Глава четырнадцатая ГУЛАГ послевоенного времени

С окончанием войны многие осуждённые связывали большие надежды на освобождение по случаю Великой победы советского народа. Казалось, незаконно репрессированных в 30-х годах, сумевших пережить эти трудные годы (оставалось их не так уж и много), следовало освободить в первую очередь. Они и тогда представляли мнимую опасность для государственного строя, а после войны тем более не могли представлять опасности. Их надежды не оправдались. Более того, даже в отношении тех, кто отбыл срок наказания, но продолжал содержаться в лагерях до окончания военных действий по директиве НКВД и Прокуратуры СССР за № 221 от 22 июня 1941 года и № 185 от 29 апреля 1942 года и всех последующих дополнений к ним, был проявлен ничем не обоснованный произвол. В совместной директиве МВД, МГБ, Прокуратуры СССР от 24 июня 1945 года предлагалось лиц, в отношении которых имелись агентурные сведения об их антисоветской деятельности за время нахождения в заключении, арестовать, представить материалы на рассмотрение Особого совещания для решения вопроса о направлении в ссылку. Повторно осуждённые подлежали направлению в отдельные лагерные пункты с более строгим режимом и ещё больше ограничивались в правах.

Что касается отбывших наказание и прикреплённых для работы в лагере на время войны на положении вольнонаёмных, то, невзирая на их отношение к труду и поведение, им запрещалось возвращаться на прежнее место жительства. Они направлялись в ссылку в районы Сибири севернее Транссибирской железнодорожной магистрали. Тем самым репрессированные — и виновные, и невиновные — до конца дней своих исключались из участия в общественной жизни и привычной для них до ареста среды.

Только во второй половине февраля 1946 года начали освобождаться из ИТЛ изолированные без суда и следствия на основании решения Особого совещания при НКВД СССР до окончания войны в соответствии с протоколом № 47-М от 15 июня 1942 года по «очистке» тыла.

В послевоенные годы на рост преступности в стране и на её расцвет в местах лишения свободы существенное влияние оказала «гуманизация» карательной политики вследствие отмены в соответствии с указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 мая 1947 года смертной казни в стране (к чему общество после такой жесточайшей войны не было готово) и последующим усилением уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества, личной собственности граждан.

Отмена смертной казни существенным образом повлияла на осложнение обстановки в местах лишения свободы. К междоусобицам среди воровских группировок добавились массовые вооружённые побеги с на падением на охрану и её разоружением. Из Обского ИТЛ только в июне 1948 года было совершено два побега. В первом случае бежали 33 особо опасных преступника, во втором — 31. При этом ими были убиты два и тяжело ранены ещё два бойца военизированной охраны. При ликвидации побегов из этих групп бежавших были убиты 6 и задержаны 12 заключённых. В июле этого же года групповой вооружённый побег совершили особо опасные преступники из Северопечорского ИТЛ. Участники группы разоружили двух конвоиров, напали на подразделение военизированной охраны. Во время нападения ими были убиты пять стрелков и ранен командир подразделения охраны. Преступники захватили оружие, боеприпасы и продовольствие. Аналогичные побеги, сопровождавшиеся убийством местных жителей, происходили и из других лагерей.

В условиях отсутствия сдерживающего фактора в виде высшей меры наказания за убийство заключённых на почве вражды между группировками «воров в законе» и «отошедших» заставляло руководство ГУЛАГа искать выход из положения. Этим целям послужила начавшаяся дифференциация контингента. В феврале 1948 года Совет Министров СССР принял постановление «Об организации лагерей и тюрем для содержания особо опасных категорий преступников», в развитие которого МВД СССР приняло решение по организации особых тюрем (Владимирская, Александровская, Верхнеуральская), предназначенных для содержания шпионов, диверсантов, националистов, белоэмигрантов, троцкистов, правых, меньшевиков, эсеров, анархистов, участников других антисоветских организаций, групп и лиц, представляющих подобную опасность. Содержание иных категорий заключённых в этих тюрьмах исключалось. Для непригодных к труду инвалидов из перечисленных категорий предназначались Тобольская и Златоустовская тюрь мы с количеством контингента по 500 человек в каждой.

