Глава 6. Мифы общественного сознания: большие проекты манипуляции

Миф — обобщенное представление о действительности, сочетающее и нравственные, и эстетические установки, реальность с мистикой. Иногда миф есть способ заместить в сознании невыносимый образ страшной действительности, с которой сложно «ужиться».

Структура мифа и характер его восприятия общественным сознанием хорошо изучены, что позволило создать целую индустрию, фабрикующую и внедряющую мифы с целью манипуляции сознанием и поведением людей. Новые политические мифы никогда не возникают спонтанно, они не являются диким плодом необузданного воображения. Напротив, они представляют собой искусственные творения, созданные умелыми и ловкими «мастерами».

Методы подавления и принуждения всегда использовались в политической жизни. Но властители не интересовались при этом чувствами и мыслями людей. Современные политические мифы действуют, как змея, парализующая кролика перед тем, как атаковать его. Люди становятся жертвами мифов без серьезного сопротивления.

«Современные политики прекрасно знают, что большими массами людей гораздо легче управлять силой воображения, нежели грубой физической силой. И они мастерски используют это знание.

Увы, нам было свойственно недооценивать эту силу. Когда мы впервые услышали о политических мифах, то нашли их столь абсурдными и смехотворными, что не могли принять их всерьез. Теперь всем стало ясно, что это было величайшим заблуждением. Необходимо тщательно изучать происхождение, структуру, технику и методы политических мифов. Мы обязаны видеть лицо противника, чтобы знать, как победить его», — справедливо считает Кара-Мурза.

Мы не будем здесь касаться подробно таких мифов, как евроцентризм, как идея о непрерывности процесса культурной эволюции и смены формаций, как утверждение, что Запад, якобы, — христианская цивилизация, продолжающая традиции античной цивилизации, и пр. О том, как буквально «лабораторным способом» создаются эти мифы и легенды, написано много книг. Подробно и убедительно пишет о смысле таких мифов и Кара-Мурза, которого мы продолжаем выборочно цитировать.

«Надо сказать, — продолжает автор, — что даже в самой западной мысли эти мифы, в большинстве своем опасные для судеб человечества, подвергаются резкой критике. Разные историки отрицают саму механистическую идею о существовании одной “правильной” цивилизации, путь которой должен быть принят за столбовую дорогу человечества.

Однако миф о развитии других стран по пути Запада эксплуатируется все интенсивнее по мере того, как все более наглядной и очевидной становится невозможность его осуществления.

На деле не было и нет развития Запада “с опорой на собственные силы”, которое “отставшие” страны могли бы взять в качестве примера и воспроизвести на своей почве. Непрерывно повторяемое приглашение “следовать путем Запада” противоречит и реальной политике самого Запада. Достаточно упомянуть труды историков Индии и Египта, показавших, что именно европейские колонизаторы целенаправленно разрушали структуры капитализма, возникавшие в этих странах.

На деле, одним из главных “завоеваний” евроцентризма является подавление исторического чувства в людях. К тому же Запад, будучи хозяином разнообразной техники и машин, обнаруживает при этом полное незнание об использовании и возможностях той высшей машины, которой является человеческое тело. Напротив, Восток обогнал Запад в этой области на несколько тысячелетий — там созданы такие обширные теоретические и практические системы, как йога Индии, китайские методы дыхания, гимнастика внутренних органов у древних маори и пр…»

Этот миф играл центральную роль во всей программе манипуляции в годы перестройки в СССР. Сейчас его приглушили, но в сознании среднего интеллигента он уже сидит как стереотип, и никакими бомбежками сербов его оттуда не вышибло.

И интеллигенция стала звать народ в эту «правильную цивилизацию Запада» так, будто отношение там к нам будет как к «своим», а не как к низшей расе. Примитивным этот подлог можно назвать хотя бы потому, что никаких поводов рассчитывать на это сам Запад никогда не давал. Напротив, мириадами мелких знаков он показывал свое истинное отношение к «низшим расам» и, в частности, к русским людям.

С конца XIX века одной из главных проблем психологии, философии и культурологии стало массовое сознание. Эта проблема особенно остро встала в ходе быстрой урбанизации в 60-е годы XX века, что и повлекло возникновение массового человека и массовой культуры.

Ле Бон в своей основополагающей книге «Психология масс» пишет:

«В толпе сознательная личность исчезает, чувства и идеи всех отдельных единиц, образующих целое, принимают одно и то же направление. Образуется коллективная душа, имеющая, конечно, временный характер, но и очень определенные черты… Индивид, пробыв несколько времени среди действующей толпы, под влиянием ли токов, исходящих от этой толпы, или каких-либо других причин, приходит скоро в состояние загипнотизированного субъекта… Индивид в толпе приобретает сознание непреодолимой силы, и оно дозволяет ему поддаваться таким инстинктам, которым он никогда не дает волю, когда бывает один. В толпе же он менее склонен обуздывать эти инстинкты, потому что чувство ответственности, сдерживающее всегда отдельных индивидов, совершенно исчезает в толпе».

