Приложение I

БЕРЕСТЯНОЙ ИМЕНОСЛОВ

Как я уже писал когда-то – трудно представить сторону нашей древней культуры, в большей степени охваченную вниманием родноверов, нежели славянские имена. Сейчас нельзя без улыбки вспоминать, как в начале девяностых годов XX века первые создатели общин, составляя именословы, обшаривали в поисках драгоценных жемчужин буквально всё – от летописей и именных указателей учёных трудов, до романов про древних славян – Иванова, Скляренко, Хотимского…

С тех пор многое переменилось, не в последнюю очередь благодаря интернету. Например, «Ономастикон. Древнерусские имена, прозвища и фамилии» Веселовского, который я когда-то переписывал от руки в читальном зале (студенту не торопились доверить редкое издание, и на дом не выдавали), сейчас любой может скачать в сети, после чего пользоваться на свое усмотрение – распечатать ли или читать с экрана.

Однако, как и у не менее познавательного «Словаря древнерусских личных собственных имён» Н.М. Тупикова (также доступного в сети), у «Ономастикона» есть одна черта, в глазах родновера – весьма печальная. Содержащиеся в них русские имена недостаточно древние. Основной источник обоих этих трудов – многочисленные документы XV–XVII столетий. Древние имена держались долго, хоть авторы иных исторических романов пребывают об этом в прискорбном неведении, щедро заселяя исключительно Ивашками да Марфутками и более ранние исторические периоды. Но всё же это имена московской эпохи – пусть и нехристианские, или, выражаясь точнее, некалендарные. Нам же нужны более ранние времена.

Летописи щедры на имена князей, бояр, самое большее – дружинников. И тех выходит не так уж много. Люди же менее знатные попадали на их страницы до обидного редко. А ведь княжье имя не всякому подойдёт, да и дружинное тоже.

До середины XX века большинство населения домонгольской Руси – времён, когда языческое начало, по словам профессора И.Я. Фроянова, оставалось главенствующим в народном сознании – оставалось для нас немым и преимущественно безымянным. Но потом в руки историков попали два важных, нет, даже не источника – два вида источников.

Ставшие в советское время куда как более доступны исследователям древние церкви и соборы подарили нам множество «графитти» – не тех, привычно-неряшливых надписей и корявых рисунков, уродующих и без того невзрачные города, а надписей древних прихожан. Очень много среди них было и личных имен. И что особенно любопытно – немало среди этих имён было древних, славянских. Видимо, предки не видели ничего особенно странного обратиться к пришлому богу, упоминая вместо крещёного имени родное, от дедов-язычников завещанное. Зачастую некрещёными именами расписывались на стенах христианских святынь их собственные служители – пономари Новгородского Софийского собора Стевид Сестрятинич и Братонег Сватонежич в далеком XI столетии оставили нам именно их, а вот какими именами их крестили, мы уже никогда не узнаем.

Ещё более щедрым на имена оказался второй вид источников – берестяные грамоты. Их открыли в Beликом Новгороде, первую нашли там в 1951 году – и на нынешний день грамот этих насчитывается только в нем одном тысяча шестьдесят три. Находились грамоты – хоть и не в таком количестве – в Старой Русе, в Пскове, в Смоленске и Твери.

Таким образом, нам стали доступны десятки и даже сотни имён простых людей домонгольской Руси. Лишь изредка среди них мелькают имена князей и видных новгородских бояр. В большинстве своем эти люди были не столь значительны, чтобы попасть в летописи. Если бы не грамоты – записки бытовые, деловые, служебные и любовные, письма, перечни должников – мы бы никогда не узнали об их существовании на белом свете. По грамотам можно проследить, как старые, языческие имена век за веком отступали, давая дорогу христианским – а отступали они медленно, только к XIII веку новые имена стали составлять хотя бы половину – а в приходивших из-за городских стен, из сельской, как сказали бы сейчас, местности, грамотах христианское имя и тогда оставалось редкостью. Берестяные грамоты охватывали промежуток от XI века – более ранние пока не найдены – до XV, гибели вечевой республики под ударами Московского войска.

Новгородских имён известно уже столько, что мы можем судить об особенностях именослова той эпохи.

Сразу бросается в глаза целый ряд отличий славянского именослова новгородцев от некалендарного именослова московских времён (в том числе и Новгородских земель).

Во-первых, гораздо большее разнообразие. Если исследователь берестяных грамот А.А. Зализняк и преувеличивал, говоря, будто в каждой новой грамоте археологи находят новое имя, то не особенно сильно. Неповторимые имена, не встречающиеся, в том числе, и в берестяных грамотах, мелькают и в надписях на стенах церквей. В общем, фантазия русичей домонгольского периода и эпохи ига была всё же, видимо, побогаче.

Во-вторых, отличен собственно состав имён. Самые популярные имена московской эпохи – Богдан и Важен – отсутствуют в берестяных грамотах совершенно, невзирая на своё безупречно славянское происхождение (в графитти тоже). В свою очередь, самые любимые новгородцами имена – Завид, Полюд – уже не встречаются в московскую эпоху (в том числе и в новгородских местах).

В-третьих, у новгородцев практически совсем не отмечен столь частый в более поздние времена обычай давать детям имена по порядку рождения – нет в берестяных грамотах Первуш, Третьяков, Девятко. Разве что не то Втора, не то Взора в одной грамоте и Пятыша (которое могло образоваться от «пятка», «пятиться», «пятно») в другой. И всё – на тысячу с лишним грамот. Для сравнения – на один только перечень опричников Ивана Грозного встречается четыре Вторых, и восемь Пятых и Пятунок. А ещё четыре Первуши и двадцать один Третьяк (не считая Третьяковых).

В-четвёртых, гораздо меньше доля знаменитых «имён-оберегов» – вроде Безобраз, Возгря, Грезной, Злоба, Нехорош. Есть имена, кажущиеся ругательными и оскорбительными кличками сейчас, но имевшие вполне невинное, а то и почтительное значение в те времена, когда писались берестяные грамоты.

В-пятых, в новгородских «берестах» и церковных надписях часто встречаются имена, имеющие отношения к родству и близким к оному отношениям – Братило, Братыша, Братонег, Братослав (и даже Побратослав), Бездед, Безуй, Уйко, Уенег, Сестрата, Сватонег, Деденя, Дедята, Дедило. Много имен с корнем «жир» – обозначавшим не только и не столько жир физиологический, сколько богатство, благосостояние, удачу.

Самые «простые» на нынешний взгляд, имена-прозвища, неотличимые от имен нарицательных, иногда не слишком благозвучные – Бобер, Боран, Жила, Заяц, Кур, Опара, Храп – как ни странно, чаще встречаются к концу истории вольного города, в XIV–XV веках.

Не везде я нашёл в себе силы разделить мнение Зализняка, когда он считал то или иное имя народной формой христианского. Точно ли, например, Смешко и Смен – вариант Семена, а не самостоятельные некалендарные имена с очевидным значением – я сказать не могу. Как можно уверенно видеть в Якше – Якова, а в Семьюне того же Семёна, если Якса и Семиан присутствуют в описании языческих времён в «Великой Польской Хронике»?

Хотя те времена, когда считалось, что в берестяных грамотах вообще нет нехристианских женских имен, давно минули, всё же женских имён нам известно гораздо меньше, чем мужских. Впрочем, во многих грамотах не понятно, о мужчине или женщине идет речь.

В нижеследующей подборке имён я опирался на берестяные грамоты XI–XV веков (имена из надписей приведены в основном в качестве иллюстраций). Каждая статья состоит из самого имени (если к имени присоединен знак вопроса – значит, исследователи сомневаются в правильности его чтения, если значок* – значит, имя восстановлено из отчества или притяжательного прилагательного), его толкования (в которых я в основном опирался на трактовки Зализняка и Васильева, иногда также привлекая этимологический словарь Макса Фасмера и «Толковый словарь» Владимира Даля), и общих замечаний об аналогиях этого имени или его принадлежности.

Безд?дъ – не имеющий (не помнящий?) деда. Может быть, родившийся после смерти обоих дедов? Грамота № 788, последняя четверть XII в., носитель имени упоминается, как сборщик податей. От этого имени образовано название города Бездежь.

