В ПОСЛЕСТАЛИНСКИЕ ВРЕМЕНА

В ПОСЛЕСТАЛИНСКИЕ ВРЕМЕНА

Аналогично тому, как мировое еврейство использовало Вторую мировую войну и так называемый холокост для обирания мирового сообщества (у одних взять землицы, у других — деньжат, у третьих — людишек), советские евреи не без поддержки международного сионизма тоже решили извлечь максимальную пользу из «дела врачей» и «дела Антифашистского еврейского комитета». Получив полную реабилитацию по этим «делам», они практически декриминализировали преступления, совершаемые в сфере здравоохранения, а за «разжигание межнациональной розни» к уголовной ответственности по доносам евреев и жидовствующих впредь стали привлекать только русских патриотов. Более того, они на все сто процентов использовали в своих интересах осуждение культа личности Сталина XX съездом КПСС (1956 г.), изложив обстоятельства репрессий так, что жертвами стали считать исключительно евреев. Международное еврейство получило сомнительное право обвинять Советский Союз, спасший это самое еврейство во Второй мировой войне от уничтожения, в антиеврейском геноциде и кричать об этом чуть ли не на каждом углу. Естественно, это не могло не ухудшить взаимоотношений СССР с Израилем — дошло до военного демарша в период кризиса, связанного с национализацией Суэцкого канала (1956 г.), до разрыва дипломатических отношений в 1967 году после оккупации арабских территорий и инициирования Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН (1975 г.), квалифицировавшей сионизм как форму расизма и расовой дискриминации. Казалось бы, состояние необъявленной войны между нашими странами и народами должно было бы поставить советских евреев, имеющих родственников по всему миру, в положение людей, вечно подозреваемых то как агентов влияния, то как шпионов — одним словом, «пятая колонна». О какой-то серьезной карьере в Советском Союзе даже думать не следовало бы. Во всяком случае в некоторых так называемых цивилизованных странах евреи оказались именно в таком положении. Но только не у нас. Тут же у них нашлись покровители в лице еврейского семейного окружения вождей и… Пятого управления КГБ. Того самого управления, которое и по сей день все еще подвергается остракизму со стороны «демократической общественности» за агентурную работу среди инакомыслящих, и в первую очередь среди евреев. Смею утверждать, что на самом деле «пятерка» работала не против, а на евреев. Факты? Пожалуйста. Кто может назвать хоть одно учреждение, которое очистили от еврейского засилья? Раскрыли ли хоть один антисоветский заговор? Сколько инакомыслящих отправили в тюрьмы и лагеря? Единицы! Да и то, видимо, таких «отмороженных», что иной управы на них и найти было невозможно.

А теперь давайте подсчитаем, какому количеству евреев «пятерка» дала «путевку в жизнь» своими заключениями: «не значится», «не проходит», «в связях, порочащих его, замечен не был». То-то и оно. И выходит, что Пятое управление для евреев было не чем иным, как «крышей», позволявшей им спокойно «плодиться и размножаться», а также той «страшилкой», одно существование которой позволяло им в любой удобный для них момент с пеной у рта обвинять Советский Союз в государственном антисемитизме. И последним, думаю самым убедительным, доказательством просионистской деятельности «пятерки» является судьба последнего начальника этого «департамента», оказавшегося после крушения Советской власти на службе и содержании у руководителя Российского еврейского конгресса.

В период так называемой «оттепели» вновь стали входить в моду комиссарские кланы Литвиновых, Красиных, Антоновых-Овсеенко, Окуджав, Свердловых. Только в отличие от своих предков, стоявших у истоков Советской власти, они становятся антисоветчиками и антикоммунистами, активными участниками идеологической войны против СССР, проводимой Западом и сионистскими кругами. И осуждали они не преступные действия своих отцов против русского народа, а их (отцов) отстранение от этого любимого ими занятия. Причем осуждали не на кухнях, а публично, поскольку в их руках по-прежнему оставались история и идеология. Академики Поспелов (Фогельсон) и Минц разрабатывают и проталкивают через нового вождя 20– летнюю программу построения коммунизма и безнационального общества.

Вновь объявляется «штурм небес». Вновь замышляется языковая реформа: «как слышится, так и пишется». Вновь творческие союзы до такой степени заполоняются злыми невеждами, что А. Фадеев вынужден был кричать: «Литература отдана на растерзание бюрократам и самым отсталым элементам… (она)… отдана во власть людей неталантливых, мелких, злопамятных. Единицы тех, кто сохранил в душе священный огонь, находятся в положении париев… И нет никакого уже стимула в душе, чтобы творить».