Человек в толпе обладает удивительно высокой восприимчивостью к внушению. В толпе всякое чувство, всякое действие заразительно, и притом в такой степени, что индивид легко приносит в жертву коллективу свои личные интересы. Подобное поведение, однако, противоречит человеческой природе, и потому человек способен на него лишь тогда, когда он составляет частицу толпы…

«Толпа никогда не стремилась к правде, — говорит Ле Бон, — она отворачивается от очевидности, не нравящейся ей, и предпочитает поклоняться заблуждению, если оно прельщает ее. Кто умеет вводить толпу в заблуждение, тот легко становится ее повелителем; кто же стремится образумить ее, тот всегда бывает ее жертвой».

Ле Бон много внимания уделяет изменчивости толпы — ее удивительной способности моментально реагировать на импульсы, получаемые от вожаков. Это показывает, что человек в толпе действительно обладает новым качеством, становится элементом новой системы. Он не обдумывает свои действия, а мгновенно подчиняется полученному каким-то образом сигналу.

Такой человек легко сбрасывает с себя чувство ответственности, в чем ему активно помогают и политики всех мастей.

Безответственность внушается средствами идеологии как национальная ценность! Чтобы снять возникающие иногда синдромы раскаяния, совершаются даже военные акции типа абсурдной агрессии. В 1977 году президент США Картер сформулировал принцип, согласно которому «американцы не должны извиняться, испытывать угрызения совести и принимать на себя вину», поскольку они всегда действуют исходя из благих побуждений.

В последние десять лет мы и в России видим целенаправленные действия по превращению народа в толпу — через изменение типа школы, ослабление традиций и осмеяние авторитетов через воздействие рекламы, телевидения и массовой культуры. Налицо все признаки технологий «толпообразования», на которые обращали внимание исследователи. Дело пока что идет медленно, но если люди не осознают опасности, то их стихийные механизмы защиты не справятся с таким нажимом.

Автономия государства от морали — вот величайшая опасность, угрожающая западной цивилизации.

Замена всеобщей этики контролем принятых в парламенте законов — кредо демократии западного типа. Эта демократия устраняет из политики понятие греха, а по сути, и совести и заменяет его исключительно понятием права. «Разрешено все, что не запрещено законом!»

Через устранение понятия греха современное общество «раскрыло» ниши порока, превратив его в морально приемлемый бизнес. Массовой и узаконенной стала в буржуазном обществе проституция, вплоть до того, что возникают профсоюзы проституток, они получают время на телевидении. В городах США «работают» 300 тысяч малолетних проституток в возрасте от 9 до 12 лет. Одним из важных видов туризма стали секс-туры с Запада в страны Юго-Восточной Азии. В Германии туристическая реклама приглашает в Шри-Ланку как в «рай педерастов».

То же самое произошло буквально на наших глазах с оборотом наркотиков. Его рынок искусственно создается, в производство и распространение наркотиков вовлечены миллионы человек. Более того, и средствами культуры, и авторитетом науки общество готовят к легализации этого бизнеса.

Резкое расширение ниши аморальности и распространение ее на все общество необходимы для установления гегемонии «манипулятора». Человек с подорванной моралью легко манипулируем! Разрушение традиционной морали и перманентная «сексуальная революция» — важнейшее условие устранения психологических защит против манипуляции сознанием. Вот почему и в России так быстро возникает «индустрия аморальности», создающая и одновременно удовлетворяющая «спрос».

Сто лет назад пресса и литература могли «аморализовать» только читающую публику. Сегодня донести продукт индустрии аморальности до каждого взялось телевидение. Особенно эффективно снижает устойчивость сознания резкое изменение структуры и интенсивности аморальности. Обычно оно и производится в тот момент, когда необходимо провести крупные манипулятивные воздействия (например, отвлечь общественное внимание от непопулярных социальных программ типа приватизации или конверсии промышленности). К привычным видам аморальности (порнографии, проституции, эротической рекламе и т. п.) общество довольно быстро адаптируется и «не замечает их», так что действенность снижается. Однако изобретательность творцов аморальности не иссякает.

Формирование общества, в котором главным средством господства является манипуляция сознанием, во многом зависит от типа школы.

Поэтому создание человека с новыми характеристиками, облегчающими манипуляцию его сознанием, обязательно предполагало перестройку принципиальных основ школьного образования.

Добуржуазная школа, основанная на христианской традиции, вышедшая из монастыря и университета, ставила задачей воспитание личности, обращенной к Богу (шире — к идеалам). Для нового общества требовался манипулируемый человек массы, сформированный в мозаичной культуре.

Нам много приходилось слышать упреков в адрес советской школы, которая была построена по типу гимназии, за то, что она дает «бесполезные в реальной жизни знания». Эти попреки — часть общемировой кампании, направленной на сокращение числа детей, воспитываемых в лоне целостной «университетской культуры».

В действительности эти попреки — чистая демагогия. Задача школы, конечно, не в том, чтобы дать человеку навыки и информацию для решения частных практических задач, а в том, чтобы «наставить на путь».

«Школа не имеет более важной задачи, как обучать строгому мышлению, осторожности в суждениях и последовательности в умозаключениях», — писал Ницше. Человек массы этого, как правило, не понимал.