Безубая – беззубая. Старая Русса, грамота № 21, первая половина XII в., прозвище должницы по имени Неделька. Если кому любопытно, долг составлял 2 ногаты.

Безуи* – Не имеющий дяди по материнской линии (уя или вуя). Старая Русса, грамота № 22, первая половина XII века. «Безуевая» – жена Безуя – упоминается в списке должниц. Любопытно, что Безуй, «отрок» – дружинник? Слуга? – Иванко Добрынича расписался в XI веке на стене Киевского Софийского собора (граффито № 102), а некий Домко Безуевич (не сын ли?) живший чуть позже, в первой трети XII, оставил памятку в самой царьградской Софии. Соблазнительно представить, что это были члены одной семьи – жена из Старой Руссы, муж, расписавшийся в Киеве, и добравшийся до Царьграда отпрыск. По крайней мере, жили они в одно время. До конца XV века просуществовали в Новгородчине два села Безуино.

Бобръ – собственно, бобр. Грамота № 45, новгородец, живший в первой трети XIV века в Неревском конце.

Богуславъ* – Бога славящий. Распространённое общеславянское имя. Грамота № 261, конец XIV века, знатный новгородец из числа дарителей. Имя бытовало и ранее – Богуслав упоминается в надписи на каменном кресте у реки Мсты, датируемой XII веком.

Богша или Богош – автор грамоты № 114, кон XII – начало XIII века. Сокращение от Богуслав. Богша оставил автограф в надписи № 60 из Софийского новгородского собора, в летописи под 1224 годом упомянут житель Руссы с таким именем, погибший в бою с литовцами. Ну и конечно, нельзя забыть знаменитого полоцкого ювелира Лазаря Богшу, обессмертившего своё имя подписью на золотом напрестольном кресте, изготовленном по заказу княгини Ефросиньи.

Боранъ – или баран, или образовано от «бороться» либо «брать». В грамоте № 690 (вторая половина XIV века) некий Кур перекладывает свой долг Борану на Ивана Выянина, а грамота № 124 (рубеж XIV–XV вв.) упоминает слугу-паробка с таким именем.

Бориславъ – от «бороться» или «брать» и «слава», распространённое славянское имя. В грамоте № 390, конец XIII века – землевладелец. Судя по всему, сокращением от него – а не иноязычным, степным по происхождению, как обычно считается – было имя Борис. В «Саге об Эймунде» «Бурислейвом»-Бориславом назван убитый в начале XI века русский князь Борис. В Ипатьевской летописи под 1152 годом боярин Петр Бориславич поименован Петром Борисовичем. Интересно, что имя Борис носит князь язычников-лютичей, казнённый Генрихом Птицеловом – а у лютичей степному имени взяться было неоткуда. В Новгороде довольно просто обращались с этим именем – в надписях Софийского собора Соф-81 упоминается Борька, а по соседству расписался некий Боря – удивительно, но уменьшительные формы имени не изменились с XI века, когда были сделаны эти надписи!

Бързъ – борз, быстрый. Грамота № 850, середина XII века, дружинник – похоже, что главный – или новгородского князя, или княжьего боярина Петра (Петрока) Михайловича. В XV веке в Новгородских землях отмечаются прозвища Борзик, Борзой, Борзун. От схожего имени получила название новгородская деревня Борже.

Боянъ – тот, кого боятся или же боевой, боевитый. В грамоте 526, XI век, упомянут должник с таким именем, обитающий в «Русе» – Старой Руссе, в грамотах 509 и 516, середина XII века, его носитель тоже должник, проживающий в неизвестных Озеревах. Имя сохранилось в «Слове о Полку Игореве» и «Задонщине», в надписи Киевской Софии, известно у поляков и сербов, да и в Новгороде, судя по Бояней улице, его носили не одни иногородние должники.

Братон?гъ (и уменьшит. Братон?жько) от «брат» и «нежный». Братонег упоминается среди должников в грамоте 36 из Старой Руссы, первая половина XII века. Братонежко получил в начале XII в письмо от Павла из Ростова (грамота 745) с просьбой доложить князю, если «ладья киевлянина уже приплыла» – из чего можно заключить, что человек Братонежко, несмотря на уменьшительное окончание имени, был не простой – вхож к князю и участвует в каких-то международных, по тому времени, делах. Считают, что Братонежко был роднёй Нежаты и его сестры Нежки, упоминающихся в найденный неподалёку в слоях тех же времён грамотах.

Буякъ* – племенной бык, в переносном смысле – буйный. Буяков брат упоминается в грамоте № 219, начало XIII века.

Бълда – собственно, балда и есть. Грамота № 568 в середине XIV столетия упоминает его среди поставщиков соли. В грамоте 521 (рубеж XIV–XV веков) упоминается, вполне возможно, его сын – Яковец Болдыкин. А имя, возможно, древнее – некий «рус по имени Балду» упоминается в восточных источниках ещё в связи с событиями X века.

Вечеръко – вечерний, вечер. Грамота № 496, середина XV века. Носитель такого красивого имени, увы, запятнал себя разбоем и грабежом.

Воеславъ (Воиславъ) – От «воин» и «слава». Распространенное славянское имя. Воеслав, упоминаемый в грамоте № 531 (начало XIII века) был, очевидно, важной особой – с ним просили согласовать ведение судебного дела. А вот Воислав, живший в середине XII века (грамота № 509) – должник, да ещё и неисправный.

Воибуда – от «воин» и «быть» или «будить». Имя, скорее всего, женское (на что указывает и грамматическая форма окончания на «-а», и содержание надписи, его упоминающей – Воибуде принадлежало лукошко). Грамота № 957, первая четверть XII века.

Воигость – от «воин» и «гость». Грамота № 974, конец XII – начало XIII веков.

Волод?нъ – правитель, владеющий. Ему адресована грамота № 891, начало XII века.

Волотъко* – от «волот» – великан, богатырь «Экий ты волот твымахал» – говорили на новгородских землях ещё в XX веке. Грамота № 293, середина XIII века.

Вороньць – вороной, черноволосый, брюнет, говоря нынешним языком. В грамоте № 332а (конец XII – начало XIII века) Воронец Войко упомянут в связи с походом.

Вълчько – волчок, волк или волчонок. В грамоте № 336 (первая половина XII века) носитель этого имени предстает должностным лицом, начислившим на податного туземца с финским именем Нустуй лишний долг.

Възора – женское, видная, взрачная – в противоположность невзрачной. Старая Русса, грамота № 20, начало XII века. Промышляла красавица непростым делом – соль варила.

Вън?гь, Вн?гъ – в неге. Упоминается в грамотах № 613 (середина XI века), № 710 (конец XII) и в № 348 (вторая половина XIII века).

Вън?здь – выезжающий (в наезд, набег). От «вне» и «ездить». Имя воинственного всадника. Упоминается в грамоте № 82 (конец XII века) и в № 289 (начало XIV века), как дед некоего дворянина Фёдора. Первый Внезд, возможно – посадник Внезд Водовик, упоминаемый в летописи.

Вътора(?) – вторая. Второе, прошу прощения за невольный каламбур, менее вероятное прочтение того имени, о котором выше говорится, как о Взоре. Если читать и правда надо так – это чуть ли не единственный пример имени-номера во всей, громко говоря, цивилизации древнего Новгорода.

Вячеславъ – вятший (старший, больший, лучший) и слава. Упоминается в грамоте № 510, начало XIII века – некий Домажир бежал, не выкупив у Вячеслава имущество из долга. Имя, в общем, княжье – не князь ли имеется в виду и тут?

Гамазила – от «гомозиться», возиться, кипеть – беспокойный человек. Грамота № 454, (конец XII века).

Гов?нъ – жутко не благозвучное на наш нынешний слух имя, а ведь когда-то было вполне почтенным – «говеть» – поститься, «разговеться» – закончить пост, наконец, и ныне употребимое «благоговеть». В грамоте № 867 (середина XII века) Говен отправитель, в звенигородской грамоте № 2 начала того же столетия отправительницей выступает вдова его тёзки, в новгородской грамоте № 851 (середина XII века) упомянут Говша – видимо, сокращённый вариант того же имени. Был и женский вариант – некая Говена, в крещении Мария, подписалась за себя и за мужа Василя на стенах собора святой Софии в Константинополе (кстати, это единственный пример графитти, подписанного женщиною – при том, что берестяных грамот женского авторства найдено уже немало). Конечно, теперь это некогда красиво звучавшее имя неприменимо. Увы.

