принялись сплачивать своих сторонников вокруг кандидатуры Артура Ванденберга. Тем не менее по инерции Стассен пришел на съезд республиканцев (в июне 1948 г.) в роли претендента с надеждой на то, что другие претенденты нейтрализуют друг друга и съезду не останется ничего другого, как одобрить кандидатуру Стассена. На съезде острая борьба развернулась между сторонниками четырех претендентов: Томаса Дьюи, Гарольда Стассена, Артура Ванденберга и Роберта Тафта. Финансист Сайрус Итон, присутствовавший на съезде в качестве наблюдателя, считает, что исход борьбы между претендентами был решен в пользу Дьюи в результате закулисной сделки банкиров Уолл-стрит. На съезде, говорит С. Итон, был момент, когда выборы кандидата, казалось, зашли в тупик. Но «внезапно поднялась неотразимая волна в пользу Тома (Дьюи), и все делегаты были подхвачены этой волной... Скрытое влияние Уолл-стрит дало свой эффект, и вы не могли бы заметить, как не смог заметить этого ни один делегат, какого-нибудь представителя Уолл-стрит. Они слишком хитры, чтобы открыто появляться на сцене. Они воспользуются телефоном или же какой-нибудь весьма влиятельный человек обоснуется в номере гостиницы, оставаясь незамеченным»[580].

Четыре года спустя Стассен снова был в числе претендентов на президентский пост. На этот раз среди его покровителей был техасский магнат Хью Каллен. Он финансировал избирательную кампанию Стассена на первых ее этапах с той целью, чтобы на съезде республиканской партии в 1952 г. «вечный кандидат» поставил собранные им голоса делегатов на сторону кандидата Эйзенхауэра. «Я снабдил его (Стассена.— И. Б.) некоторой суммой денег, — признавался позднее Каллен, — для выдвижения его кандидатуры, чтобы он затем отдал собранные им голоса делегатов Айку» (Эйзенхауэру.— И. Б.)[581]. Стассен выполнил это условие.

Сотворение» президента Эйзенхауэра. Роль финансовой олигархии в «сотворении» президентов достаточно явно обнаружилась при выдвижении кандидатуры Дуайта Эйзенхауэра.

Генерал Эйзенхауэр привлек к себе внимание как возможный «президентский материал» почти сразу же после окончания войны. К нему внимательно приглядывались «творцы президентов» обеих партий. Генерал с его славой и популярностью в США казался идеальным кандидатом для любой партии. Его способность привлечь голоса избирателей не вызывала сомнений. Оставался неясным лишь вопрос о политическом кредо Эйзенхауэра. Всю жизнь он служил в армии, не занимался политикой и никогда публично не высказывал свои мнения по важным политическим вопросам.

В декабре 1947 г. группа республиканских бизнесменов устроила ужин в честь Эйзенхауэра. Цель ужина состояла в том, чтобы в непринужденной застольной беседе прощупать взгляды генерала по актуальным политическим вопросам. В частности, речь зашла о профсоюзах и мерах борьбы с инфляцией. С солдатской прямотой Эйзенхауэр высказал мнение, что за инфляцию несут ответственность как предприниматели, так и профсоюзы. Но поскольку предприниматели, сказал он, более организованная группа, они должны показать пример рабочим, отказаться от слишком высокой прибыли, понизить цены на товары и, таким образом, приостановить развитие инфляции в стране. У большинства участников ужина осталось впечатление, что политические взгляды Эйзенхауэра еще недостаточно «созрели» для республиканской партии[582]. Больше того, сторонники Тафта постарались предать широкой огласке содержание беседы с явным намерением отпугнуть капиталистов от мысли поддерживать кандидатуру «опасного радикала».

«Творцы президентов» в республиканской партии, располагая для избирательной кампании 1948 г. более чем достаточным набором им подходящих кандидатов (Дьюи, Стассен, Ванденберг и Тафт), приберегли Эйзенхауэра в качестве «запасного игрока». Но в начале 1948 г. появилась опасность, что прославленного генерала «похитят» демократы. В то время Эйзенхауэр еще не связывал себя с республиканцами какими-либо тайными обязательствами или публичными заявлениями и держал свои двери открытыми для эмиссаров из обеих партий.

