Бисмарк: слон не сражается с китом

Так чем же объяснить волну русофобии в Англии, которая поднялась после 1815 года и управляла британской международной политикой на протяжении всего XIX века?

Подытоживая свое исследование, Глисон рассматривает истоки английской русофобии. Соперничество между двумя великими державами эпохи не кажется ему убедительной причиной.

«Бисмарк прав, слону непросто бороться с китом. То была эпоха Pax Britannica. Британская империя по военной мощи не знала себе равных. Отсюда и соперничество двух государств, и пропаганда русофобов, направленная на отдаленные, более или менее колонизированные регионы. Подобное соревнование скорее пристало менее могущественным державам. Их особый статус не объясняет их соперничества»[246].

С точки зрения теории морской мощи американца Мэхана и англичанина Маккиндера[247] данное суждение кажется излишне примирительным. Если конфликт был вызван не размерами держав, то чем же? Глисон предлагает несколько объяснений: неизбежную войну идей между либеральным Западом и самодержавным Востоком; преувеличение российской угрозы и такие провокации, как дело «Виксена», осуществленные имперским лобби во главе с Дэвидом Урквартом; губительные последствия антироссийской агитации, развернутой польскими беженцами после подавления восстания 1830 года; негативное влияние крупных промышленников и торговцев, которые стремились расширить рынки сбыта. Вывод, к которому приходит Глисон, вполне достоин добропорядочного англосакса.

«В конечном итоге в росте англо-русской враждебности виноваты обе страны, не сумевшие придерживаться соглашений и долгосрочных целей, существовавших во время борьбы с Наполеоном. В отсутствие общих интересов незначительные инциденты сыграли незаслуженно большую роль.

Методические различия создали впечатление различий объективных. Отсутствие симпатии породило недоверие, подозрения подпитывали зависть, и союз превратился в соперничество. На этой почве благонамеренные патриоты, Нессельроде [российский министр иностранных дел. – Прим. авт.] и царь, Уркварт и Палмерстон, посеяли зерна, из которых проросла русофобия. Такова почва любых международных отношений, и урожай с нее – судьба человечества»[248].

Подобное объяснение не кажется нам удовлетворительным. Такого рода недоразумения, усиленные антипатией, недоверием и взаимным осуждением, усугубленные прессой, которая находится под влиянием лобби или просто набивает себе цену, чтобы выделиться среди конкурентов, нередко повторяются в истории. Свежий пример – внезапная эскалация украинского кризиса и резкое ухудшение отношений России и Запада в феврале – августе 2014 года. Перефразируем вопрос. Если дело в накопившихся недоразумениях, почему бы их не разрешить? Если положение не меняется – значит, это кому-то выгодно.

Зарождение английской русофобии в 1815–1840 годах интересно и по другой причине. Мы видим, как Россия – могучая союзница в борьбе против страшного общего врага за несколько лет превратилась в пугало для некогда дружественной нации, хотя ни непосредственным интересам, ни границам, ни внутренней безопасности Великобритании ничто не угрожало. Параллель с зарождением американской русофобии после 1945 года более чем очевидна и заслуживает тщательного изучения. Эпохи, задействованные средства, идеологии, разрушения были разными, но первопричины, развитие и последствия очень похожи.

В 1941–1945 годах Соединенные Штаты и Советский Союз бок о бок боролись против общего грозного врага – нацистской Германии. Война закончилась, безопасности и насущным интересам Соединенных Штатов больше ничто не угрожало. Америка испытала атомную бомбу раньше, чем СССР. США вышли из войны еще более богатыми, чем раньше, в то время как Советский Союз был разорен. Тем не менее, в 1945 году хватило нескольких месяцев, чтобы англосаксонская империя вступила в беспощадную борьбу против бывшего русского союзника и развязала пропагандистскую войну, которая все еще продолжается и семьдесят лет спустя.

Самое удивительное, что ни в 1815, ни в 1945 году Россия не захватывала в одностороннем порядке новые территории. Дележ военных трофеев и зон влияния подолгу обсуждался как на Венском конгрессе в 1815 году, так и в Тегеране, Ялте и Потсдаме в 1943–1945 годах. В обоих случаях Россия тщательно соблюдала условия договоров, подписанных всеми сторонами, участвовавшими в переговорах. Как же объяснить это усиление антирусских настроений соответственно два века и полвека назад?

Среди многочисленных гипотез назывались необходимость контролировать подрывную деятельность коммунистов и свойственную России экспансию, необходимость защищать демократию от русского деспотизма и тоталитаризма и прочие причины. Но это больше оправдания, чем объяснения. Поэтому следует полагать, что, вопреки мнению Глисона, английская и американская русофобия в первую очередь были вызваны имперскими амбициями обеих стран и их неукротимым стремлением к мировому господству. Эти государства были и остаются морскими державами в поисках новых земель. Обе страны пытались – и до сих пор пытаются – навязать свою волю другим нациям. Военные операции с использованием дипломатии канонерок, самолетов B-52 или дронов-беспилотников, экономические меры с насаждением свободы торговли, культурные шаги с мобилизацией ресурсов «мягкой силы» – в ход идут любые средства.