Гоймер – от «гоить», «гой еси» и «мер», «мир» (ср «Володимер», «Ратьмер»). Грамота № 1004, последняя четверть XII века. Гоймер не то прибыл из Чернигова, не то происходил оттуда.

Голуза (или Голузь) – повеса. Грамота из Старой Руссы № 14, XII век.

Голчан – от «голка», шум, то есть шумный, беспокойный. Грамота № 1058, XII век.

Гориславъ* – гореть (а не горе – сравни «горицвет», «горихвостка») и слава. Его сын или потомок Гориславлич упомянут в грамоте № 262, конец XIV века.

Гостил, Гостила – от «гость». Упоминается в грамоте № 688 (вторая половина XII века), № 550 (то же время), написал грамоту № 726 (чуть позже), в грамоте № 2 (XIV век) упоминается среди должников.

Гостьмер* – от «гость» и «мера». «Гостьмеричи» – род или название населенного пункта – упомянуты в грамоте № 492, вторая половина XIV века.

Гостята – от слова «гость». Очень распространённое новгородское имя. Встречается с XI века (грамота № 527, неизвестный воевода пишет домочадцам, чтобы те, если на него нападут, просились к князю через некоего Гостяту – видимо, приближённого правителя) до XV (волость Гостятина в грамоте № 496). В грамоте же № 9 имя Гостята, возможно, носит женщина.

Деснивъ – десный, правый. Упомянут в грамоте № 223.

Дешевъко – от старославянского «десити» – находить, встречать, буквально – «находка». Нынешнее значение слово получило уже позднее. Крестьянское имя из грамоты № 348 – вторая половина XIII века.

Добровитъ – от «добро» и «вит» – обитать, жить. Встречается ещё в середине XI века – в грамоте № 526.

Доброжиръ – от «добро» и «жир». Последнее здесь не в буквально-физическом смысле, конечно. «Жир» было синонимом богатства, обилия, удачи. В «Слове о полку» Дева Обида, плеснув лебедиными крылами, прогоняет «жирня времена» – изобильные, счастливые. В вологодском диалекте «жирова» означала имущество, «жира» – собственно жизнь. Новгородская летопись упоминает слово «жировать», как синоним «жить» – «и не съмеяху люди жировати в домех, нъ по полю живяхуть». В Новгороде имён с этой частицею бытовало великое множество, и мы с нею не раз столкнёмся. Грамота № 229, последняя треть XII века.

Добромыслъ – от «добро» и «мысль». Встречается ещё в середине XI века – в грамоте № 526.

Домагостъ – от «дом» и «гость». Грамота № 902, конец XI-начало XII века.

Домажиръ – от «дом» и «жир» (богатство, обилие, удача, жизнь). Понятно, что имя такое у новгородцев и их соседей пользовалось любовью – оно упомянуто во множестве грамот: в № 233, в № 726, в № 705, в № 510, в № 20 из Старой Руссы, в тверской грамоте Б 136. Имя Доможир на русском севере жило до XVII столетия, а в более поздние времена ходило в говорах тех мест как нарицательное название домоседа, запасливого хозяина, скряги и даже домового.

Доман – от «дом». Возможно, сокращённое от «Доманег». Имя встречается с XI века по XIV. В основном носили люди невысокого статуса – Доман из грамоты (последняя четверть XI века) № 789 был «изгоем» – вольноотпущенником некоего Тудора. Доман из грамоты № 409 (XIII век) назван смердом. Доманец из грамоты № 391 (XIII век) расчищает поля от леса под рожь, причём по чужому приказу, а Доман из следующего столетия (грамота № 568) варит соль в селе Микуличи.

Доман?гъ – от «дом» и «нега». Даже странно, что такое имя упоминается в берестяных грамотах только раз – Доманег написал грамоту № 685 в середине XII века. По содержанию грамоты, Доманег был купцом – или ведшим торговые дела боярином. И судя по тому, что в 1176 году Моисей Доманежич поставил на Чудинцевой улице Новгорода церковь усекновения главы Иоанна Предтечи – во всяком случае, семья Доманега не бедствовала.

Домаславъ – от «дом» и «слава». Это имя упоминается дважды – в грамоте № 155 и в № 194. Обе относятся к концу XII века.

Дорогобудъ(?) – от «дорогой» и «быть» или «будить». Грамота № 398. Конец XIII века.

Дорогонъгъ*(?) – от «дорогой» и «нежный». Грамота из Старой Руссы № 16, первая половина XII века – если быть точным, в это грамоте упоминается сын Дорогонега, а сам он жил, получается, чуть раньше.

Дражьнъ* – от «дразнить», а возможно и «раздражать». Грамота № 240, вторая половина XII века.

Дробьнъ – дробный – то есть небольшой, мелкий, малютка; или же «Дробящий». Грамота № 181, последняя треть XI века.

Дроздь – собственно, дрозд. Грамота 536, середина XI века.

Дроченъ (?), Дрочила, Дрочька – ещё один, после Говена, пример имени, которое на современный слух воспринимается, как сугубо оскорбительное. При том, что не только в те далёкие века, но и сто с небольшим лет назад А.К. Толстой в балладе «Ушкуйник» (которую так замечательно исполняет Василий Бутров) писал «Отпустите своё детище дрочёное». И ничего, никто под стол не падал. Все прекрасно понимали, что слово это означает «балованный, изнеженный» – так оно и толковалось в словаре Даля, скажем. Дрочен упомянут в грамоте № 904 (первая четверть XII века), поп (!) Дрочка[262] подписался этим именем в грамоте № 87 (последняя четверть того же столетия), Дрочило отправил грамоту № 775 в конце XIII века.

Дуда – волынка, возможно также «тот, кто пьет много воды», не исключаю связи и с смоленским «дудоля» – грудной малыш, сосунок, который пьёт молоко. Грамота № 492, вторая половина XV века.

Драчь – драчун, драчливый. Грамота № 334, конец XII – начало XIII века.

Дьртька – от древнерусского «дьрть» – целина, новь. Первый ребёнок? Или родившийся, когда осваивали новые поля? Грамота из Старой Руссы № 22, середина XII века.

Дьржимиръ(?) от «держать» и «мир». Грамота № 164, конец XI – начало XII веков.

Жадко – жадный или желанный (от «жадать» – жаждать, желать, страстно хотеть). Грамоты № 235 и 239. Жадко действительно не был особо щедрым человеком – безжалостно взыскал через судебных испонителей-ябетников с некоего Судиши долг его оставшегося для нас безымянным брата.

Жадънъ – то же, что и Жадко. Грамота № 443, где Жаден предстает одним из большого семейства (если слово «братья» не употреблено написавшим в переносном, расширительном смысле), первая половина XII, и грамота из Старой Руссы № 36. Около 1117 года в одном из Новгородских евангелий оставил подпись переписчик Жаден, «скромно» написавший своё имя золотой краской (теоретически так полагалось выделять только слово «Бог» и божье имя).

Жаско – страшный или неистовый (ср ужас, украинское жах, старославянское жасити – пугать, впадать в неистовство). Грамота из Старой Руссы № 20, начало XII века.

Ждан – жданный. Грамота № 241, рубеж XI–XII веков.

Желудько*– от «жёлудь» или «желудок» (последнее может обозначать чревоугодника, обжору). Грамота № 25, конец XIV века.

Животък – от «жив» и «ток», движение, течение. Грамота № 526, середина XI века.

Жигаля – предположений строить можно много – тут и «углежог» (прозвище взрослого или насмешливое имя, данное малышу, вымазавшемуся в золе?), тут и «поджигатель-зачинщик», и «язвительный». Грамота № 496, середина XV века.

Жизнобудъ – от «жизнь» и «быть» или «будить». Грамота № 607/562, конец XI века, грамота из Старой Руссы № 16, первая половина XII. Невзирая на сравнительно небольшой временной промежуток, это не может быть один и тот же человек – новгородская, более ранняя, грамота сообщает об убийстве Жизнобуда. Ещё одно обстоятельство, связанное с этим именем – традиционно считается, что сложносоставные имена – такие как Ярослав, Доброгость и пр – свидетельствуют о высоком положении своих носителей. «Принято считать, что двуосновные имена носили люди с высоким социальным статусом. Б.О. Унбегаун пишет: “Этот тип имен за редким исключением имел отношение только к князьям, и поэтому часто назывался княжеское имя”»[263] Тут же сложносоставное имя Жизнобуд носит человек, которого новгородская грамота прямо называет смердом.