Некоторые деятели демократической партии, не веря в возможность того, что Гарри Трумен сможет одержать победу на выборах 1948 г., искали более сильного кандидата. Их выбор пал на Эйзенхауэра. Кампанию в пользу выдвижения Эйзенхауэра от демократической партии вели как либералы, так и «диксикраты» Юга. Последние стремились любыми средствами избавиться от Трумена. Наиболее активную роль в этом движении играли сыновья покойного президента Рузвельта — Джеймс и Франклин.

Опасность для республиканцев была велика. Они были уверены в том, что любой кандидат республиканской партии легко побьет на выборах Трумена. Но если им придется иметь дело не с Труменом, а с Эйзенхауэром, тогда их шансы на победу будут ничтожными. Республиканские «творцы президентов» поручили банкиру Форрестоллу, занимавшему тогда пост министра обороны, расстроить планы демократов, использовав свое влияние на Эйзенхауэра. В начале 1948 г. Форрестолл имел беседу с Эйзенхауэром на эту тему. Он просил генерала убедить Франклина Рузвельта-младшего и других деятелей демократической партии прекратить свою кампанию в пользу выдвижения его кандидатуры.

Сначала генерал отказывался выполнить эту просьбу. Ему нравился «президентский флирт». Лишь после «внутренней душевной борьбы, — говорит Форрестолл, — Эйзенхауэр в конце января 1948 г. принес ему показать текст телеграммы, отклонявшей предложение демократов выставить его кандидатуру для голосования на первичных выборах в штате Нью-Хемпшир»[583].

С целью оказать давление на Эйзенхауэра некоторые республиканцы прибегли к шантажу. «Среди политиков, — пишет М. Чайлдс, — циркулировали слухи, что Эйзенхауэр поставлен в известность о том, что если он поддастся обольстительному пению демократических сирен, то он будет уничтожен, его личная жизнь будет выведена на свет с таким расчетом, чтобы унизить его»[584].

Однако Франклин Рузвельт-младший и его братья продолжали кампанию в пользу выдвижения кандидатуры Эйзенхауэра. Накануне съезда демократической партии в Филадельфии Гарри Трумен, встретив Джеймса Рузвельта, сказал ему: «Я стараюсь делать все, что в моих силах, чтобы проводить политику Вашего отца. Какой же вам интерес в том, чтобы выдергивать ковер из-под моих ног?»[585] Джеймс Рузвельт на это мог бы сказать только одно: он и его политические друзья не верили в возможность победы Трумена на выборах. Однако вопреки этому мнению и вопреки прогнозам экспертов питомец политического гангстера Пендергаста положил на обе лопатки политическую креатуру Рокфеллеров (Томаса Дьюи), несмотря на то, что на стороне последнего было изобилие денег и почти все газеты страны. Победа Трумена казалась тем более удивительной, что одержал он ее, несмотря на раскол внутри демократической партии. Кандидат «диксикратов» Дж. Тэрмонд отнял у Трумена много голосов в южных штатах, обычно голосующих за кандидатов демократической партии.

Поражение на выборах 1948 г. убедило республиканских «творцов президента» в том, что они не смогут отстранить от власти партию демократов с помощью кандидатов такого калибра, как Томас Дьюи. Не теряя времени, республиканцы занялись «выращиванием» кандидатуры Дуайта Эйзенхауэра для избирательной кампании 1952 г. Еще в мае 1948 г. банкиры Томас Уотсон и Томас Паркинсон уговорили Эйзенхауэра покинуть военную службу и занять пост президента Колумбийского университета. Пребывание на этой должности должно было хотя бы немножко вытравить из него дух казармы, впитанный за 30 лет военной службы. Кроме того, для привлечения голосов американской интеллигенции было неплохо ассоциировать «образ» кандидата с наукой и культурой. Богатые опекуны Колумбийского университета занялись политическим воспитанием генерала[586].

В 1950 г. на ужине, организованном группой нью-йоркских банкиров, генералу был устроен очередной экзамен. Речь зашла о налогах на прибыль. Эйзенхауэр все еще придерживался мнения, что корпорации не имеют права получать прибыль при выполнении военных заказов. Нельзя призывать солдат жертвовать жизнью на войне, сказал он, не призывая в то же время бизнесменов жертвовать своими прибылями. На это один из участников беседы сказал: «Генерал, вы уже вызвали проклятия на свою голову, когда высказали это мнение в Вашингтонском клубе (1947 г.); и вы вызовете эти проклятия опять, если будете занимать эту позицию. Это противоречит духу системы свободного предпринимательства. Вы не сможете навязать республиканской партии такую идею». В конце концов Эйзенхауэр согласился выступать в пользу «справедливых прибылей на вложенный капитал»[587].

