Ленка из Зазеркалья

Ленка из Зазеркалья

История, почти не имеющая отношения к сюжету, но важная для меня

Россия. Великий Новгород. 2008

Сильная метель началась еще на эстонской границе. Всю дорогу до Новгорода лепило так, что я ни в одном месте не смог разогнаться больше семидесяти километров в час. В глубоком снегу постоянно приходилось тащиться за какими-то грузовиками и автобусами, не имея никакой возможности их обогнать. Несмотря на полный привод, машину постоянно водило из стороны в сторону, и она никак не могла сделать рывок, чтобы обойти очередной ползущий тихоход. Огромные снежные хлопья постоянно залепляли лобовое стекло и отражали свет фар, создавая прямо перед капотом ослепляющий занавес, за которым не было видно абсолютно ничего. Вместо обычных двух часов с хвостиком от границы до города я ехал четыре плюс до этого простоял в длиннющей очереди.

И вот итог. Совершенно измученный и голодный, я вкатился в Новгород в половине второго ночи. Метель продолжала бушевать. Город выглядел вымершим, на улицах не было ни машин, ни людей… И только моя «Субару» разрезала колесами девственно чистую поверхность снега, полностью засыпавшего центральный проспект. Единственная мысль, которая заставляла все еще «держаться в седле», — это то, что дома меня ждут душ, теплая кровать и до них осталось минут пятнадцать. Хорошо, что вообще доехал, что цел и невредим.

…Она стояла посреди ночного города одна, на дороге, с поднятой рукой. Вся засыпанная снегом, стройная, в черном пальто, в высоких сапогах, с длинными темными волосами. Господи, откуда же ты взялась на мою голову! Я проскочил мимо, но потом все-таки затормозил и сдал назад. Что заставило меня это сделать? Купился на симпатичную девушку? Вряд ли. Если бы там стояла пенсионерка, я бы сделал то же самое. Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что уже полвторого ночи, что за бортом отвратительная погода и что, скорее всего, кроме меня на этой улице сегодня уже не будет никого. Она подбежала, открыла пассажирскую дверь и спросила:

— Здравствуйте, вы не довезете меня до подруги? Здесь недалеко!

— Садись. — По ходу дела душ и кровать откладывались. — Тебе куда?

— Псковская, 44.

— Ну Псковскую я найду, а дом тебе придется мне показывать. Я не местный.

Я развернулся и направился обратно, на ту улицу, которую только что проехал несколько минут назад. Девчонка сильно промокла и дрожала мелкой дрожью, но, несмотря на то что в салоне было мало света, я разглядел, что она очень хороша собой. Мокрые пряди длинной челки прилипли ко лбу, а исподлобья на меня смотрели огромные карие глаза с длинными ресницами. На вид ей было не больше восемнадцати, и я не понимал, что этот ребенок делает в городе в кромешной темноте.

— Как же тебя угораздило так поздно оказаться на улице, да еще в такую погоду? — Я выкрутил регулятор печки до отказа, и в салон хлынул горячий воздух.

— Мой парень выгнал меня. Мы вообще-то с ним часто ругаемся, но сегодня он выставил меня за дверь. Я даже телефон не успела взять. Подруга понятия не имеет, что я к ней сейчас заявлюсь. — Она шмыгнула носом и протянула руки к решетке отопителя. — Здесь направо, во двор!

Мы повернули в проезд между двумя высотками, и я стал медленно протискиваться между домом и стоящим около него длинным рядом машин, пытаясь найти нужный ей подъезд.

— Здесь, здесь, — она махнула рукой. — Спасибо вам большое, вы меня так выручили.

— Да ладно. — Я устало улыбнулся. — Какие проблемы. Мне уже без разницы, двадцать минут туда, двадцать сюда, я уже больше двенадцати часов за рулем.

— Ну я побежала? — Она одарила меня благодарным взглядом, открыла дверь, и тут я сделал роковую ошибку.

— А ты уверена, что подруга дома?

— А где ж ей быть? — Она уже согрелась и была в состоянии даже засмеяться.

— Ну ладно, тогда удачи! — Я выжал сцепление и включил передачу. — Давай!

— Хотя… — Тень сомнения пробежала по ее лицу. — Если вам все равно двадцать минут туда или сюда, давайте я для верности сбегаю наверх. Если через две минуты не приду, значит все о’кей. — Она захлопнула дверь и впорхнула в подъезд.