Как свидетельствуют факты, при Хрущеве еврейское засилье в органах управления и в научных учреждениях достигло довоенного уровня. Евреи вновь диктуют свои условия, требуя особого положения в обществе. И попробуй не дать им того, чего они возжелают. Такой шум поднимут, что и последние сомнения в подлинности Протоколов сионских мудрецов развеются в прах. Не там ли сказано: «Дай мне то, чего я хочу, чтобы я тем самым получил доказательство, что я сильнее вас»?!

Когда нынче читаешь в «демократических» СМИ о государственном антисемитизме в Советском Союзе, о притеснениях и гонениях на евреев, диву даешься, с какой легкостью и наглостью они превращают малозначительные эксцессы бытового антисемитизма в антисемитизм государственный, а кажущуюся несправедливость или даже абсолютно мотивированное и справедливое наказание одного из членов их «семьи» — во вселенскую трагедию, в новый холокост или этническую чистку.

А что, собственно, плохого они испытали на себе в послесталинский период?

Да, их, как и при «хозяине», не допускали к военно-промышленному комплексу, космическим и ядерным технологиям. Да, их отлучили от разведки и контрразведки. А разве могло быть иначе в условиях необъявленной войны между СССР и их исторической родиной, интересы которой, по сионистским меркам, должны превалировать перед интересами страны расселения, чему имеется множество подтверждений?

Им не позволили вернуться во внешнеполитическое ведомство СССР? Помилуйте, а что, разве в израильском МИДе есть хоть один посол нееврей? Насколько мне известно, таковых нет. И уверен, не будет. Во всяком случае, в обозримом будущем.

А может, русские обидели их, что, подсчитав свое представительство в разного рода властных структурах и убедившись в дискриминационной политике властей по отношению к русскому народу, стали требовать количество мест и должностей пропорционально своей численности? А разве евреи в своем далеко не мононациональном Израиле не занимают сто процентов государственных постов? И разве не они, снедаемые вечным вопросом: «А сколько там наших?», ведут учет своего присутствия по ведомствам, отраслям, учебным заведениям, редакциям практически в каждой стране своего расселения.

Спрашивается, на что они, «граждане Израиля», могли рассчитывать, проживая на земле идеологического противника? В лучшем случае — на то, чтобы с ними не поступили так, как они в свое время (1917–1934 гг.) поступили с русской элитой и русской интеллигенцией. Однако они не только остались «на плаву», но, одурманенные идеей богоизбранности, продолжили беспардонное наступление с целью расширить плацдарм и установить в СССР «свой порядок», высшая цель которого — благополучие евреев. Естественно, в ущерб благополучию других и за их счет.

Рассматривая взаимоотношения евреев и русских, мы нередко забываем, что за всеми межнациональными «непонятками» в той или иной степени стояла и стоит государственная власть, национальная ориентация которой у нас нередко вызывает сомнения. Мы уже говорили о том, что Ленин был весьма невысокого мнения о русских и предпочитал им евреев. Сталин, боявшийся русского национального подъема, только в связи с войной возвратил русским часть им же отнятых прав, отдав должное их вкладу в победу. Но сразу же после войны, испугавшись своей щедрости и ее возможных последствий, он взял и под корень уничтожил русское начало в руководстве партии и государства (Кузнецов, Вознесенский и др.).

Еще более сомнительными радетелями интересов русского народа были Хрущев и Брежнев. Окруженные еврейскими родственниками и советниками, они волей или неволей проводили антирусскую политику, принижая роль России и ущемляя права русских. Выходцы с Украины, они ориентировались в кадровой политике на выдвиженцев украинской партийной организации, уже доказавших им свою личную преданность. Россия же, как и в прежние времена, рассматривалась в качестве «дойной коровы» для подкармливания других союзных республик, стран так называемой народной демократии, третьего мира, международного коммунистического и рабочего движения — и все для того, чтобы достичь утопической цели построения коммунизма с последующим слиянием наций во всемирном масштабе. А пока это «слияние» не состоялось, русским рекомендовалось быть поскромнее, забыть о своей великодержавности и принудительно-добровольно влиться в «историческую общность — советский народ».