Жизномиръ – от «жизнь» и «мир». Грамота № 109, конец XI – начало XII века.

Жила – жилистый, крепкий. Возможно, от просторечного «жила» – прижимистый человек. Грамота № 589, середина XIV века.

Жировитъ – от «жир» (богатство, обилие, удача, жизнь) и «витать» – обитать, жить. Грамота № 249, середина XI века. Носитель этого имени не был новгородцем, как следует из текста грамоты – за долг некоего Стояна Жировит грозится конфисковать товар у «луцшяго новогорожанина». Помимо самого смысла этой угрозы, новгородцы в грамотах никогда не называли себя «новогорожанами» По особенностям диалекта учёные считают автора грамоты житилем Смоленска или Полоцка – то есть кривичем.

Жиронежко – от «жир» (богатство, обилие, удача, жизнь) и «нежить», «нежный». Грамота № 959, конец XI начало XII века.

Жирославъ – от «жир» (богатство, обилие, удача, жизнь) и «слава». Грамоты № 657, № 563 конца XII века, № 67 – начало XIV века.

Житобудъ – от «жито» и «быть» или «будить». Грамота № 526, середина XI века.

Жюпанъко – А.А. Зализняк производит это от титула «жупан» южнославянского обозначения князя или старейшины, в своевременной Хорватии «жупан» – губернатор. Я бы вспомнило также, что жупаном у белорусов – потомков кривичей – называется одежда знатных людей, в смоленской и вологодской губернии – рабочее полукафтанье, зипун. Грамота № 218, вторая половина XIII века.

Жючько – жук, жучок, скорее имя черноволосого малыша – «чёрный, как жук». Станьмир Жучкович упомянут в грамоте № 630, середина XII века.

Завидъ – скорее «завидный», чем «завидущий». Абсолютный чемпион среди новгородского именослова с XI (грамота № 745) до XIII (грамота 293) века, упомянутый в десяти грамотах – и ещё в грамоте из Старой Руссы № 36 упомянута Завижая – то есть жена Завида. Остался двухсторонний гребешок 70-х годов XIII века из твердого самшита, рачительно подписанный хозяином «Завижь гребень». Имя Завид носили несколько новгородских посадников, и даже в константинопольском соборе святой Софии по себе оставил память на рубеже XII–XIII веков некий Завид Данетин – причем по особенностям надписи предполагают, что и этот Завид был новгородцем. После XIII века имя из грамот исчезает.

Заяць – собственно заяц. Грамота № 92, середина XIV века.

Зубрь – зубр. Грамота № 84, начало XII века.

Зубъ – зуб. Впрочем, зубом вообще называли часто что-то острое, торчащее, вплоть до излома льдины. Можно с большой доли уверенности предположить, что новгородец Зуб в младенчестве ли, если это имя, в зрелые ли годы, если прозвище, не отличался легким характером. Грамота 416, середина XIV века, № 495, вторая половина XV века.

Зубьць – примерно то же, что и Зуб. Грамота № 750, первая половина XIV века.

Зуико – Зуй, Зуйко, Зуёк были распространёнными прозвищами. Обозначали либо птицу-кулика, либо юнгу на поморском – а ранее новгородском – судне. Грамота № 92, середина XIV века.

Играть – игривый, играющий. Грамота из Старой Руссы № 14, вторая половина XII века. Схожее имя – Игрец – носил житель Старой Руссы, упомянутый в грамоте оттуда № 34 (первая половина XII века). Возможно, это один и тот же человек?

Клопуша – хвастунья, болтушка. Скорее всего, женское. Грамота из Старой Руссы, № 19, первая половина-середина XII столетия.

Козьлъ – и опять имя, которое не имеет шанса на возрождение. В русской традиции – не покорёженной советским «блатным» менталитетом – козёл был существом вполне уважаемым, воплощал плодородие («где козёл ногою, там жито копною»), отпугивал нечисть – одним из способов оградить коней от проказ недоброго дворового считалось поселить в конюшне козла. Увы. Имя из грамоты № 410, конец XIII века.

Кой – имя того же корня, что и «покой». Или имя-пожелание, или новгородец (из знатных – он упомянут среди первых лиц вольного города) с детства отличался нешумным нравом. Грамота № 263, конец XIV века. Такое же или сходные имена бытовали у чехов (Koj), полабов (Kojt), поляков (Коуа, Koyan, Koyasz, Koyek), сербов (Kojic), болгар (Койка). В новгородских землях стоит по сей день – и самое малое с XVI века – деревня Коегоща (от личного имени Коегость), а среди древне-чешских имен встречается Kojeslav Коленеч – трудно сказать, от части ли тела, от места жительства (у «колена» реки, скажем) или от привычки «выкидывать коленца» получил житель Старой Руссы это имя (или прозвище). Грамота из Старой Руссы № 31, конец XII века.

Колокша – по Зализняку от праславянского *къ1къ – бедро. Грамота № 409, конец XIII века.

Коромольникъ – бунтарь, мятежник. Грамота № 50, первая половина XIV века.

Коростъка*(?) – один из редких в берестяных грамотах примеров имени-оберега. Зализняк трактует его или от «коросты» или от «корсты» – гроба, могилы; что так, что так – не особенно весело. Грамота № 663, вторая половина XII века, дети Коростки, Милко, Уенег и Будиша были землепашцами и платили подати «от рала» (с плуга).

Косарикъ – косарь (тот, кто родился во время сенокоса?). На Смоленщине косарями иносказательно называли разбойников. Ещё Косарями звали созвездие Ориона, а косариком – дикую герань. Грамота № 144, первая половина XIV века.

Коснила – от косный, поздний, медленный. Грамоты из Старой Руссы № 19 и 22, первая половина XII века.

Кочанъко* – собственно кочан, круглый, плотный, твёрдый. грамота № 263, вторая половина XIV века. «Коч» также родственно слову «кочка» и обозначает нечто твердое и выдающееся по форме. Отсюда имена Кочегость и Кочебуд, восстанавливаемые на основании местных названий деревни Кочебужа из Шелонской пятины Новгородской земли (известна с XVI века) и деревни Кочегоща той же пятины (известна с XV).

Кощии – собственно, кощей во всём спектре значений, который в это слово вкладывался (включая и летописное значение «невольника»). Грамота № 242, начало XV века. Зализняк полагает, что то же значение имеет имя (?) Кошьк?й в обрывке грамоты 15 из Торжка (конец XII века).

Кривъ – кривой, или, возможно, кривич. Кривом, по предположениям ученых, звали первопредка этого племени (а некоторые исследователи видели в этом имени прозвище самого Велеса). Криве назывались жрецы у балтов (влияние которых простиралось и на славян-кривичей), «кривой» называлась в смоленском говоре русальная неделя, а у полочан кривыми назывались дни празднования зимнего солнцеворота, Коляды. Грамота № 196, начало XIV века. А вот Кривьць скорее всего не более чем прозвище одноглазого – в грамоте № 278 (70-80-е годы XIV века) его носит карел Икагал, точно не имеющий отношения ни к кривичам, ни к балтам.

Кулота – возможно, сродни русскому «кулак», прусскому «кула» (дубина), литовскому «култи» (колотить, бить). Грамоты № 105, № 656 (вторая половина XII века). В середине того же столетия в грамоте № 14 из Старой Руссы упомянут Кулотинич. На рубеже XI–XII веков какой-то Кулотка оставил автограф в соборе святой Софии Новгородской (надпись № 66).

Курь* – по не очень понятным мне причинам А.А. Зализняк настаивает, что это имя – форма христианского Кир. На мой взгляд, ничто не мешает имени Кур обозначать собственно «кура» – то есть петуха. Упоминается в грамоте № 690 (конец XIV века), среди персонажей коей присутствует и человек по имени Боран.

Кънъзюй – от «конозити» – донимать придирками, «уламывать», суетиться». Смоленская грамота № 12, середины – второй половины XII века. Конозюя Нежатича именовали с отчеством.