16 марта этого же года принимается совместное решение МВД, МГБ и Генерального прокурора СССР «Об организации особых лагерей и тюрем МВД для содержания особо опасных государственных преступников и о направлении последних по отбытии наказания в ссылку на по селение под надзор органов МГБ». На МВД возлагалась задача в течение восьми месяцев вывезти указанные выше категории осуждённых в особые тюрьмы и лагеря. Пересматривались все дела осуждённых по ст. 58 специально созданными комиссиями. Они выносили заключение: об оставлении по прежнему месту содержания в связи с тяжёлой болезнью или с истечением срока наказания в 1948 году, о переводе в специальные ИТЛ и тюрьмы, об оставлении в общих ИТЛ и тюрьмах как не подпадающих под действие постановления. Место ссылки определялось в районах Колымы, Красноярском крае и Новосибирской области в 50 километрах севернее железнодорожной магистрали и в Казахстане, за исключением шести областей.

Для размещения спецконтингента на базе существующих ИТЛ создавались пять особых лагерей: Минеральный (Коми АССР), Горный (г. Норильск), Дубравный (Мордовская АССР), Степной (Казахская ССР), Береговой (г. Магадан).

Как известно, статья 58 включала 14 пунктов. Сегодня все осуждённые по данной статье признаны политическими с вытекающими отсюда последствиями, то есть безусловной реабилитацией, за исключением отдельных лиц. Однако представляется, что это чисто формальный подход, ничего общего не имеющий с реальной действительностью. К примеру, что имеют общего с политическими осуждённые за участие в вооружённом восстании или вторгшиеся на советскую территорию в составе вооружённых банд (п. 2) или в подрыве государственной промышленности, торговли, денежного обращения (п. 7), за совершение террористического акта (п. 8), разрушение, повреждение государственного имущества (п. 9), за контрреволюционный саботаж (п. 14)? Фактически получалось, что осуждённый с целью уклонения от отправки на фронт или из-за нежелания работать на тяжёлом производстве отрубал себе пальцы на руках или ногах, вызывал искусственное заболевание, глотал металлические предметы, удаление которых требовало хирургической операции, и по п. 14 ст. 58 автоматически переходил из разряда уголовных преступников, становясь «политическим». По нынешним меркам он тоже «боролся» против тоталитарного режима и заслуживает привилегий в качестве жертвы политических репрессий.

В 1948 году лагеря освобождались от непригодных к труду инвалидов из числа приговорённых к каторжным работам. Для их концентрации выделялось пять тюрем с общим лимитом наполнения 3880 человек.

Начатая в 1948 году изоляция активного уголовно-бандитствующего элемента в специальных подразделениях строгого режима принесла некоторые положительные результаты в укреплении порядка в лагерях. Поэтому в 1950 году такая практика получила дальнейшее развитие. В целях усиления изоляции активного уголовно-бандитствующего элемента и создания условий, исключающих бандитские проявления и убийства среди заключённых, указывалось в приказе МВД, дополнительно организуются специальные подразделения строгого режима для содержания 80 200 заключённых. Одновременно расширялась практика перевода осуждённых, отнесённых к этой категории, на тюремный режим по решению Особого совещания. Для этих целей выделялись тюрьмы: Златоустовская № 2, Тобольская № 3, Вологодская № 2 и Новочеркасская № 3. В них устанавливались два разряда, предусмотренных специальной инструкцией, действие которой распространялось только на эти тюрьмы. Каждому разряду соответствовали свои условия содержания. Например, заключённые второго разряда содержались в общих камерах, носили собственную одежду. Им разрешалось иметь четыре свидания в год с родственниками и иными лицами, отправлять одно письмо в месяц, получать продовольственные, вещевые и денежные передачи на сумму до 300 рублей в месяц.

Решения о направлении осуждённых в созданные по решению правительства особые лагеря МВД и особые тюрьмы МГБ, как показала после дующая практика, не всегда принимались обоснованно. Особенно часто допускались ошибки в отношении лиц, привлечённых к ответственности за службу в карательных органах немецко-фашистских оккупантов во время войны, и лиц, представляющих опасность из-за своих антисоветских связей. МГБ СССР впредь обязывалось направлять в то или иное место заключения осуждённых только с санкции прокурора. В течение трёх месяцев проводилась работа по пересмотру всех личных дел осуждённых, отбывавших наказание в особых лагерях и тюрьмах. Из них этапировались судимые за службу в карательных органах и представляющие опасность из-за своих социальных связей, но помещённые туда без достаточного основания. С целью полного отделения уголовных преступников от осуждённых по ст. 58 на базе существовавших лагерей организовывались новые: Речной, Песчаный, Луговой, Озёрный, Береговой. Емкость каждого устанавливалась в пределах 20 тысяч человек.