— Ну беги. — Я потихоньку проехал до конца дома, развернулся около мусорных контейнеров и подкатился обратно. В голове крутилось только одно. Ну зачем было спрашивать ее про подругу. Надо было сразу ехать домой.

И тут мои самые худшие подозрения подтвердились. Дверь подъезда скрипнула, и из подъезда вышла моя ночная спутница. Она подошла к машине, открыла дверь и плюхнулась на сиденье.

— Ну что, нету? — Мне изо всех сил хотелось верить в то, что она просто вернулась еще раз сказать мне «спасибо».

— Нету… — Девочка закрыла лицо руками и заплакала.

— Та-а-а-к, — протянул я, похоже, ситуация становилась просто отвратительной. — И что мы теперь будем делать? У тебя есть еще какие-то друзья? Родители? Куда тебя девать?

— Нету, — она отрицательно покачала головой. — Я из Питера. Родители там. Я приехала сюда со своим парнем и никого не знаю. Единственная подруга живет здесь, но ее нет дома. Высади меня где-нибудь, где тепло, а утром я пойду домой. Может быть, мой парень пустит меня обратно. Если нет, тогда на автовокзал и в Питер.

— Я могу высадить тебя в круглосуточном кафе на заправке, но там просто так сидеть не дадут. Там надо что-то заказывать. Могу дать тебе сто рублей, сиди, пей кофе до утра. Что я еще могу для тебя сделать? — В этот момент у меня просто не было никаких вариантов. Я дико хотел спать, меня совершенно вымотала дорога, и эта малолетняя пассажирка, невесть откуда свалившаяся на мою голову, потихоньку начинала меня бесить.

— Я не возьму деньги. — Она широко раскрыла глаза и сжала кулачки.

— Ну а что мне с тобой делать? Я же не могу выгрузить тебя там, где подобрал!

— Я не знаю… — Девушка расплакалась снова, а я, уже от безысходности, готов был расплакаться вместе с ней.

Иногда жизнь подкидывает нам такие ситуации, в которых не бывает двух выходов. Как бы ты ни изгалялся и что бы ты ни делал, тебе все равно придется поступить только так, как написано по судьбе. Я лихорадочно прокручивал в голове все возможные варианты решений, но круг сужался, и мне не оставалось ничего другого, кроме одного.

— Ладно. — Я решительно положил руки на руль. — Насколько понимаю, другого решения у нас нет. Сидеть с тобой до утра в машине у меня нету ни желания, ни сил. Везти тебя некуда. Поэтому предлагаю: я снимаю трехкомнатную квартиру, но живу один. Могу до утра пустить тебя в одну из свободных комнат. Диван там есть, перекантуешься. Утром пойдешь домой. Приставать не буду. Идет?

— А можно? — Она опять уставилась на меня карими глазищами.

— Можно, лишь бы тебе это было не в напряг. — Я врубил передачу и утопил педаль газа в пол. Где уже, в конце концов, моя кровать? И сколько же можно?!

Входная дверь в моей съемной квартире изнутри запиралась на ключ. Я демонстративно повернул его на два оборота, так, чтобы она видела, что без меня она выбраться с седьмого этажа не сможет, и убрал в карман. В любом случае надо было перестраховаться на случай того, если она задумает кого-то впустить ночью или вытащить кредитки с деньгами из карманов и смотаться, пока я сплю.

— Твой диван там, — я показал ей на двери соседней комнаты. — Подушка и покрывало в нем же. Разберешься?

— Да. — Она скинула пальто, стянула сапоги и проскользнула мимо меня.

— Как тебя звать-то?

— Лена.

— Если хочешь есть, посмотри что-нибудь в холодильнике, Лена… Хотя там, наверное, ничего особенного нет.

То, что я увидел на кухне, выйдя из душа, повергло меня в полное изумление. Пока я мылся, девчонка залезла в холодильник и из остатков того, что находилось в нем с прошлого моего приезда, за пятнадцать минут приготовила ужин и накрыла стол. Она с заметным удовольствием суетилась на кухне, а я сидел и наблюдал за нею, не понимая, зачем ей все это нужно в третьем часу ночи в чужой квартире, с человеком, которого она видит в первый и, скорее всего, в последний раз.