В конце 1950 г. стало очевидным, что в пользу выдвижения Эйзенхауэра кандидатом от республиканской партии выступает подавляющее большинство восточной финансовой клики. Впервые в политической истории США новейшего времени соперничающие группы Рокфеллеров, Морганов, Меллонов, Дюпонов и Фордов оказались в лагере одного и того же кандидата еще до национального съезда республиканской партии. Роль главного координатора и режиссера закулисных приготовлений к постановке большой политической инсценировки взял на себя Уинтроп Олдрич. Ему помогали Джон Уитни, Генри Лодж, Льюшес Клей и Поль Гофман. Используя свои деловые связи, они развернули деятельность по консолидации сил финансовой олигархии в масштабах всей страны. Составной частью политической подготовки к битве 1952 г. было и выдвижение Томаса Дьюри в 1950 г. кандидатом в губернаторы штата Нью-Йорк. По замыслам Олдрича, в качестве губернатора Дьюи смог бы поставить на съезде республиканской партии в 1952 г. на сторону Эйзенхауэра голоса нью-йоркской делегации.

Восточная группа имела серьезного противника в лице давнего претендента Роберта Тафта, опиравшегося на буржуазию Среднего Запада.

Начиная с 1940 г. Роберт Тафт предпринимал безуспешные попытки добиться выдвижения своей кандидатуры. Для него выборы 1952 г. (учитывая возраст, близкий к 60 годам) давали последний шанс добыть тот самый пост, который когда-то занимал его отец. За 12 лет непрерывных усилий сенатор успел сформировать сильную политическую машину. Он сумел завербовать многочисленных сторонников во всех звеньях партийного аппарата республиканской партии, начиная от организаций в графствах и кончая Национальным комитетом партии. На его стороне были капиталисты-аутсайдеры англосаксонского происхождения, питающие глубокую вражду к восточной группе финансистов и мечтающие иметь собственного человека в Белом доме. В их глазах Эйзенхауэр был не больше не меньше как еще одним кандидатом, которого им пытается навязать Уолл-стрит, точно так же, как в 1940 г. им навязали кандидата Уилки, а в 1944 и 1948 гг. — Дьюи. Из числа магнатов первого ранга, пожалуй, только чикагский издатель Роберт Маккормик оказывал покровительство Тафту. Маккормик всегда мечтал о том, чтобы покончить с гегемонией Уолл-стрит в делах республиканской партии и вернуть контроль над ней тем, кто ее создал, — капиталистам Среднего Запада. Главные опорные пункты влияния сенатора Тафта находились в штатах Огайо, Иллинойс, Индиана, Висконсин и Айова.

Политическое кредо сенатора было приноровлено к взглядам и вкусам капиталистов-аутсайдеров. Он высказывался за ограничение вмешательства федерального правительства в дела штатов, за сбалансированный бюджет и «здоровый доллар» и, конечно, за «обуздание» профсоюзов. Он был одним из инициаторов антипрофсоюзного закона, получившего название закона Тафта—Хартли. В вопросах внешней политики взгляды Тафта носили следы традиционного изоляционизма. Так, он выступал за сокращение расходов на экономическую помощь иностранным государствам[588]. Генри Уоллес несколько преувеличенно назвал Тафта троглодитом доисторического происхождения. В действительности Тафт был менее реакционен, чем выглядел в публичной жизни.

Р. Тафт, как и покровители Эйзенхауэра, старался заручиться поддержкой крупнейших монополий во всех штатах страны, в частности, склонить на свою сторону политических заправил Калифорнии и Техаса, которые обычно не связывают себя окончательными обязательствами перед тем или другим кандидатом вплоть до открытия национальных съездов партий.

