30

30

Получаю свою зарплату, чек с подписью Падди на сумму 171 евро. За всю неделю 171 евро… я держу в руках этот скромный кусочек бумаги, со скромной суммой на нём и ощущаю себя маленьким мальчиком.

Мне было семь лет. Я увидел чудесный фонарик в магазине. С торца этого фонарика была встроена электрическая вилка. Этот фонарик можно было подзаряжать, воткнув его в электрическую розетку. Это было притягательное чудо. Фонарик манил меня. Я уговаривал маму купить его. Она долго отказывала, но поддалась моей просьбе.

Был чудесный день, светило яркое солнце. Зачем я взял фонарик с собой? Я потерял его через тридцать минут после того, как мама купила мне его.

Я реву, как девчонка, и что я вижу — идет высоченный парень, вертит в руках мой фонарик, и видно, что он невероятно доволен своей удачной находке.

Я гляжу вслед удаляющемуся парню, и понимаю, что бессмысленно доказывать ему, что это МОЙ ФОНАРИК. Бесполезно! Я беспомощен, бессилен, беззащитен перед ударами судьбы.

То же и сейчас. Я держу в руках чек на 171 евро. И ощущаю себя тем мальчиком, который потерял фонарик. Я беспомощен, бессилен, беззащитен перед ударами судьбы.

Снимаю куртку с крючка в углу своей клетушки. Чёрт! Два дня повисела, и плесень уверенно переползла с холодной стены вагончика на одежду. Какой крепкий у меня ещё организм — два года живу в комнате, в которой прогрессирует в своем росте зелёная и чёрная плесень, а никаких признаков новой аллергии.

Открываю дверку шкафчика со стаканами. Дверка рассыпается в опилочную труху от сырости и ветхости. Между стаканами снуют шустрые чёрные жучки с устрашающими рожками–кусачками на хвосте. Они называются Уховёртки. Говорят, что они заползают в ухо, там выводят своё потомство и съедают твой мозг. Я этому не верю. Они живут в моей мебели. У меня нет времени обращать на них внимания. Мы мирно сосуществуем.

По утрам в мою раковину на кухоньке сползаются слизни. Чёрные, жирные как поросята, они противны до невозможности. Они оставляют за собой след блестящих дорожек из слизи. Если бы у меня были зрители, то я бы повизгивал от ужаса, как девочка. Но на меня никто не смотрит. Я брезгливо, палочкой выкидываю слизней в окно. С ними я не могу сосуществовать мирно. Они слишком противны и тошнотворны. Без спроса внедряясь на мою территорию, они оскорбляют моё достоинство. В присутствии этих слизней, я чувствую себя мальчиком, которого унижают задиры и хулиганы.

Бог всемогущий! Как же холодно. Я заправляю рубашку в трусы — так теплее. Когда я был подростком, я помню, как я потешался над отцом и дедом. Они заправляли рубашки в трусы. Мне казалось, что это выглядит забавно. Я смеялся над ними. Я думал, что когда я вырасту, я никогда не буду так делать, я буду элегантным, как манекен на витрине магазина.

Одеваюсь, и заправляю рубашку в трусы. Так теплее.

Я похож на отца. А теперь тем более, особенно, если раздеть меня до трусов и рубашки.

Как болят мои ноги!

Холодный бетонный пол, не согревающие резиновые ботинки и постоянные жуткие лужи на полу в тоннеле, делают свою разрушительную работу по «профилактике» ревматизма. Кроме того мои носки, точнее дыры в них. Это не просто дыры появились на пятках моих носков, это чёрные дыры во вселенной. Они такие огромные, что эти дыры на пятках, видно даже через верх моих ботинок.

Я всегда был очень опрятным. Я хорошо одевался. Я шил костюмы на заказ. До чего же я опустился… но это не так!

Мои носки не выдерживают этого ритма работы, а Падди не сдерживает своих обещаний: «Нет и не проси, завтра мы не поедем ни в банк, ни в магазин. У нас очень много работы. Магазин подождёт, а грибы не могут, они не могут остановиться расти. У грибов нет выходных и перерывов!»

У меня одна возможность выехать в город — только на такси. Я живу вдали от цивилизации. Я чувствую себя Маугли. Я мальчик, который потерялся в джунглях. Это очень удобно иметь раба в джунглях — он, никогда и никуда не убежит!

Как медленно тянется время, собирая грибы. Оно тянется как мёд. Настоящий мёд так и проверяют — льют мёд из чайной ложки. Если мёд тянется не прерываясь, как нитка, то это хороший настоящий мёд. А если эта струйка рвётся, то этот мёд наверняка разведён водой, для того, чтобы он стал больше в объёме и в весе. Так нечестные пчеловоды, обманывая покупателей, кладут в карман лишнюю монету.