Однако, призывая великороссов к скромности и жертвенности, Хрущев почему-то забыл адресовать этот призыв к другим народам, у которых не без его участия пышным цветом расцвел национальный эгоизм. А началось все с «коренизации» партийно-государственного аппарата, перевода делопроизводства на языки союзных республик и отмены обязательного изучения русского языка в школах союзных республик, что фактически привело к гонению на русские кадры, независимо от их деловых качеств и результатов работы. Тем не менее, изгоняя русских с руководящих постов, новое волюнтаристическое руководство страны под лицемерными лозунгами об интернациональной помощи и братской семье народов направляло в национальные республики миграционные потоки русских рабочих, техников и инженеров.

Поднимая целинные земли Казахстана, осваивая месторождения полезных ископаемых, возводя заводы в Прибалтике, Средней Азии, в Закавказье, Россия навсегда лишилась нескольких миллионов своих сынов и дочерей, в конечном итоге оказавшихся ненужными ни своей исторической Родине, ни народам, для которых они поднимали промышленность и сельское хозяйство. Тогда же Россия, направляя «братьям своим меньшим» тракторы, станки, оборудование и удобрения, сознательно задерживала техническое перевооружение собственных предприятий, уменьшала машинно-тракторный парк собственных колхозов и совхозов, получая взамен такие явления, как неперспективные деревни и заросшие кустарником миллионы гектаров пашни.

Но даже то, что создавалось ослабляемой и обескровливаемой Россией, подлежало перераспределению в пользу «братских республик». Во всяком случае об этом говорят темпы капитальных вложений, которые у них были в 1,5–2 раза выше, чем у республики-донора. Верхом пренебрежения к историческому прошлому русского народа и интересам русского государства стало то, что Хрущев подарил Украине Крым, важный не столько своими курортами, сколько стратегическим положением, и населенный, кстати, на 80 % русскими людьми.

Так, благодаря «пламенному борцу» с культом личности, русские, как и в 1920–1930–е годы, вновь оказались отодвинутыми в своей стране на второй, а то и на третий план. Россия, единственная из союзных республик, осталась без официально обозначенных национальных интересов, а следовательно, и без своей национальной политики. У нее не было ни правящей партии, ни Академии наук, ни творческих союзов. У нее не было ни программы по подготовке русских кадров, ни четких ориентиров не то что по развитию, а хотя бы по сохранению русского искусства и народного творчества. У русских не было даже своего национального костюма. Государственные институты в Российской Федерации были менее развиты, чем в миниатюрной Эстонии и далекой Киргизии. Интересы России в целом защищать было некому. Башкирия, Татария, Якутия могли ссылаться на национальные особенности своего народа, исконная Россия не могла. Ленинград и Москва, возглавляемые членами Политбюро, могли постоять за себя, а Россия, возглавляемая кандидатом в члены Политбюро, нет.

За послесталинский период российские республиканские так называемые «инстанции» не вырастили ни одного государственного деятеля уровня члена Политбюро. Делалось это умышленно, чтобы русские, не дай Бог, не пришли к власти, не осознали себя хозяевами страны и не начали проводить истинно национальную политику, выгодную русским и России. Складывается впечатление, что хрущевское и брежневское окружение, готовя заумные решения и постановления, ориентировалось не на интересы коренного населения, а на «Катахезис еврея в СССР», где черным по белому сказано: «Административную и творческую часть производственного процесса должны выполнять мы (евреи)… Не допускайте к этому русских! …Если у вас есть вакансия — берите только еврея. Если не можете сделать этого, ликвидируйте должность. Если не можете сделать ни того ни другого — берите азиата. Если нет такого, берите поляка, украинца или на худой конец белоруса — у этих свои счеты с русскими. После небольшой обработки они станут вашими союзниками. Все они антисемиты только у себя на родине. В России им выгоднее быть интернационалистами. Таким путем они обеспечат себе необходимую сферу существования». И обеспечивали. Только при этом они становились всего лишь еврейскими подголосками, их подручными.

Разрушив всю «сталинскую» систему мер по национальному регулированию кадрового состава партгосаппарата, научных учреждений и учреждений культуры, «антисемит» Хрущев принялся за атеистическое воспитание населения, обернувшееся наступлением исключительно на Русскую православную церковь — последний рубеж обороны русского народа. В ходе этой кампании было закрыто 12 тысяч церквей (из 20 тысяч существовавших при Сталине), 31 монастырь, 5 духовных семинарий (из восьми). Вновь начались судебные преследования за религиозные убеждения. Народу было обещано показать по телевизору «последнего попа».