Кърга—это имя решает вопрос о происхождении слова Корга/Карга в значении старухи. Фасмер отдавал предпочтение тюркской версии – от «карга»-ворона, отказывая этому слову в родстве с другим обозначением сварливой старухи «корза». Но имя Корга мы встречаем в грамоте из Старой Руссы № 20, первая половина XII века – а в северных краях вряд ли можно в то время ожидать тюркских заимствований. Возможно, его носитель или носительница были крикливы и сердиты ещё в младенчестве, схлопотав такое нелестное прозвание. А может, были просто: «корзати, корзити» означает морщить.

Кърчько* – А.А. Зализняк производит это имя (мужское, упоминается жена Корчко) от слова со значением «пень, коряга». Как по мне, это может происходить и от «корч, корчий» – кузнец, и от «корчевать» – то есть человек родился во время корчевки леса под поле. Ну или от «корчить» – гримасничал младенец сильно. Грамота из Старой Руссы, середина XII века.

Кышька – кишка. Грамота № 849, середина XII столетия. Это прозвище взрослого крещёного человека, Микулы.

Кыяс – возможно, от «кый», «кий» – то есть носитель этого имени был тёзкой Полянского князя, основателя Киева. Грамота № 1000, вторая половина XII века. В Радонеже было село Киясово. Есть, впрочем, вероятность, что здесь мы имеем дело с восточным, арабским по происхождению, именем Кияс – в таком случае, этот Кияс уже более чем неплохо писал по-русски: будучи собственно автором грамоты, он не допустил ни одной заметной ошибки.

Лодыга – тут вроде бы всё ясно – лодыжка она лодыжка и есть. Но в средневековой Руси так называлась кость для игры в бабки (альчик) и даже сама игра – во второй половине XII века архиепископ Новгородский Иоанн требовал от священников «А о турех и о лодыгах и о коледницах и про беззаконный бой, вы, Попове, уимайте детей своих». То есть игра в бабки рассматривалась наряду с языческими обрядами – «Турами» и колядованием, а так же боями (ритуальными?). Грамота из Старой Руссы № 14, вторая половина XII века.

Лунько – бледный, светлый (сравни – луна), хищная птица. Грамота № 138, начало XIV века.

Лягачь – от «лягаться». Грамота № 299, середина XV века.

Людьславъ – от «люди» и «слава». Грамота № 912 – конец XI века, № 113 – конец XII века.

Лютъ – лютый. Грамота № 234, конец XII века. Почтенное древнее имя – его носил ещё сын прославленного воеводы Свенельда лет за двести до новгородца.

Лях – поляк. Грамота № 615, конец XIII века,

Малъ – маленький. Грамота № 348, середина XIII века. Как и Лют, имя древнее и знатное – все помнят древлянского князя Мала, так неудачно сватавшегося, по летописному преданию, к княгине Ольге.

Малята – маленький (или маленькая, в некоторых грамотах это имя по контексту может быть женским). Грамоты из Старой Руссы № 5 и № 36, середина XII века, грамоты из Новгорода № 688, 769, вторая половина XII века. Этот Малята – Радонегов внук.

Марьяк – от «марить», «мерещиться». Грамота № 966, XIII век.

Медовьникъ – медовый, сладкий (возможно, сладкоежка). Грамота № 833. Середина – третья четверть XII века.

Милогость (или-гостъ) – от «милый» и «гость». Грамота № 320/337, начало XIV века. Любопытно, что рядом в той же грамоте упомянуты Милонег и Милослав, платившие некую подать вместе. Возможно, все трое – родственники.

Милонъгъ – от «милый» и «нега». Грамота № 320/337, начало XIV века. Судя по всему, брат упомянутого с той же грамоте Милослава и родственник Милогостя.

Милослава – женское имя, от «милый» и «слава». Грамота № 979, конец XII – начало XIII века.

Милославъ – от «милый» и «слава». Грамота № 343, конец XIII века, № 196, начало XIV века, № 320/337, начало XIV века. В последних двух грамотах, возможно, упоминается один и тот же Милослав.

Милъ – милый. Грамота из Старой Руссы № 19, середина XII века. Имя Мил, кстати, встречается и в графитти XII века из Киевской Софии, но там его почему-то считают сокращением от «Михаил».

Мирославъ (Миръславъ) от «мир» и «слава». Грамоты № 334,603, 747 (конец XII – начало XIII века). В грамоте № 502 и в грамоте 17 из Старой Руссы (того же времени) имя употреблено в, как считают ученые, более древней форме Мирслав. В грамотах 936 и 226, того же времени и найденных близко от места, где нашли грамоты с упоминанием Мирослава, присутствует Мирошка. По месту, времени находки и по содержанию грамот исследователи выдвинули предположение, что речь о посаднике (правителе новгородской вечевой республики) Мирошке Нездиниче. Остаётся лишь удивляться, почему такое важное лицо названо Мирославом в личной переписке и всего лишь Мирошкой – в летописях.

Моиславъ – от «мой» (сравни имя моравского князя Моймира) и «слава». Грамота № 548, конец XII века. Под 1194 годом Новгородская летопись сообщает о гибели в походе на Югру некоего Моислава Поповича.

Мысл* – от «мыслить» – смышленый, умный. Грамота № 136, 1360–1380 годы. Мысловы дети – земледельцы, платящие новгородскому землевладельцу оброк натурой – мехами, медом, зерном и мясом.

Наболь – набольший, старший, главный. Грамота № 665, вторая половина-конец XII века.

Над?и – надежда, надёжный. Грамота № 348 (конец XIII века). Лестное имя носил селянин. В 22 грамоте из Старой Руссы упомянута Надейкова жена (но Надейко этот всё же не тот – грамота на сто лет старше).

Нажиръ – «на удачу», «на богатство». Грамоты № 235 и 233 (вторая половина XII века). Нажир был каким-то важным лицом – ему жаловались на судебных исполнителей.

Нам?стъ – наместник, заместитель (наследник?). Грамота № 2, вторая половина XIV века. Если бы не «Ъ», имя можно было бы толковать как «мститель» от «намстить». Но «месть», в отличие от «места», через «ять» не писали. Имя Намест носил один из Новгородцев, павших в Невской битве 15 июля 1240 года.

Насилъ – «на силу». Грамоты № 525, рубеж XI–XIII века, № 761, конец XIII века.

Наславъ – «на славу». В грамоте № 1023, второй половины XII века, упоминается попович Наслав, торговавший солью. Грамота № 348, конец XIII века, Наслав – селянин, платящий повинностью рожью.

Нащек – щекастый? Грамота № 966, XIII век. Позднее бытовало имя Нащека, откуда и пошла фамилия Нащекин.

Невидъ – не видящий (чего-то плохого), или невидимый (для зла). Грамота № 663, вторая половина XIII века. Невид, сын Сморча – селянин, платящий «поралье».

Нев?ръ* – «не верящий». Грамота № 98, конец XIII – первая половина XIV века. Не прозвище ли, данное христианами упорным язычникам? В Московские времена чаще всего встречалось в Муроме – городе, обращенном к христианству в конце XII века, а продолжали там крестить (будущий митрополит Иона, скажем) до XV. Вряд ли это обстоятельство и чрезвычайная популярность имени-прозвища Невер именно в Муроме – случайное совпадение.

Н?говить – нега и витать. Грамота из Старой Руссы, № 19, середина XII века, также № 761, конец XIII века.

Н?гъл – могло бы показаться, что «не голый», в смысле «не бедный» – вполне подходящее имя-пожелание для купеческого города. Но всё «портит» буква «ять». Корень здесь «нега», к которой «Негол», точнее, «Негъл», относится так же, как «светл» к «свет». Грамоты № 821, 867, вторая половина XII века. Надпись № 164 Софийского собора в Новгороде. Исследователи полагают, что в обеих грамотах имеется в виду один и тот же Негъл. Возможно, он же и расписался в главном новгородском храме.

Н?гожир – от «нега» и «жир» (богатство, обилие, удача). Грамота № 997, вторая половина XII века.

Н?горад – нега и радость. Грамота № 526, середина XI века.

Н?госъм – нега и семя. Грамота № 789, конец XI века.

Неданъ – не данный (оберег?). Грамота № 134, конец XIV века.

Нед?лька – воскресение (видима, рождённая в воскресенье). Грамота из Старой Руссы № 21, первая половина XII века, такое же имя – на шиферном пряслице (надпись № 24).