В то время в Техасе в деле «сотворения президентов» наиболее активную роль играл магнат Хью Каллен. Его благосклонности приходилось добиваться и Стассену, и Тафту, а позднее — Эйзенхауэру. Как и все другие техасские магнаты, Каллен номинально принадлежал к партии демократов. Но президентские кандидаты демократической партии в последнее десятилетие вызывали у него чувство отвращения. По его собственным словам, он питал «презрение к Трумену и к его своре социалистов в Вашингтоне»[589]. В глазах Каллена даже сенатор Тафт выглядел несколько либеральным. Больше всего Каллену приходились по душе такие деятели, как генерал Макартур и сенатор Дирксен. Но Каллен вполне реалистически оценивал их крайнюю слабость как «собирателей» голосов избирателей. Он уже давно считал генерала Эйзенхауэра подходящим «материалом для изготовления президента» и отличным орудием для борьбы с «ползучим социализмом»[590]. В августе 1949 г. Каллен пригласил Эйзенхауэра навестить Хьюстон и выступить с речью перед владельцами крупнейших корпораций и банков штата Техас. Эйзенхауэр выполнил эту просьбу. В ноябре 1950 г. генерал снова навестил Каллена в его доме в Хьюстоне. В интимной беседе Каллен дал Эйзенхауэру дружеский совет: «Генерал, американский народ желает видеть Вас своим президентом. Я могу заверить Вас в этом... Я беседовал с множеством людей из обеих партий... Я потратил массу времени на писание писем разным людям... Но есть одна вещь, о которой я Вам скажу: Вас могут выдвинуть в кандидаты и избрать в президенты, если Вы абсолютно воздержитесь говорить с кем бы то ни было о политике. Оставайтесь тем, кто Вы есть, — солдатом»[591].

Полгода спустя Каллен пришел к окончательному выводу о том, что ни один другой претендент на президентский «трон» не выдерживает сравнения с Эйзенхауэром. «Я очень хорошо знаком, — писал Каллен генералу в июне 1951 г., — с «президентским материалом», с таким, как Вы, Тафт, Стассен, Дафф и Мартин ... Тафт — очень способный человек, но выдвижение его кандидатуры вызовет раскол в рядах республиканской партии. Мартин мог бы стать великим президентом, но почему-то он не может получить популярность, необходимую для избрания в президенты. Стассен не располагает зрелым умом и его не любят консервативные элементы... Дафф — неизвестная величина. Я допрашивал его в течение полутора часов и когда кончил, я все же не знал, консерватор он или либерал»[592].

В марте 1952 г. сенатор Тафт явился к Каллену и напрямик поставил вопрос об отношении последнего к его кандидатуре. Каллен ответил: «Я восхищаюсь Вами и я верю Вам, сенатор, но я не думаю, что Вы сможете победить на выборах, даже если Ваша кандидатура будет выдвинута»[593].

Помимо Каллена в выдвижении кандидатуры Эйзенхауэра значительную роль играли два других техасских мультимиллионера, Сид Ричардсон и Клинт Мэркисон. В 1949 г. Эйзенхауэр шесть дней гостил в поместье Ричардсона. После этого они несколько раз встречались в Техасе, Нью-Йорке, Вашингтоне и Париже. Подобно его другу Мэркисону, Ричардсон хотел бы, чтобы Эйзенхауэр выдвинул свою кандидатуру от партии демократов. Позднее Мэркисон утверждал, что он и два его компаньона израсходовали 100 тыс. долл, только на агитацию в пользу выдвижения Эйзенхауэра от демократической партии[594]. Говорят, что Ричардсон обещал Эйзенхауэру собрать 3 млн. долл, на избирательную кампанию, если только генерал согласится выдвинуть свою кандидатуру от партии демократов[595]. Но Эйзенхауэр уже окончательно связал свою политическую судьбу с республиканской партией. Демократам Мэркисону и Ричардсону не оставалось ничего другого, как финансировать кампанию за избрание Эйзенхауэра от республиканской партии. Техасский нефтяной магнат Гарольдсон Хант также перешел в лагерь Эйзенхауэра, но лишь после того, как его собственный кандидат, генерал Макартур, получил на съезде республиканской партии всего шесть голосов.

Как бы ни были значительны капиталы техасских магнатов и как бы щедро ни расходовали они деньги на политические цели, все же их вес в общенациональном масштабе по сравнению с влиянием восточной группы был невелик. Поэтому процесс «сотворения» кандидатуры Эйзенхауэра находился под контролем восточной группы финансовой олигархии, и она давала ясно понять, что рассматривает генерала как свою собственность. Хью Каллен с раздражением писал Эйзенхауэру летом 1951 г. о том, что Томас Дьюи, подручный Уинтропа Олдрича, «возводит политический забор» вокруг генерала, в ущерб его поклонникам. «Уинтроп Олдрич был недавно в Хьюстоне, — жаловался X. Каллен генералу в другом письме, — и сказал мне, что он настроен в пользу того, чтобы Вашу кандидатуру предложил съезду республиканской партии Дьюи. Я сказал Олдричу, что это было бы весьма неудачно, и я надеюсь, что Вы согласны со мной»[596].