Честные грибоводы тоже продают воду. Никакой хитрости. Чем больше польёшь, тем больше грибы всосут влаги, чем больше в грибах воды, тем больше вес, реализованных грибов, и как результат, возрастает конечная выручка.

— Алекс, мне нужно, чтобы ты полил грибы в час ночи! — приказывает мне Падди тоном, который лишает меня права на апелляцию.

Тем не менее, я пытаюсь защитить своё право на сон.

— Падди, это очень поздно, мне нужно выспаться, или это уже не в счёт?

— Александр, Эйнштейн спал всего четыре часа в сутки, ты что, умнее Эйнштейна? Польёшь грибы в восемь вечера, а потом в час ночи, грибы не спят ночью, а растут. Это, Алекс не просто грибы, а магические грибы. Я из воды и говна делаю деньги, разве это не магия? Любишь магические грибочки? — спросил Падди с хитрым прищуром, как бы сканируя меня.

— Падди, — перебивает его Шинейд, — что ты парню голову морочишь, лучше бы на самом деле выращивал магические грибы, чем эту белую плесень, от которой только тошнота одна.

— А ты, Шинейд, видимо, знаешь толк в магических грибах? Балуешься, наверное, по выходным дням, принимаешь грибочки для настроения? — Падди весело выпытывает признания из Шинейд.

— Ну, а почему бы тебе не выращивать магические грибы, а Падди? И спрос на них был бы выше, и цена подороже, и нам веселее бы работалось, если бы мы закусывали ими в обеденный перерыв. Ты, Алекс, видимо не в курсе, о чём идёт речь? — обращается Шинейд ко мне. — В наших лесах растут грибы галлюциногены. Примешь немного, и торчишь как от таблетки ЛСД. Бесплатно и эффективно. К нам даже туристы из Америки приезжают, побалдеть на халяву.

— Никогда не пробовал, но понятно, поганки и мухоморы и в наших лесах растут в изобилии. Даже школьники в первом классе изучают их в школе и смогут отличить от съедобных грибов.

— Ты хочешь сказать, что любой русский школьник, сможет прочесть нам лекцию по грибам галлюциногенам? — хохочет Падди.

— Любой школьник заведет группу американских туристов, в такое грибное место, где они смогут организовать себе новый Вудсток и открыть новую эру хиппи, — отвечаю я.

— Ладно, хорош болтать, пора делать деньги из этого говна, магия продолжается, волшебные грибочки растут, и знаете чем они хороши? Ещё никто не умер от передозировки моими грибами! — довольно прокричал Падди, выходя из туннеля.

Падди ушёл спать.

Шинейд ушла спать.

Все ушли спать.

Один я остался поливать грибы и задыхаться удушливым раствором хлора, который впитывался в пористые тела грибов, заставляя их эрегировано торчать перпендикулярно полкам.

Я остался болезненно кашлять и растирать по лицу слёзы, которые лились градом из?за хлора, раздражающего слизистую оболочку глаз.

Я остался проливать жидкие сопли и сходить с ума от беспрерывного шума вентиляторов.

Размеренно и монотонно шумят вентиляторы в туннеле с грибами. Словно я поселился в пчелином улье. Этот пчелиный рой жужжит у меня голове сутками. Полки с грибами бесконечны как Тайга в Сибири. Нет, неверно! Тайга где?то, да всё равно кончается. Полки с грибами бесконечны, как ветер на ирландских просторах.

В голове моей пчелиный рой: мама обнимает меня, словно в последний раз в жизни; Падди хохочет мен прямо в ухо, довольный своей хитростью; Володя набрасывается на меня с молотком, с целью приколотить меня, чтобы я не мучился в одиночку; я на грани сна и галлюцинации. Кто сказал, что грибы, которые мы выращиваем, не магические? Очень даже магические. Волшебные грибы уносят моё сознание, лишают меня свободы, воруют дни моей жизни.

Размеренно и монотонно проходит моя жизнь. Уходит моя молодость.

Что это значит — уходит молодость? Это значит, что я уже не поймаю притягательный, изучающий, интригующий, взгляд юной девушки. Мне не посчастливится перехватить взгляд, который отправлен мне украдкой, взгляд тайный и томный. Взгляд таинственный, но в то же время, желающий быть пойманным на месте. Взгляд, ищущий ответного взора.

В ведре с обрезками ножек грибов я хороню свою молодость.

Эти обрезки ножек грибов лягут в поле, перегниют и унесут с собой мою юношескую смелость, я перестану совершать необдуманные поступки. Легкомысленные поступки, за которые должно быть стыдно, но о них так приятно вспоминать, словно переживая их снова и снова.

Я боюсь того, что грядущая взрослость моя, влечёт за собой иные поступки. Это будут поступки, которые обходятся дороже, чем в молодости. Это будут не те легкомысленные поступки молодости, от которых приятно щемит сердце. Это будут поступки, от которых сердце останавливается. Останавливается навсегда.