Н?жата – нежный. Грамоты № 586, 644, 904, 892, 742, 635, конец XI – начало XII веков. Все найдены в одном месте, неподалеку от него же и в тех же слоях деревянный цилиндрик-бирка с именем «Нежата». В грамоте № 855, найденной примерно там же в слоях середины XII века, упомянуты «отроки»-дружинники Нежатинича – ппо всей видимости, сына того же Нежаты. Судя по грамотам, у Нежаты была сестра Нежка и какой-то родственник Братонежко. А вот Нежатич с неожиданным именем Конозюй из Смоленска (грамота 12, середина-вторая половина XII века) – вряд ли имеет к Новгородскому Нежате с семейством отношение. Имя упоминается в грамоте № 509 (вторая половина XII века).,

Н?жебуд – нежный и будь или будить. Грамота из Старой Руссы, 16, первая половина XII века.

Н?жизн – нежный, нежащий. Окончание образовано по принципу «болеть – болезнь», «любить – любезный». Хотя если бы не «ять», могло бы быть принято за имя-оберег с намеком на нежить. Грамота № 863, первая половина XIII века.

Н?жила – примерно то же, что и Нежизн. Грамоты № 421 (первая половина XII века), А вот Нежил-1 грамота в Витебске, конец XIII века – пишется не через «ять» и действительно является именем-оберегом. Любопытно, что немногим позже примерно в тех же местах проживал некий Нежило, в крещении Антоний, приближенный литовского князя Ольгерда, за упорную верность христианским обычаям – в том числе нежелание вкушать мясо в пост, остригать волосы и брить бороду, был, вместе с двумя единоверцами, жестоко казнен.

Н?жка – нежная. Грамота № 644, конец XI-начало XII веков. Сестра Нежаты (и Завида), родственница Братонежка.

Н?жько – нежный. Грамота № 526 (середина XI века), 630 (первая половина XII века), 721/647/683 (вторая половина XII века).

Незнанко – не знающий – или не знаемый? Возможно, малыш, как в сказке, оказался, «тем, чего у себя дома не знал» вернувшийся после долгой отлучки отец? Грамота № 804, последняя треть XIII века.

Некрасъ – вот это уж явное имя-оберег – некрасивый. Грамота № 218, вторая половина XIII века.

Непробудъ* – непробудный, крепко спящий, соня. Весьма ценное качество для малыша. Грамота № 630, середина XII века. Впрочем, в грамоте указан внук означенного Непробуда, а сам он, надо полагать, жил полувеком ранее. В Польше, в 1224 г., записано схожее имя Neprebud.

Неслуи, – от «не» и «слыть» – не знаменитый. Грамота № 821, середина XII века, имя старосты.

Несулъ – от «не» и «сулить, обещать» – не то же ли, что позднейшее Неждан? Грамота № 348, вторая половина XIII века.

Несъда – от «не» и праславянского корня* sъd?ti – «собрать», «соединить». В общем, беспокойный был сызмальства ребёнок. Грамота № 105, конец XII века, № 333, первая половина XIII века. В грамоте № 220 (вторая половина XIII века) упомянут дважды староста Нездыла, в грамоте № 443 (рубеж XII–XIII веков) – Несодила. Несъдич упомянут в грамоте № 238 (рубеж XI–XII веков), а в грамоте из Старой Руссы № 22 (конец XII века) упоминается Несдичевая – жена Несдича. Несда из 105 грамоты решал судебные споры, да и в летописи среди носителей этого гнезда именно попадаются должностные лица вечевой республики и даже бояре.

Нетребуй – спокойный, не капризный (?). Грамота № 307 (первая половина XV века).

Нищь – нищий. Грамота № 417, первая половина XIV века. Прозвище взрослого крещёного человека, ушкуйника, привёзшего серебро из Заволочья.

Носатъка – носатая, очевидно. Грамота 36 из Старой Руссы, середина XII века.

Носъ – собственно, нос – носатый, видимо, или любопытный, скажем. В грамоте № 937 (конец XIV века) попросту Носом, не чинясь, некий Юрий называет Василия Носа, успевшего за свою жизнь побывать на двух из трех важнейших постов вечевой республики – тысяцким-главнокомандующим, и посадником – президентом. Только в архиепископы не попал. Встречалось имя и ранее – в грамоте 36 из Старой Руссы (середины XII века) есть отчество Носович – как знать, не родня ли там же упомянутой Носатке. А ещё ранее, на рубеже XI–XII столетий некий Носъко оставил необычную памятку о себе письмо на свинцовой пластинке (числящейся как свинцовая грамота № 1).

Обид?нъ – грамота № 348, вторая половина XIII века.

Овьсяник – имя, которое не так просто истолковать – понятно одно, без овса не обошлось. Овсяником называли овсяный хлеб, и молодого медведя, любящего лакомиться овсом, и последний майский день. Грамота № 161, начало XV века. Носитель имени – из простых селян. Имя Овсяник было распространено в московскую эпоху.

Оленец* – олень, оленёнок. Грамота из Старой Руссы № 43, последняя четверть XII века.

Опаль – от «опалить». Грамота № 516, середина XII века.

Опара* – опара, тесто. Грамота № 311, рубеж XIV–XV веков – впрочем, грамота упоминает сына человека с таким прозвищем (или именем), так что сам Опара жил ранее.

Ор?шько – орех, орешек. Грамота № 581, конец XII столетия.

Падинога – падающий с ног? Или сбивающий с них? Грамота № 122, начало XV века.

Паренина(?) – поле под пар, отдыхающее, не паханное, или распаренная в печи репа. Грамота № 587, конец XIII века.

Передьслава – женское имя. Прежняя, старая, исконная слава. Грамота № 328, рубеж XIII–XIV веков. Имя почтенное, древнее, княжеское – упоминается ещё в договоре Игоря с греками в 944 году.

Пл?шь* – плешивый. Грамота из Старой Руссы № 36, середина XII века.

Перен?гъ – от «пере» и «нега». Грамота из Старой Руссы № 36, середина XII века.

Пожега – от «пожога» – пал, выгоревшее место в лесу, росчисть под поле. Родившийся во время выжигания леса под будущую пашню или лесного пожара? Грамота № 665, вторая половина-конец XII века.

Полочко – от «полк» (сравни имена Ярополк, Святополк). Воинственный, боевой? Грамота № 155, последняя треть XII века.

Полтвец – возможно, от «полть» – половина. Самое раннее из записанных в Новгороде имён. Оно значится, согласно Медынцевой, на бирке мечника X века.

Полътъ* – см. Полтвец. Грамота № 665, вторая половина XII века.

Полюдъ – сборщик полюдья, согласно Васильеву. У Даля «полюдный» – общительный, обходительный человек, выражаясь нынешним языком, компанейский, научно говоря – экстраверт. Кажется, такое толкование больше подходит для имени – чем связанное со сбором дани. Грамоты № 878 (первая четверть XII века), № 793 (60-е-80-е гг. XII века), № 710 (вторая половина XII века), № 350 (вторая треть XIII века). Именем звались и знатные люди – у которых были собственные старосты в подчинении – и простолюдины, задолжавшие кому-то ржи. Несколько раз люди с таким именем упоминались в новгородских летописях – вдова одного из них даже заложила монастырь. Где-то в конце XI – начале XII века один из новгородских Полюдов оставил о себе память на стенах Софийского собора (надпись 185). В Пермских краях имя Полюда носит целая гора над Вишерой – по преданию, когда-то там держал сторожевой пост богатырь Полюд.

Пор?и – казалось бы, очевидно, что речь про лук-порей. Но это название, оказывается, заимствованное из французского через немецкий и польский, как указывает Фасмер. Скорее ближе тут подходят такие слова, как «пора» – возраст, случай, «порить» толстеть, жиреть, увеличиваться; помогать, оказывать пользу, «пориться» удаваться, «поринье» – здоровье, сила, «порной» здоровый, сильный. Вспоминаются и загадочные кумиры с Рюгена – Поревит и Поренут. Есть и третья возможность прочтения – приставочно-корневое имя с корнем «реять», писавшимся как раз через «ять». Грамота № 493 (рубеж XII–XIII веков). Новгородец Порей бежал из Новгорода в Тмуторокань вместе с князем Ростиславом Владимировичем и сыном посадника Остромира Вышатой в 1064 году. В 1078 он погиб в битве с половцами.