Мало что изменилось и при Брежневе. Число православных приходов сокращалось, космополиты продолжали доминировать в творческих союзах и средствах массовой информации, при нем во власть проникли агенты влияния, расправлялись с попытками патриотического и религиозно-национального возрождения России в таких изданиях, как «Молодая гвардия», «Наш современник», «Волга» и других.

Однако, справедливости ради, следует сказать, что при Брежневе не было ни одной ярко выраженной русофобской кампании. Да это было практически уже и невозможно, поскольку неотвратимо поднимающееся национальное самосознание коренного населения и образование мощного слоя высококвалифицированных национальных кадров постепенно не оставляли евреям надежд на бесконечность их господствования в культуре, науке, других интеллектуальных областях общественного бытия.

К тому времени Россия обрела выдающихся философов и мыслителей А. Ф. Лосева и М. М. Бахтина, в литературе засверкало созвездие таких имен, как Абрамов, Астафьев, Белов, Распутин, Можаев, Носов, Солоухин, с одной стороны, и Бондарев, Иванов, Стаднюк, Проскурин, Чивилихин — с другой. Мировой кинематограф получил великолепные образцы русской школы в постановке Бондарчука, Герасимова, Шукшина, Матвеева. Гордость за прошлое своего народа воспитывал в своих полотнах Илья Глазунов, пробивавшийся через безжизненные «битвы великих строек» и идеологическую зашоренность чиновников от искусства.

А достижения в области ракетостроения, космонавтики, ядерной энергетики? Первый спутник, первый космонавт, первая атомная электростанция, первый атомный ледокол! Не показатель ли это высочайшего потенциала русской научной школы во главе с Келдышем, Янгелем, Глушко, Бабакиным, Челомеем и другими?

А что явили миру наши оппоненты? Свой «административный гений», позволявший им незаслуженно удерживать за собой все еще руководящие посты в науке, искусстве, журналистике? Множество посредственных специалистов, «выбившихся в люди» за счет поддержки со стороны своей диаспоры и благодаря эксцентричности и рекламным акциям? Новое поколение революционеров, вновь готовое рушить все «до основания»? «Кухонных» философов? Средней руки писателей и поэтов, способных лишь на книги-однодневки и стихи «по случаю»?

Единственное, что они открыли и «застолбили за собой», так это эстраду, кощунственно превратив некогда презренных скоморохов в элиту общества. Зал и сцена поменялись местами. Зритель стал стадом, электоратом, быдлом, в то время как клоуны превратились в политических деятелей, трактирные певички — в салонных львиц, исполнители чужих произведений — в гениев, более великих, чем авторы этих произведений. А награды? Поставьте в один ряд военных, ученых, политиков и этих фигляров при всех орденах — последние затмят всех. Но все это мишура и видимость величия и значимости, рассеивающаяся при ближайшем рассмотрении. И евреи это поняли раньше других, поэтому начался их очередной, но добровольный «исход», сопровождавшийся ограблением хуже египетского, ибо добычей отъезжающих стали уже не столько «вещи золотые и серебряные», сколько знания, полученные в учебных заведениях и научно-исследовательских центрах, научно-техническая информация, военно-промышленные секреты и «деловые связи» в коридорах власти. Ведь не зря же израильский премьер-министр на вопрос о русских евреях заявил, что Израиль гордится ими. Еще бы не гордиться, если они составляют костяк всей научно-технической и культурной элиты государства и четверть всего населения. Поэтому евреи уже не стонали о дискриминации, квотах, процентах. Их никто бы не понял, да и им уже важнее было унести награбленное, ибо они видели: русские вновь восстановили свою научно-техническую интеллигенцию и готовы взять ответственность за судьбы страны на себя. Как жест отчаяния, как хлопок дверью можно расценивать раздутую ими проблему «отказников» с привлечением СМИ и сопровождавшуюся дипломатическими демаршами, экономическими санкциями и демонстративным переходом на сторону военно-политического противника. Тем самым они как бы провоцировали Россию на более жесткие меры к «отсыхающим ветвям» русского еврейства, чтобы еще громче хлопнуть дверью и побольше на этом «заработать». Этот процесс происходил уже на глазах ныне живущего поколения, и каждый здравомыслящий человек может привести массу примеров, подтверждающих справедливость вышесказанного.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.