Важно заметить, что несмотря на небывалую консолидацию сил восточной финансовой клики вокруг кандидатуры Эйзенхауэра и несмотря на то, что ее «сотворение» продолжалось много лет, все же кандидат аутсайдеров Роберт Тафт в июле 1952 г. был очень близок к победе на съезде республиканской партии: Тафт пришел на съезд, имея на своей стороне 458 делегатов, в то время как Эйзенхауэр имел 408 делегатов. Это дало основание тафтистам ожидать, что их кандидат получит большинство голосов в первом же туре голосования.

В яростной борьбе за голоса неприсоединившихся делегаций, развернувшейся за кулисами съезда, покровители Эйзенхауэра не брезговали ничем. Уинтроп Олдрич, его племянник Уинтроп Рокфеллер и Генри Форд лично участвовали в закулисных махинациях по переманиванию делегатов на сторону Эйзенхауэра. «История того, как и в каких размерах эти три человека финансировали выдвижение съездом республиканской партии Эйзенхауэра, — писала тогда одна южная газета, — возможно будет полностью раскрыта только много лет спустя. Когда полная картина будет написана будущими историками, то может оказаться, что эти финансовые «генералы» играли в ней такую же важную роль, как и отставной генерал, выдвинутый в президенты»[597].

Три магната присутствовали в. зале заседаний во время острых схваток по процедурным вопросам. Но главная часть их деятельности протекала за кулисами, в тихих кабинетах отелей или в кают-компании роскошной яхты, которую Генри Форд доставил в Чикаго для «развлечения делегатов». Для давления на делегатов использовались угрозы закрыть банковский кредит, разрушить политическую карьеру и обещания «надлежащей компенсации». Например, А. Саммерфилд, возглавлявший мичиганскую делегацию, до последней минуты сохранял нейтралитет. Но как владелец корпорации по торговле автомобилями он был уязвим для «Дженерал моторе», контролируемой тогда семьей Дюпонов. В конце концов Саммерфилд перешел на сторону Эйзенхауэра и позднее в награду за эту услугу был назначен на пост министра почт.

В начале съезда нейтральную позицию занимала крупная делегация Пенсильвании, возглавлявшаяся губернатором Файном. Но питсбургский магнат Ричард Меллон постарался, чтобы голоса этой делегации в надлежащий момент были поставлены на сторону Эйзенхауэра[598].

Уинтроп Олдрич, занимавший пост председателя «Чэйз нэшнл бэнк», использовал для давления на делегатов находившиеся в распоряжении его банка секретные сведения о крупных держателях акций. Имена держателей акций, способных оказывать влияние на делегатов, были переданы соответствующим провинциальным банкам, связанным с «Чэйз нэшнл бэнк». Эти банки, обычно предоставляющие займы крупным держателям акций под залог акций, оказали на них давление. Крупные акционеры, чтобы угодить кредиторам, посылали телеграммы делегатам съезда от их избирательных округов с требованиями поддержать Эйзенхауэра[599].

Гарольд Стассен, выполняя свое обязательство перед X. Калленом, в самую критическую минуту поставил голоса миннесотской делегации на сторону генерала и тем самым вызвал поворот в ходе борьбы за голоса делегатов. После этого одна нейтральная делегация за другой стали переходить в лагерь Эйзенхауэра.

В итоге Дуайт Эйзенхауэр одержал победу. Но его путь к ней был далеко не триумфальным. Тафтисты оказывали генералу Эйзенхауэру куда более яростное сопротивление, чем гитлеровские генералы его войскам на Западном фронте в 1945 г. Борьба между тафтистами и восточной группой 1951—1952 гг., хотя и не привела к расколу республиканской партии, как тогда опасались[600], но оставила у тафтистов огромный запас ненависти и страстное желание взять в будущих политических битвах реванш за поражение[601].

Р. Никсон и «Калифорнийский клуб». Далеко не триумфальным для Эйзенхауэра был и ход избирательной кампании после съезда. Ему и его покровителям пришлось пережить минуты острого кризиса, когда газета «Нью-Йорк пост» опубликовала сообщение о том. что кандидат в вице-президенты Ричард Никсон (тот самый Никсон, который главной темой своих предвыборных речей сделал тезис «очистить Вашингтон от коррупции») в 1950 г. получил крупную финансовую поддержку от калифорнийского «клуба миллионеров». Гарольд Стассен поспешил послать Никсону телеграмму, в которой во «имя интересов партии» требовал от него снять свою кандидатуру в вице-президенты. Дьюи вызвал Никсона по телефону и сообщил ему общее мнение влиятельных лиц Нью-Йорка о том, что ему следует «отойти в сторону», т. е. снять свою кандидатуру. На этом же настаивали 2/3 всех американских газет. Казалось, политическая карьера Никсона висела на волоске.