Промыслъ – промыслить, промысел. Грамота из Старой Руссы № 20 (первая половина XII века).

Пуня – сарай для сена, мякинница, половница, поветь. Причины, по которым так могли назвать человека, представляют собою простор для воображения – тем паче что неизвестно, урождённое ли это имя или прозвище взрослого. Он мог быть зачат там, он мог родиться там, мог получить это прозвище в раннем детстве от матери, в очередной раз вывалявшись с ног до головы в соломе. А мог уже в зрелые годы, скажем, за привычку там спать – или таскать туда девок. Грамота № 433 (середина XII века).

Пучьна (Пучина?) – пучеглазый? Ненасытный? Грамота № 303 (первая половина XV века).

П?ськъ* – песок (по цвету волос?). Грамота № 818 (вторая треть XII века).

Пътька – птица. Отсюда же прозвище былинного богатыря Потыка или Потока. Грамота № 750 (начало XIV века).

Пьсанъ – вряд ли от «пёс», скорее от «пьсати» – писать. Писаный красавец, короче говоря. Грамота № 240(вторая половина XII века).

Радогость (или-гостъ) – от «Рад» и «гостЬ». Грамота № 571 (рубеж XII–XIII веков). Чрезвычайно распространённое славянское имя. Радигост упомянут в надписи № 197 в соборе святой Софии, датируемой второй половиною XII века.

Радон?гь* – от «рад» и «нега». Грамота № 688 (вторая половина XII века). Впрочем. Сам Радонег жил, скорее всего, много раньше – в грамоте упоминается его внук Малята.

Радославъ – от «рад» и «слава». Грамота № 35 из Старой Руссы, (первая половина XII века), грамота № 213 (вторая половина XIII века), грамота № 50 (вторая половина XIV века).

Ратьмиръ – от «рать» и «мир». Грамота № 334 (начало XIII века), № 346 (конец XIII века). Новгородцы по имени Ратмир упоминаются дважды в летописях в XIII веке.

Ратьславъ – от «рать» и «слава». Грамоты № 260, № 262 (конец XIV века). В обоих случаях уже в форме Рацлав.

Рахъ* – Васильев считает это имя ещё праславянским сокращением имён, начинающихся на Рад– и Рат-. В одном из заговоров из собрания Майкова упомянута «птица Страх-Рах», сидящая на колоде посреди океана и повелевающая ветрами. Грамота № 863 (начало XII века).

Ретка – от древнерусского «реть» – рвение, усердие, соревнование, распря, «ретьный» – спорный, «ретити» – побуждать. Отсюда же современное «ретивый». Грамота № 905 (рубеж XI–XII веков).

Рожин?гъ* – мужской вариант Рожнеги? Вариант Рознега? или первую часть имени надо толковать отдельно – и опять не очень ясно – от «рог» или от «род»? грамота № 978 (конец XII – начало XIII).

Рожн?ть – от «рожон» – острый. Грамоты № 915 (вторая половина XI века), № 336 (первая половина XII века). Гедеонов ставил это имя (тогда известное по летописям) в связь с именем злосчастной полоцкой княжны Рогнеды.

Рожн?га – от «рожон» (остриё), или женский вариант Рознега. Грамота из Торжка № 18, (последняя треть XII века).

Розвадь* – розвадить, разбаловать (сравним «отвадить», «привадить»). Грамота № 877 (середина XII века). Надпись № 217 Софийского собора (XIII век) хранит память о новгородце Хотке Розвадиче (и в грамоте, строго говоря, упомянут не Розвад, а Розвадич). От того же имени, очевидно, и название Розважей улицы в Новгороде, известной с 1311 года. Упоминается у западных славян с XII века.

Розн?гь – разнежить. Грамота № 119, (начало XII века).

Ростила – имя – пожелание расти. Грамота из Торжка № 8 (первая половина XII века).

Ростихь – или от «рост», «расти», или приставочно-корневое, по тому же образцу, что Розвад и Рознег, тогда корень «Тих». Грамота № 160, первая половина XII века.

Рыкъ – громкоголосый. Грамота из Старой Руссы № 20, (первая половина-середина XII века).

Сватята – от «сват». Грамота № 819 (конец XII века). Сходно с именем «Сватонег» из графитти софийского собора.

Святопълкъ – святой и полк. Грамота № 850, (середина XII века). Княжеское имя – и в виду имеется князь, правивший в Новгороде с 1142 по 1148.

Сестрата – от «сестра», считается женским. Грамота из Старой Руссы № 36, (первая половина – середина XII века). Сравни пономаря Софийского собора Стевида Сестрятинича (XI век).

Смърчь*– смерч. Грамота № 663, (вторая половина XII века).

Собольць* – соболёк. Грамота № 124, (рубеж XIV–XV веков).

Сольмиръ – сулящий мир. Грамота из Старой Руссы № 7, (первая половина XII века).

Станигость – от «стан», «стать», «статный» и «гость». Грамота № 959, конец XI – начало XII века.

Станимиръ – от «стан», «стать», «статный» и «мир». Грамоты № 630(первая половина XII века) (в форме Станьмир) № 626 (рубеж XII–XIII веков). Грамота из Твери, № 1, (рубеж XII–XIII веков),

Станиславъ – от «стан», «стать», «статный» и «слава». Грамота № 601, (конец XII века). В грамоте № 630 (первая половина XII века) упоминается Станиша – очевидное сокращение того же имени.

Стежир – в толковании первой половины этого имени Зализняк колеблется: «начальное стъ – здесь восходит либо к съдъ– (из*sъ-d|– «собирать», «соединять»), либо к сьде, сьдъ «здесь»», таким образом это или «создающий жир (богатство, удачу, счастье)», или «здешний жир» (сравним с Сежир, Тужир). Грамота из Старой Руссы № 5 (первая половина XII века). Имена, начинающиеся так же – Стемир из договоров Олега Вещего с Византией (X век) и пономарь софийского собора Стевид (XI век).

Стоин?гъ – стойкий и нега. Грамота из Старой Руссы № 36, первая половина XII века). Грамота № 384 (вторая половина XII века). Вадим Трещев, ижевский историк, высказал предположение, что именно как Стойнег надо читать имя ободритского князя Stoinef у Видукинда Корвейского (X век).

Стоюта – от «стоять», «стойкий». Грамота 1023, вторая половина XII века.

Стоянъ – стойкий. Грамота № 246, конец XI века. Любопытно, что «тысяцкий Владимиров, Воробей, Стоянов сын» упоминается в Иоакимовской летописи в рассказе о крещении Новгорода.

Стукъ*– собственно, стук (прозвище неспокойного или драчливого ребёнка?), грамота № 92 (первая половина XIV века).

Сулята – от «сулить». Грамота 1007, вторая половина XII века.

Сутимиръ – от «суть» и «мир». Грамота № 935 (первая четверть XIII века).

Сушько – от «сухой». Грамота из Старой Руссы № 36, первая половина XII века).

Сыпь* – от «сыпать». Грамота № 264 (конец XIV века). Сыпом звали «в миру» новгородского посла Ивана, убитого в Юрьеве в том же столетии.

Сычь* – сыч. Грамота № 607/562 (последняя четверть XI века).

Събиславъ «своя слава» или «сбывшаяся слава». Грамота из Старой Руссы № 9, (середина XII века). Събыславъ грамоты № 550, № 671 (рубеж XII–XIII веков), № 409 (конец XIII века), № 407 (рубеж XIII–XIV веков). Грамота из Старой Руссы № 36 (середина XII века).

Съданъ – созидающий. Грамота из Старой Руссы № 36 (середина XII века).

Съдославъ – созидающий славу. Грамоты № 412 (вторая половина XII века), № 940 (рубеж XII–XIII веков).

Съновида(?) – женский вариант от Сновид. Грамота из Старой Руссы № 19 (первая половина XII века).

Съновидъ – увиденный во сне или видящий вещие сновидения. Грамоты № 516 (середина XII века), № 780 (рубеж XII–XIII веков). Сновид также упомянут в надписи № 145 (рубеж XI–XII веков) в Софийском соборе.