Создание в составе ИТЛ специальных подразделений строгого ре жима для изоляции активного уголовно-бандитствующего элемента и злостных нарушителей режима положительно сказалось на состоянии оперативной обстановки. Быстрее решались вопросы изоляции указанных категорий от основной массы осуждённых. Значительно сократились внутрилагерные и межлагерные перемещения контингента. С 1951 года на специальных лагерных пунктах строгого режима началось раз дельное содержание враждовавших между собою преступных группировок заключённых. Как уже отмечалось, после отмены смертной казни преступность в местах лишения свободы начала бурно прогрессировать. Лагерные пункты строгого режима стали малоуправляемыми, так как администрация опасалась круглосуточно находиться в среде осуждённых, не защищённая уголовно-правовыми мерами от террора со стороны правонарушителей. Поскольку в правительственных органах этот вопрос не решался, хотя и был поставлен, то в апреле 1951 года министр внутренних дел С. Круглов приказал все дела об убийствах или покушениях на убийство представителей лагерной администрации и личного состава военизированной охраны передавать на рассмотрение военных трибуналов, которые привлекали заключённых к ответственности по ст. 58 п. 8 (террор) — за совершение террористического акта с применением высшей меры наказания — расстрела.

В 1952 году ряд министров внутренних дел союзных республик, начальников УМВД и ИТЛ настойчиво ставили вопрос о внесении изменения в указ Президиума Верховного Совета СССР об отмене смертной казни, с тем чтобы он не распространялся на заключённых, совершивших бандитские действия в лагерях и колониях. 13 января 1953 года ПВС СССР издал указ «О мерах по усилению борьбы с особо злостными проявлениями бандитизма среди заключённых в исправительно-трудовых лагерях». В течение семи дней в лагерях и колониях была проведена работа по объявлению заключённым под роспись содержания указа. Эти документы вкладывались в личные дела заключённых. В последующие годы дела такого рода стали рассматриваться в военных трибуналах войск МГБ и спецсудах.

С окончанием войны ставилась также задача по улучшению условий содержания заключённых. Если во время войны в силу объективных причин НКВД СССР было вынуждено мириться с недостатками в режиме и быте осуждённых, то дальше такое положение признавалось нетерпимым. На это обращалось внимание министров внутренних дел союзных республик, начальников УВД краёв и областей на совещании в марте 1946 года.

В специальной директиве на этот счёт подчёркивалось, что их содержание, быт, труд, режим, медико-санитарное обслуживание и перевоспитание на основе приобщения к общественно-полезному труду должны соответствовать основным принципам исправительно-трудовой политики советского законодательства. Определённую роль в реализации отдельных положений директивы сыграло установление прокурорского надзора за деятельностью администрации.

Задачи, поставленные по улучшению жизни и быта заключённых, на первый взгляд были реальными для выполнения. Число осуждённых в лагерях за предвоенные и военные годы достигло самой низкой отметки, по состоянию на 1 января 1946 года в них содержалось 600 897 человек. Однако прогнозы на дальнейшее снижение численности оказались несостоятельными. На то были свои причины.

Значительное количество активных пособников гитлеровцев «растеклось» по стране. Пытаясь скрыть своё прошлое, многие из них предпочитали быть осуждёнными за уголовные преступления. Рост уголовной и политической преступности происходил в основном за счёт населения республик и областей, находившихся в оккупации. Этому способствовала ликвидация националистических бандитских формирований в западных областях Украины, Белоруссии и в Прибалтийских республиках. На увеличение количества и изменение качественного состава заключённых оказала влияние миграция населения (возвращение эвакуированных, демобилизованных, репатриантов), наличие у граждан большого количества огнестрельного оружия, детская беспризорность и безнадзорность. Свою роль сыграло и изменившееся уголовное законодательство, особенно указы 1947 года.