Однако ему на помощь пришли Калифорнийские покровители. Они убедили Эйзенхауэра в том, что отстранение Никсона привлечет особое внимание общественности и поведет к провалу республиканского кандидата на выборах. Лучше идти напролом, говорили они, и таким образом показать американским избирателям, что вся история не стоит выеденного яйца.

Состоятельные друзья Никсона спешно собрали 75 тыс. долл, для оплаты его знаменитого выступления по телевидению 23 сентября 1952 г. Это выступление, организованное по всем правилам театрального искусства, должно было реабилитировать Никсона в глазах избирателей. Ставить «мелодраму» помогали лучшие голливудские постановщики телевизионных пьес[602].

Можно полагать, что Никсон был избран в вице-президенты потому, что баллотировался в общем списке с генералом Эйзенхауэром: раздутый политический «воздушный шар» Эйзенхауэра обладал достаточной подъемной силой, чтобы поднять не только самого генерала, но и Р. Никсона.

Восемь лет спустя, на выборах 1960 г., имя Никсона уже фигурировало в качестве кандидата в президенты США. Спрашивается, почему «творцы президентов» остановили свое внимание именно на нем? Ответ на этот вопрос дают те особые обстоятельства, которые заставили «творцов президентов» из республиканской партии в 1960 г. обратиться к кандидатуре Никсона, с тем чтобы избавиться от более нежелательного и самозванного кандидата.

В первые четыре года пребывания Никсона на посту вице-президента отношение к нему восточных магнатов было весьма прохладным. Забыть сентябрьское выступление 1952 г. они, конечно, не могли. Многие из них надеялись, что выборы 1956 г. вообще позволят удалить Никсона с большой политической сцены с соблюдением правил внешней вежливости и приличий. В начале 1956 г. доверенные лица восточных финансовых групп — Т. Дьюи (от клана Рокфеллеров), Л. Клей (от клана Морганов) и П. Гофман (от клана Фордов) — резко выступили против выдвижения кандидатуры Никсона в вице-президенты на второй срок. Возможно, именно в результате этих возражений президент Эйзенхауэр в феврале 1956 г. в «дружеской беседе» пытался отговорить Никсона в интересах его дальнейшей карьеры не выставлять снова своей кандидатуры в вице-президенты, а вместо этого занять какой-нибудь министерский пост. Генерал сказал, что за последние 130 лет ни один вице-президент не был избран в президенты, за исключением тех случаев, когда смерть главы государства открывала его заместителю двери в Белый дом. Никсон понял, что Эйзенхауэр желает иметь на выборах 1956 г. в качестве кандидата в вице-президенты менее «спорную фигуру», чем он сам. Однако (об этом позднее он рассказал известному американскому журналисту Стюарту Олсопу) Никсон убедил сотрудников Белого дома выпустить сообщение для печати о том, что он решил выставить свою кандидатуру в вице-президенты на второй срок. Поскольку это заявление было сделано от имени Белого дома, исключить Никсона из списка кандидатов было потом уже весьма трудно.

В это время главной опорой Никсона продолжала оставаться та самая группа калифорнийских промышленников и банкиров, которая впервые выдвинула его в 1945 г. Продвинув в 1952 г. его на пост вице-президента, калифорнийский «клуб миллионеров» поставил своей целью водворить Никсона в Белый дом. Один из покровителей Никсона, Генри Перри, уже в августе 1952 г. с уверенностью заявил, что Никсон будет избран президентом США не позднее 1960 г. Сплочение политических сил Калифорнии с целью выдвижения Никсона в президенты США взял на себя банкир Норман Чэндлер. Он играл главную роль в осуществлении сложной политической комбинации, рассчитанной на то, чтобы заставить его соперника Уильяма Ноулэнда освободить Никсону путь в Белый дом.