Творимиръ – от «творить» и «мир». Грамоты № 609 (рубеж XII–XIII веков), № 82 (последняя четверть XII века). Творимир из грамот был близким человеком новгородского посадника.

Токарь – токарь. Прозвище. Грамота № 161, начало XIV века.

Торля* – от «тереть, трепать, мять, подстерегать». Последнее мне кажется более вероятным. Грамота из Старой Руссы № 43, вторая половина XII века. В 1224 году в бою с литвою погиб житель Руссы Домажир Торлинич с сыном – видимо, взрослым. Возможно, это были потомки того самого Торли.

Т?хон – от корня «тех» (потеха, утешение). Грамота № 926 (начало XIV века).

Т?шата – от корня «тех». Грамота № 905, (конец XI века).

Т?шенъ – от корня «тех» (потеха, утешение). Грамота № 392 (конец XIII века).

Т?шила – от корня «тех» (потеха, утешение). Грамота № 348 (конец XIII века).

Уда – удочка. Прозвище (?) слуги. Грамота № 124 (конец XIV века).

Уен?гь – от «уй» (дядя по матери) и «нега». Грамота № 663 (середина – вторая половина XII века). Дядя по матери считался очень близкой роднею и зачастую заменял отца (летописные примеры – Олег для Игоря, Добрыня для Владимира). Судя по существованию топонима Уегощ, бытовало ещё одно имя с этим корнем – Уегость.

Уика – от «уй» – дядя по матери. Возможно, сокращение имен типа Безуй, Уенег, Уегость. Грамота № 114 (рубеж XII–XIII веков).

Умъко* – умный. Грамота № 688 (вторая половина XII века).

Хвались – или от русского названия Хорезма (что не гарантирует этнически среднеазиатского происхождения новгородца – может, он получил такое прозвище, побывав в «Хвалисской земле», как у нас не столь давно вернувшихся после «исполнения интернационального долга» бойцов называли «афганцами», а граф Толстой, дядя великого русского писателя, вернувшись после ссылки на Аляску, получил прозвище «Американец»), или от слова «хвалить». Грамота № 905, последняя треть XI века).

Ходута* – от слова «ходить», непоседа. Впрочем. ходить можно и в боевые походы. свинцовая грамота № 1 рубежа XI–XII веков. Бросается в глаза сходство с именем правителя вятичей Ходоты, с которым воевал Владимир Мономах примерно в те же времена. Ходута надписи на свинцовой табличке – суздалец.

Хотослав* – желающий славы. Грамота № 805 (последняя треть XII века)

Хотъжьръ – с первой половиной имени всё ясно (имена с корнем «Хоть» у новгородцев были очень распространены). А вот вторая половина. «Уникальное языческое имя Хотьжьръ можно сопоставить с топонимом Люджерицы, предполагающим исходное имя Людьжьръ. В обоих случаях мы скорее имеем дело не с жьр– «пожирать», а с жьр– «приносить жертву»» пишет А.А. Зализняк. В.Л. Васильев склонен с ним согласиться в этом вопросе. Грамота № 900 (первая треть XII века). В свете версии Зализняка текст грамоты – гобничи (жители села Гобно) жалуются некоему старосте на Хотьжера, требуя оштрафовать его – ибо не могут его «тишати» (утихомирить или терпеть) – выглядит интригующе. Уж не был ли «Желающий Жертв» излишне, с точки зрения земляков, агрессивным и фанатичным язычником? Звучит увлекательно – но не следует исключать и возможности, что «жер» это всего лишь вариант всё того же, столь любимого новгородцами «жир».

Хот?нъ – желанный. Грамоты № 912 (середина XI века), № 909 (конец XI века), № 902 (начало XII века), № 863 (первая половина XII века), № 713 (начало XIII века), № 333 (первая половина XIII века). Сравни также Хотила (грамота № 761, рубеж XIII–XIV веков), Хотун (грамота из Торжка № 3, конец XII века), Хоч (грамота № 348, вторая половина XIII века).

Хот?славь (и уменьшит. Хотъславъко, Хотъславьць, Хотыша) желающий славы. Грамота из Старой Руссы № 35 (начало XII века), грамоты № 654 (конец XII века), № 863 (первая половина XII века).

Храпъ – нахал, наглец, буян. Грамота из Старой Руссы № 18 (вторая половина XII века), грамота № 496, (вторая четверть XV века). Интересно, что у второго Храпа (разбойника) был знаменитый тёзка-современник. Согласно Вычегодско-Вымской летописи, точно такое же имя-прозвище носил в миру никто иной, как святой Стефан Пермский из Великого Устюга – не так уж и далеко от новгородских земель, да и по времени подходит…

Хрипанъ – хриплый. Грамота № 526, (вторая треть XI века).

Худоч *– худой. Имя-оберег? Грамота № 1023, вторая половина XII века.

Хълъ* – от «холя», «холить». Грамота из Старой Руссы № 22 (первая половина XII века).

Челюстъка – человек с чем-то выдающейся челюстью. Грамота № 726 (рубеж XII–XIII веков). Прозвище взрослого крещеного человека.

Чупр – тут Зализняк хочет видеть видоизмененное «Киприан», с чем трудно согласиться. Вполне возможно, это имя-прозвище восходит к названию чуприны, чуба (которые в вятском говоре так, «чупром» и назывались). В конце концов, в Новгороде находили резные деревянные изображения человека с настоящей «запорожской» чуприной от макушки к затылку. Грамота № 161, (начало XV века).

Чьлпъ – холм, бугор, каравай хлеба. Грамота № 713, (начало XIII века). Челп тут прозвище некоего Хотена.

Чьрмьнъ – багряный, тёмно-красный (или тёмно-рыжий). Грамота № 671, (конец XIV века).

Чьрнь (или Черень) – чёрный. Грамота № 624, (конец XII века). Отсюда же Чернек, грамота 113 (конец XII века).

Шевко – тот, кто шьёт. Грамота № 957, первая четверть XII века. Шевко был человеком непростым – его именем заверено грозное заклятие на Воибудином «луконце»-лукошке – «а кто испортит, тот проклят будет. Шевко писал». Интересные дела творились во второй век православном вроде бы Великом Новгороде – колдуны-порчельники не стеснялись откровенно заявлять о своём могуществе.

Шеломына – от «шлем»? тогда получается аналогия римскому Касьян (или Кассия, если имя женское). Грамота № 924 (XIII век). Сравни также Шишак.

Шибеньць – от «шибкий» – быстрый? Остальные значения более походят на имена-обереги («ушибленный» или «испорченный колдовством»?), если не разбойничьи клички (висельник, от «шибеница»?). Грамота № 198 (последняя треть XIII века).

Шило – шило. Грамота № 299 (середина XV века)

Широкыи – широкий. Грамота № 178 (конец XIV века).

Шишакъ – собственно шишак в смысле шлем? (сравни Шеломыня). Но, как указывает Зализняк, это название вошло в обиход века через два после написания грамоты. Возможно, от «шишок» (дух, потустороннее существо) или «шишка». Грамота № 805 (конец XII века).

Шюба*– шуба. Грамота № 369 (вторая половина XIV века).

Шюига – левша. Грамоты № 689, № 477 (вторая половина XIV века).

Щекарь* – щекастый. Грамота № 260 (конец XIV века).

Щюка – щука. Грамота № 310 (XV век).

Яжа – Зализняк осторожно сближает это имя со словами от корня ?g-, представленного в «яга» (см. ЭССЯ, 6: 68), или от корня*?z(g)-, представленного в диал. езгаться, язгаться «обещаться», др.-р. язнутись «дать слово». Соблазнительно здесь увидеть польское jaze – змей, дракон, о котором упоминает Б.А. Рыбаков (Язычество древних славян, М.: София, 2002. С. 388). Первая половина XII века, грамота № 380.

Язко – это редкое имя, от которого происходила фамилия Язкин, может действительно происходить от диалектного «язгаться» – обещаться – или древнерусского «язнутись» – дать слово. Грамота № 564, последняя треть XII века.

Ярина – ярая. Женское имя. Грамота из Старой Руссы № 19 (первая половина XII века), смоленская грамота № 12 (вторая половина XII века), грамота № 731 (рубеж XII–XIII веков).

Яромиръ – ярь и мир. Грамота № 548, (рубеж XII–XIII веков). Распространённое славянское имя.