Всё это, вместе взятое, привело к тому, что началось интенсивное наполнение лагерей, а среди заключённых образовалась довольно значительная прослойка лиц, имеющих сроки наказания от 10 до 25 лет Если на начало 1948 года эта категория составляла в местах лишения свободы 5,2 %, то к 1952 году она выросла до 25,4 %.

Много внимания уделялось вопросам организации питания осуждённых и его улучшению. В 1946–1947 годах во всех лагерях, колониях, тюрьмах, на пересылочных пунктах была широко развёрнута работа по получению осуждёнными продуктовых посылок и передач, а также вещевого имущества. На Украине для улучшения питания организовывалось приготовление блюд за наличный расчёт и была налажена работа буфетов. Во многих лагерях и колониях администрация выделяла землю осуждённым под индивидуальные и коллективные огороды, снабжала их посадочным материалом. Полученная продукция использовалась осуждёнными для улучшения своего рациона.

С марта 1947 года торговые точки открылись во всех ИТУ. Это позволяло удовлетворять минимальные запросы заключённых в предметах первой необходимости. В некоторых лагерях практиковалась организация питания по типу артельных кухонь, что позволяло избегать хищения продуктов и способствовало улучшению качества приготовления пищи. Отсюда повысилась материальная заинтересованность осуждённых в результатах своего труда.

С улучшением продовольственного положения в стране соответственно стали увеличиваться нормы питания в лагерях и колониях. С отменой карточной системы в стране улучшилось и торговое обслуживание контингента. Значительно расширился ассортимент промышленных и продовольственных товаров для продажи заключённым. Перечень промышленных товаров включал 20 наименований. В группу продовольственных товаров были включены колбасы, масло, сало, рыба, сыр, фрукты.

В этом же году по указанию ГУЛАГа во всех лагерях организованы были оздоровительные пункты из расчёта 1 % от числа занятых в производственных процессах. Сюда направлялись систематически выполняющие и перевыполняющие нормы выработки, но нуждающиеся в отдыхе. Срок пребывания устанавливался две недели. Питание выдавалось по основной производственной норме. Время отдыха сочеталось с про ведением лечебно-профилактических мероприятий.

Среди мер, направленных на улучшение материального положения осуждённых, следует выделить введение оплаты труда, за исключением особых лагерей. Заработная плата устанавливалась в 50–70 % от тарифной ставки вольнонаёмных в соответствующей отрасли производства. Учитывая наличие у части осуждённых исков и исполнительных листов, предусматривалось в обязательном порядке выдавать сумму в размере 10 % от заработка независимо от всех удержаний.

После войны возможности ГУЛАГа использовались для выполнения четвёртого пятилетнего плана. Предусматривалось использовать труд осуждённых на строительстве железных и шоссейных дорог, на предприятиях цветной металлургии, возведении промышленных объектов. Для интенсификации труда во многих лагерях вновь стала широко использоваться система зачёта рабочих дней в срок отбытого наказания. Многие категории осуждённых за несколько лет до наступления конца срока досрочно освобождались и использовались в качестве вольнонаёмных на различных стройках до конца неотбытого срока или до окончания строительства объекта.

Определённое внимание в местах лишения свободы уделялось культурно-массовой работе. При культурно-воспитательных отделах (отделениях) организовывалась сеть стационарных библиотек и библиотечек-передвижек. Открывались начальные школы для неграмотных и малограмотных. Демонстрировались кинофильмы. Работала художественная самодеятельность. Проводились спортивные соревнования.

После амнистии лета 1945 года гуманные акты по отношению к различным категориям осуждённых издавались неоднократно. Четырежды досрочно освобождались несовершеннолетние. Трижды применялись гуманные акты по отношению к беременным женщинам или имеющим детей дошкольного возраста. Около 170 тысяч человек было освобождено в результате отмены действия указа в отношении судимых за дезертирство с предприятий военной промышленности и ряда других министерств.