Сенатор Ноулэнд, пользовавшийся большим влиянием в республиканской партии, дал понять, что он будет добиваться выдвижения своей кандидатуры в президенты в 1960 г. В июне 1957 г. Норман Чэндлер сделал публичное предостережение Ноулэнду: «Я считал, что из Никсона выйдет самый лучший президент, какого только когда-либо имели США. Ноулэнд — прекрасный человек, но если они оба выставят свои кандидатуры в 1960 г., то «Лос-Анджелес тайме» будет поддерживать Никсона»[603].

Чендлер и его сторонники уговорили Ноулэнда отказаться от этого намерения и в качестве компенсации предложили ему выдвинуть свою кандидатуру в губернаторы Калифорнии на выборах 1958 г. Ноулэнд согласился.

Но здесь возникло другое препятствие. Республиканец Гудвин Найт, занимавший пост губернатора с 1953 г. и приобретший значительную популярность в Калифорнии, объявил о своей твердой решимости добиваться переизбрания в губернаторы и на выборах 1958 г. Он рассчитывал, что группа банкиров, сделавшая его губернатором Калифорнии, окажет ему денежную поддержку и на очередных выборах. Однако Найт ошибся: его покровители (миллионер Говард Ахмансон, инвестиционный банкир Чарльз Блист, семья Крокеров и семья Херстов, владевшая в то время двумя влиятельными газетами в Калифорнии) приняли план Чэндлера и предложили Найгу в порядке компенсации выставить свою кандидатуру в сенаторы США. Найту дали понять, что если он все же выставит свою кандидатуру в губернаторы, то «старые» источники финансирования избирательной кампании будут для него закрыты. И Найт капитулировал.

Журналист Дрю Пирсон, расследовавший на месте обстоятельства, при которых популярный Найт снял свою кандидатуру в губернаторы, так резюмировал смысл эпизода: «Богачи Калифорнии лишили Г. Найта возможности выдвинуть свою кандидатуру на второй срок ... И манера, в которой они это сделали, ведет к источнику, губительно влияющему на современную американскую политическую систему — к деньгам. Фактом остается то, что во многих штатах горстка богачей может подбирать состав кандидатов в губернаторы и сенаторы»[604].

После того как честолюбивые устремления сенатора Ноулэнда были «благополучно» направлены в русло соискания должности губернатора Калифорнии, шансы Никсона на выдвижение кандидатом в президенты удвоились. Теперь на его стороне была вся республиканская часть финансовой олигархии штата. Сторонники Ноулэнда как возможного кандидата в президенты почти автоматически переходили в лагерь Никсона. Никсон использовал восьмилетнее пребывание на посту вице-президента для «культивирования дружбы» с профессиональными политиками из республиканской партии в штатах и графствах. К 1959 г. преобладающее большинство профессиональных политиков было на его стороне хотя бы уже потому, что они не видели другого «сильного» кандидата[605].

Получив надежный тыл на Западе, Никсон направил все свои усилия на завоевание поддержки главного бастиона финансовой олигархии США — восточной группы финансистов. С 1958 г. при помощи разных средств рекламы создавался «образ нового Никсона», отвечающий вкусам восточной финансовой аристократии с ее широкими международными капиталовложениями и стремлениями к мировой экспансии. Ради того, чтобы добиться доверия Уолл-стрит, Никсон стал высказывать такие экономические взгляды, которые шокировали сторонников из числа наиболее реакционных капиталистов-аутсайдеров. Он заявил, в частности, о том, что «сбалансированный бюджет» не должен быть самоцелью, и объявил себя сторонником более широкой экономической помощи иностранным государствам.

Машина Рокфеллеров в действии. В конце 50-х годов Нельсон Рокфеллер стал готовиться к выдвижению своей кандидатуры в президенты США. Не довольствуясь официальным аппаратом организации республиканской партии штата Нью-Йорк, он продолжал расширять и совершенствовать собственную политическую машину, предназначенную действовать теперь в общенациональном масштабе.

В пользу выдвижения Н. Рокфеллера кандидатом в президенты первым из республиканских деятелей публично высказался Г. Стассен. В заявлении, сделанном 12 ноября 1958 г. (несколько дней спустя после того, как Н. Рокфеллер был избран губернатором), Стассен для приличия назвал имена других подходящих кандидатов: Генри Лоджа, Роберта Андерсона и Фрэнка Ситона.