Утром мы попили чаю и разбежались по своим делам. Она — мириться со своим парнем, а я на работу. Я, жутко невыспавшийся, весь день мечтал только о том, как доберусь до дома и лягу пораньше в кровать. Каково же было мое удивление, когда около подъезда на скамеечке я увидел свою вчерашнюю подругу.

— Привет, давно сидишь? — Я поставил пакет с продуктами рядом с ней на лавку.

— Привет. Не очень.

— У нас опять новые проблемы? — Я саркастически усмехнулся.

— Прости, мне больше не к кому обратиться в этом городе. Подруга, видимо, куда-то уехала, потому что ее до сих пор нету дома, парень меня обратно не пустил…

— Но ты же утром собиралась обратно в Питер! — я перебил ее, не дожидаясь окончания рассказа.

— У меня на карточке не хватило денег на билет. Я позвонила родителям из автомата, и они обещали мне положить деньги на счет, но деньги до сих пор не пришли. Можно я останусь у тебя еще на одну ночь? Только на одну. Завтра деньги поступят на карточку, и я уеду.

Вот же несчастье, а? Ну откуда вы беретесь, такие бестолковые? И что теперь? С другой стороны, если бы она хотела сделать что-то плохое со мной, у нее для этого была целая ночь, но она ничего не сотворила. Так что вроде не врет.

— Ладно, пойдем, что с тобой делать, мы в ответе за тех, кого приручили. — Я подхватил пакет, достал из кармана связку ключей и приложил таблетку к домофону.

— Спасибо! — Она засияла от счастья, как надраенная монетка.

В этот вечер стоять у плиты мне снова не пришлось. По всему было видно, что она старается мне всячески угодить и сделать свое пребывание в моем доме максимально ненавязчивым.

За чаепитием разговоры затянулись. Она смеялась и шутила, расспрашивала меня про всякую ерунду, а когда я взглянул на часы, понял, что уже далеко за полночь.

— Похоже, пора по койкам. — Я встал и поставил кружку в раковину.

Вторая бессонная ночь меня совершенно не прельщала, и я решительно собирался идти спать.

— Постой, я хочу тебе кое-что сказать, присядь, — сказала она и опустила глаза в стол.

— Ну что еще? Чего я еще не узнал про тебя за последние двое суток? — Я снова не на шутку напрягся. Но то, что я услышал в следующее мгновение, заставило меня похолодеть.

— Мне нужна твоя помощь. Мне нужен кто-то, кто поможет мне завязать с наркотиками. Я наркоманка. Но не так давно. И я хочу бросить, пока это еще возможно. Проблема в том, что мне никто не хочет в этом помочь. Нет никакого Питера. Мои родители живут здесь, но они выгнали меня из дома потому, что мой отец большой чиновник в городской администрации и он не хочет порочить свое имя. Я вижу тебя вторые сутки, но понимаю, что ты добрый человек. Помоги мне, пожалуйста. Просто поддержи меня. Я справлюсь, потому что хочу быть нормальным человеком. Я хочу детей, хочу семью, помоги мне выбраться из этого ада, прошу тебя.

— Парня тоже нет? — Я уже был готов к любым новостям.

— Вот он-то как раз и есть. Именно из-за него все и случилось. Когда мы познакомились по Интернету, он был крупным бизнесменом в Питере, несмотря на то, что ему было всего двадцать пять лет. Я уехала к нему, когда мне было шестнадцать и первое время мы были безумно счастливы, а потом он подсел на героин. Я старалась вытащить его из этой помойки, уговаривала, плакала, устраивала скандалы. А когда сказала, что уйду, если он не завяжет с этим дерьмом, он улучил момент, вместе со своими дружками связал меня и вколол мне лошадиную дозу, после которой я стала таким же зомби, как и он. Постепенно мы потеряли все. А я, влюбленная дура, в надежде, что ситуацию можно исправить, предложила уехать из Питера и вернуться сюда. Но и тут легче не стало. Все продолжалось. Всего за полгода наша квартира превратилась в притон. Он бил меня, заставлял идти работать на улицу, разводить людей на деньги, чтобы купить очередную дозу, а потом эти дозы все чаще нужны были и мне самой. В конце концов я собралась с духом и в середине ночи, пока все спали, ушла. Дальше ты все знаешь.