К 1950 году в основном были ликвидированы националистические бандформирования в Западной Украине и Белоруссии, в Прибалтийских республиках. В местах заключения прочно обосновались профессиональные преступники и многие рецидивисты. С 1951 года наметилась тенденция снижения числа осуждённых в лагерях и колониях. Амнистия 1953 года и ряд амнистий после 1954 года положили начало развалу сложившейся системы исправительно-трудовых лагерей. Нередко, когда речь заходит о достоверности фактического материала известной работы А.И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ», меня упрекают в том, что, обладая обширными познаниями в этой сфере, я избегаю критического анализа указанного сочинения. А надо ли это делать? Как учёному мне необходимо оперировать фактами, зафиксированными в документальных источниках. Вступать в полемику имеет смысл в том случае, если и другая сторона владеет аналогичной фактурой. Между тем у Солженицына мы не найдём ссылок на архивные фонды, так как этих материалов у него попросту не было. Отнюдь не случайно и сам труд обозначен как опыт художественного исследования. Подобная оговорка позволяет его автору прибегать к вымыслу и домыслу в любой форме. Можно было бы привести огромное число примеров, но остановлюсь на двух, позволяющих читателям самим оценить «правдивость» маститого писателя, а значит, и его «Архипелага ГУЛАГ».

«На Котласской пересылке, — пишет Солженицын, — в зиму 44–45 гг. было 7,5 тыс. человек. Из них ежедневно умирало 50 человек». Умножаем на 365 дней в году и получаем количество умерших за год. Получаем 18 250 человек. Теперь обратимся к фактическому положению дел на данной пересылке в указанные годы. 1 августа 1945 года начальник Котласского ИТЛ (сельскохозяйственный лагерь) Иосиф Семёнович Куличинский и заместитель начальника Печорского ИТЛ Аркадий Маркович Фейгельштейн поставили свои подписи под актом о передаче первого в состав второго. В документах такого рода отражается деятельность всех частей и служб учреждения. Именно здесь зарегистрирована смертность осуждённых по Котласскому пересыльному пункту, которая составила: 1943 год — 2236 человек, 1944 год — 1587 человек и с января по июль 1945 года — 273 чело века[5]. Фантазировать, конечно, никому не возбраняется, но только в этом надо знать меру, когда речь ведёшь о человеческих жизнях.

Теперь обратимся к главе «Восстание в Кенгире». Читаем: «Убитых и раненых было по рассказам — около шестисот, по материалам производственно-плановой части кенгирского отделения, как мои друзья по знакомились с ними через несколько месяцев, — более семисот…» «Суд над вдохновителями, — далее утверждает Солженицын, — был осенью 1955 года (для него июль и август — уже осень. — С.К.), разумеется, за крытый, и даже о нём-то мы толком ничего не знаем…

Говорят, что Кузнецов (руководитель массовых беспорядков. — С.К.) держался уверенно, доказывал, что он безупречно себя вёл, и нельзя было придумать лучше. Приговоры нам неизвестны. Вероятно, Слученкова, Михаила Келлера и Кнопмуса расстреляли, то есть расстреляли бы обязательно, но, может быть, 1955 год смягчил».

А как же Кузнецов? Из повествования Солженицына следует, что ом полковник, окончивший Академию имени Фрунзе. Командовал полком в группе войск в Германии и осуждён за побег двух военнослужащих.

На самом деле Кузнецов — бывший майор Советской армии. Арестован 16 декабря 1948 года УМГБ Ростовской области как участник карательных операций против советских партизан. Осуждён Особым совещанием при МГБ СССР 7 сентября 1949 года пост. 58-1 «б» — за измену Родине на 25 лет ИТЛ.

Во время подавления этого восстания всего погибло 46 человек, из которых пятеро были убиты самими заключёнными за отказ оказывать сопротивление войскам, что доказано судебно-медицинской экспертизой. Слученков, Келлер, Рябов, Кнопмус, Иващенко, Скирук по ст. 59-3 УК РСФСР (бандитизм) были приговорены к высшей мере и расстреляны 18 сентября 1956 года, за исключением Кузнецова — руководителя массовых беспорядков[6]. А как же поступили с Кузнецовым? Постановлением Президиума Верховного суда Казахской ССР от 27 августа 1955 года высшая мера наказания была заменена на 25 лет заключения. Освобождён из Карлага 8 апреля 1960 года по определению Судебной коллегия по уголовным делам Верховного суда СССР от 12 марта 1960 года по прекращении дела. Убыл в г. Анапу Краснодарского края.