Однако начатая Стассеном кампания никакого отклика в среде финансовых магнатов не нашла. Льюшес Клей, бывший в 1951—1952 гг. главным организатором политических сил в пользу выдвижения Эйзенхауэра, в феврале 1959 г. заявил, что «никто из главных участников прежней, эйзенхауэровской, организации не участвует в движении в пользу Рокфеллера»[606]. Крупный капитал только в лице Генри Форда еще в начале 1959 г. пришел к заключению, что республиканская партия должна «попробовать» кандидатуру Рокфеллера.

Осенью 1959 г. семья Рокфеллеров решила произвести глубокую разведку политического фронта. Цель рекогносцировки состояла в том, чтобы прощупать политические симпатии ведущих монополистических групп во всех штатах страны. В рекогносцировке принимали участие сам Н. Рокфеллер, его брат Дэвид (президент «Чейз Манхэттн бэнк»), управляющий капиталами семьи Р. Дилуортс и Т. Дьюи. Н. Рокфеллер посетил штаты Огайо, Иллинойс, Висконсин, Индиану, Техас и Калифорнию. Он излагал свою политическую платформу перед членами аристократических клубов Кливленда, Чикаго, Лос-Анджелеса, Сан-Франциско и других промышленных центров. Американская буржуазия всюду встречала его приветливо (у кого же хватит мужества обидеть Рокфеллера!)[607], но от обязательств поддерживать его кандидатуру под разными предлогами, уклонялись. Из числа представителей крупного капитала ему удалось завербовать на свою сторону лишь Герберта Джонсона из штата Висконсин. В Нью-Йорке в лагерь Рокфеллера входили некоторые члены семьи банкиров Лоб[608].

В конце декабря 1959 г. Рокфеллеры обсуждали результаты политической рекогносцировки, оказавшиеся хуже самых пессимистических ожиданий. Семья властных и надменных магнатов, наследников нефтяного короля Америки, была изумлена и потрясена тем единодушием, с которым лидеры деловых кругов повсеместно отвергали притязания Нельсона. «Рокфеллеры, — писал в связи с этим Теодор Уайт, летописец американских президентов, — всегда считали себя первой семьей американского делового мира. Рокфеллеры в течение многих десятилетий играли главную роль в финансировании республиканской партии. А теперь они обнаружили, что даже они недостаточно богаты и могущественны для того, чтобы контролировать американский деловой мир»[609].

Но финансовая олигархия США «потому-то и отвергла притязания Нельсона Рокфеллера на президентский трон», что в руках его семьи сконцентрировано слишком огромное состояние и экономическое могущество.

Тот же Т. Уайт в своей книге приводит следующее резюме, сделанное одним из участников упомянутой рекогносцировки: «Двери (для выдвижения кандидатуры Н. Рокфеллера.— И. Б.) оказались закрытыми на замок и задвинутыми на засов... Стало совершенно очевидно, что Нельсон не получит никакой финансовой поддержки, кроме как из собственных денег его семьи. Этим людям нравился Эйзенхауэр. Они считают Нельсона дьявольски независимым... Нельсону вредят его деньги, ибо он не нуждается в них, а поэтому слишком независим»[610].

Рокфеллеры старались заручиться поддержкой верхушки американского капитала не потому, что нуждались в средствах для избирательной кампании: без особого труда они могли бы финансировать избирательную кампанию Нельсона собственными деньгами. Но без поддержки других магнатов Рокфеллер не мог привлечь на свою сторону местных профессиональных политиков в графствах и штатах. В республиканской партии больше, чем в демократической, партийные организации в штатах контролируются местными группами капиталистов. А местные организации в свою очередь определяют состав делегатов на общенациональные съезды. Все это Рокфеллеры знали очень хорошо, потому что сами уже давно упражнялись в закулисных манипуляциях, направляющих поведение и действия профессиональных политиков на авансцене.

26 декабря 1959 г. Н. Рокфеллер опубликовал заявление о том, что он не выдвинет своей, кандидатуры в президенты США. «Эти поездки по стране, — говорилось в заявлении, — сделали ясным для меня, что значительное большинство тех, кто будет контролировать съезд республиканской партии, возражают против любой борьбы вокруг выдвижения кандидатов. Поэтому любая попытка добиться выдвижения моей кандидатуры вызвала бы напряженную борьбу на первичных выборах по всей стране...»[611]

Пытаясь как-то повлиять на американское общественное мнение, Нельсон Рокфеллер дал для прессы следующую интерпретацию причин провала его кандидатуры: «Народ — всюду за меня, но профессиональные политики и бизнесмены — против, потому что считают меня слишком либеральным»[612].