Через полвека эту мысль продолжает В. Гейзенберг: «Образование — это то, что остается, когда забыли все, чему учились. Образование, если угодно, — это яркое сияние, окутывающее в нашей памяти школьные годы и озаряющее всю нашу последующую жизнь».

Новое, буржуазное общество нуждалось в школе лишь для фабрикации субъектов, которые должны в качестве обезличенной рабочей силы заполнить фабрики и конторы. В этой школе Бог был заменен наукой, а в умы учеников внедрялось нужное представление о времени и пространстве.

Школа, «фабрикующая субъектов», не дает человеку целостной системы знаний, которая учит свободно и независимо мыслить. Из школы должен выйти «добропорядочный гражданин, работник и потребитель». Для выполнения этих функций и подбирался запас знаний, который заранее раскладывал людей «по полочкам». Таким образом, школа оторвалась от университета, суть которого — именно в целостности системы знания. Возникла «мозаичная культура», возник и ее носитель — «человек массы», наполненный сведениями, нужными для выполнения простых операций.

Но было бы ошибкой считать, что все буржуазное общество формируется в мозаичной культуре. Господство через манипуляцию сознанием предполагает, что есть часть общества, не подверженная манипуляции или подверженная ей в малой степени. Поэтому буржуазная школа — система сложная. Здесь для подготовки элиты, которая должна управлять массой разделенных индивидов, была создана небольшая по масштабу школа, основанная на совершенно иных принципах. В ней дается фундаментальное и целостное, «университетское» образование, воспитываются сильные, уважающие себя личности, спаянные корпоративным духом. Так возникла раздвоенная, социально расслоенная школьная система, разделяющая детей на два потока.

Для этого школьники младших классов тщательно разделяются на две неравные массы, которые направляются в два разных типа образования: длительное, предназначенное для меньшинства, и короткое — для большинства.

С точки зрения методики преподавания, в школе «второго коридора» господствует «педагогика лени и вседозволенности». Опросы учителей и администраторов этой системы показали, что главная задача «полусредней практической» школы — «занять» подростков наиболее экономным и «приятным для учеников» образом. Используемый здесь «активный метод» обучения поощряет беспорядок, крик, бесконтрольное выражение учениками эмоций и прививает подросткам такой стереотип поведения, который делает совершенно невозможной их адаптацию к системе полной средней школы, уже приучившей их сверстников к дисциплине и концентрации внимания.

В «неполной» школе ученики пишут, конечно, диктанты и изложения, но оцениваются они лишь по точности передачи текста и числу ошибок — сам язык становится здесь ловушкой и гарантирует массовую неуспеваемость.

В итоге сеть полной средней школы производит из каждого индивидуума активного выразителя буржуазной идеологии. Напротив, сеть «неполной практической» школы сдвинута к формированию пролетариев, пассивно подчиняющихся господствующей идеологии… Она готовит безответственных, неэффективных, аполитичных людей.

В то время как будущие пролетарии подвержены жесткому и массовому идеологическому воздействию, будущие буржуа из сети полной средней школы овладевают умением использовать инструменты господства идеологии.

Советский строй сделал огромный шаг — порвал с капиталистической школой как «фабрикой субъектов» и вернулся к доиндустриальной школе как к «воспитанию личности». Он провозгласил принцип единой общеобразовательной школы. В СССР и бедная деревенская школа претендовала быть университетом и воспитателем души.

Увы, одной из задач нынешней образовательной реформы в России стала трансформация советской единой школы в школу «двух коридоров». Для этого прилагаются большие усилия по переделке советской школы в учебное заведение по западному типу.

Наука тоже стала инструментом господства, так как вместе с ней возникла идеология. Она быстро стала паразитировать на науке. Ведь любая идеология стремится объяснить и обосновать тот социальный и политический порядок, который она защищает, через апелляцию к естественным законам. Так устроен мир и такова природа человека — вот конечные аргументы, которые безотказно действуют на обычную публику. Поэтому идеологи тщательно создают модель человека, используя для этого научные сведения, легенды, верования и даже дичайшие предрассудки.

Сегодня статус науки оказался выше статуса религии. Наука заняла место церкви в общественной, культурной жизни и, конечно, в системе образования.

В современной политике на Западе одной из важных фигур стал эксперту который убеждает общество в благотворности или опасности того или иного решения. Часто при этом возникает конфликт интересов могущественных сил, за которыми стоят финансовые и промышленные воротилы. Если они не приходят к тайному сговору, обывателя и депутатов развлекают спектаклем «научных» дебатов между противоборствующими группами экспертов.

Здесь политики, имитируя беспристрастность науки, заменяют проблему выбора всех граждан проблемой принятия решений, которая есть внутреннее дело политиков и экспертов. При таком подходе вообще исчезают вопросы: «Хорошо ли бомбить Югославию?» или «Хорошо ли приватизировать землю?», они заменяются вопросами «Как лучше бомбить Югославию?» и «Как лучше приватизировать землю?»

Таким образом, власть получает возможность мистификации проблемы под прикрытием авторитета науки. Это красноречиво выявилось в связи с катастрофой на Чернобыльской АЭС.