Мы далеки от мысли, что Солженицын не знал о возможности по документам проверять любой из приводимых им фактов, цифр, фамилий и т. п. Прекрасно знал, как знал и то, что массовый читатель такой возможности не имеет и потому проглотит всё, что ему поведает «писатель-мученик»…

Труд Солженицына основан на его собственных наблюдениях (камера следственной тюрьмы, пересыльный пункт, лагерный пункт «Марфино», этапный вагон, один из лагерных пунктов), на тюремных мифах и письмах, полученных от бывших заключённых. Все эти источники носили субъективный характер и преследовали единственную цель — очернить исправительно-трудовую систему и отомстить ей, хотя основным контингентом её во все времена были и остаются уголовные преступники. А между тем система живёт и будет жить.

Порождённая перестройкой преступность приобрела в нашей стране устойчивый организованный характер, и её невозможно обуздать традиционными методами. Здесь возможны два варианта: значительное увеличение личного состава правоохранительных органов и огромные финансовые затраты на систему мест лишения свободы, что нынешнее российское государство себе не может позволить, или усиление репрессий, что обойдётся значительно дешевле. По второму пути руководство страны фактически уже пошло, увеличив первоначально срок наказания до 20 лет по ряду составов преступлений, а в декабре 1992 года введя пожизненное заключение. Заметим, кстати, что последней правовой нормы даже ГУЛАГ не знал. К более жёстким репрессивным мерам по отношению к преступникам заставят перейти правительство налогоплательщики, это неизбежно, так как социальная база преступности постоянно расширяется вследствие безработицы, обнищания значительных масс населения, межнациональных конфликтов и т. д.

В социально-политическом плане и в аспекте исторической перспективы современные преобразования в области исправительно-трудовой политики возвращают систему мест лишения свободы к мрачным временам ГУЛАГа середины 30-х и первым послевоенным годам, когда была отмене на смертная казнь. Именно тогда, как и сейчас, в этих специфических учреждениях «правят бал» и безбедно отбывают срок организованные группы профессиональных преступников и их ближайшее окружение. Управы на них нет вследствие безудержной гуманизации исправительно-трудовой политики, закреплённой в новом уголовном законодательстве.

Современные политические деятели как-то не удосужились посоветоваться с народом по вопросу об условиях содержания преступников в местах заключения. Между тем в условиях жесточайшего экономического кризиса содержать места лишения свободы только за счёт государственного бюджета — значит обкрадывать детей и пенсионеров, рабочих и студентов и иные социальные группы сограждан в интересах преступников, которым в тюрьме живётся лучше, чем части наших сограждан на свободе.

Исправительно-трудовая система, являвшаяся до последних лет од ним из элементов экономической системы государства, разваливается под действием так называемой экономической реформы. Стремительно растёт число осуждённых, лишённых из-за безработицы возможности честно зарабатывать себе средства на предметы первой необходимости. Для таких остаётся единственный способ удовлетворения своих минимальных жизненных потребностей: украсть, отнять, обыграть тех, кто это имеет. Именно отсюда исходят межличностные конфликты, рост преступных проявлений там, где этого быть не должно, — в местах лишения свободы. Администрация бессильна повлиять на негативные процессы, поскольку наши исправительно-трудовые учреждения не рассчитаны на содержание больших масс преступников (наполняемость колоний в среднем составляет от 1000 до 1500 человек), не занятых общественно полезным трудом. Есть ли выход из складывающегося положения? Он единственный и сводится к необходимости в срочном порядке построить несколько сот тюрем. Вот только где взять на это средства и материально-технические ресурсы? Если все предыдущие 75 лет шли от тюрем к воспитательным учреждениям, то теперь начинаем двигаться в обратном направлении…

Главное, однако, в том, что в отличие от 1930-1950-х годов со временная социально-экономическая политика российских властей ГЕНЕРИРУЕТ, стимулирует любые формы преступности, легализуя экономическую уголовщину под вполне респектабельными «рыночными» вывесками. Не секрет, что именно мафия стала одной из главных социальных опор нынешнего режима в России (и не только в России), союзником центральной и местной псевдодемократической бюрократии.

Поэтому, сколько бы сегодня ни арестовывалось бандитов, это борьба не с причинами, порождающими преступность, а с последствиями разрушительной политики предвестников, прорабов и преемников перестройки.