Ни хрена себе я влип! Вот это да! Хоть кино снимай. Я сидел за столом напротив нее и не знал, что ответить. В моих руках находилась судьба маленького хрупкого человечка, упавшего на дно жизни, но пытающегося выгрести наверх. Я много раз слышал про то, что наркоманы — конченые люди и что нет никакого смысла их лечить. С другой стороны, я смотрел в глаза, полные надежды, и понимал, что для нее решиться на такое, в ее юном возрасте, тоже было делом довольно непростым. «Я хочу быть нормальным человеком…» Эти слова стояли колом у меня в ушах. А кто же тебе не давал? Прочитать ей мораль про то, что надо тщательнее выбирать круг общения? Так ведь когда они знакомились, он был вполне нормальным парнем.

Вопрос в том, что он так и остался в этом болоте, а она хочет выбраться из него. Все окружающие отвернулись, поэтому вполне естественно, что она готова просить о помощи первого встречного, который приютил ее и готов выслушать все ее откровения как на духу.

Человек просит помощи. Человек или наркоман? Наверное, человек, если в ней еще осталось хоть какое-то понимание «нормальности». Она сама хочет все исправить, она сама приняла такое решение, она сама говорит, что справится. И все, что требуется — это только ее поддержать.

— Что ты конкретно хочешь от меня? — Мой голос был уже не таким уверенным, как десять минут назад.

— Мне надо знать, что то, что я буду делать, нужно хоть кому-то еще, кроме меня. Мне надо знать, что рядом есть человек, который поможет мне переломаться. Кто поверит в меня, кто сможет запереть меня в квартире, если это будет нужно, а может быть, даже привяжет к батарее. Я знаю, что именно надо делать, и все тебе подробно расскажу. Это будет страшно, но я сделаю это, если буду знать, что делаю это не зря. Сегодня я снова была на «точке». Но если ты скажешь, что поможешь мне, будем считать, что я была там в последний раз.

— Хорошо, — после долгого раздумья я подвел итог ее откровения. — Давай попробуем. С чего начнем?

— С того, что заберем мои вещи…

О чем я думал, когда шел на эту квартиру? Хороший вопрос. Спустя много лет, когда я вспоминаю об этом, у меня все равно нет ответа. Да я вообще не понимаю, как согласился туда идти. Подумать только! С голыми руками поперся в наркоманский притон!

Нужная нам дверь была не заперта. Просто прикрыта. Ленка тихонько нажала на ручку и обернулась:

— Будь осторожен. Скорее всего, они все в отрубе. Но если кто-то выйдет, не жди. Будет приближаться — бей. Он потом все равно ничего не вспомнит.

— Хорошо. — Я застегнул все молнии на куртке и переложил мобильник в карман штанов.

Она приоткрыла дверь, тихонько вошла и кивком головы позвала меня в квартиру. Я вошел и при свете единственной лампочки увидел разломанные полы, межкомнатные двери с выбитыми стеклами и почувствовал жуткую вонь немытых тел. На стенах маркером были изображены какие-то чудовища, а на внутренней стороне входной двери был нарисован рогатый черт и написано: «Добро пожаловать в ад!» Ленка прошмыгнула в темную комнату и буквально через секунду выскочила с сумкой и двумя пакетами.

— Все, уходим! — Она потащила меня за рукав в коридор.

Я оглянулся и увидел, как из комнаты, пошатываясь, вышло какое-то бледное лохматое существо в рваной одежде, заросшее щетиной, с черными кругами под глазами, по-видимому, пытавшееся понять, кто же был в его комнате и что именно унес. Вид у него был как у восставшего из могилы зомби из фильма ужасов. Мы не стали дожидаться лифта и по лестнице рванули вниз.

— Ну, видел? — спросила она меня, когда мы сели в машину и выехали со двора. — Я не стану такой…

Что, говорите, видели кино про наркоманов? Про то, как они переламываются? Ха! Я думаю, что эти фильмы снимают люди, большинство из которых только слышали про этот процесс. Если бы все, через что мне пришлось пройти в течение следующего месяца, заснять на камеру, это без труда взяло бы первый приз в Каннах за лучший фильм ужасов, даже в номинации немого кино.

— Не верь мне, что бы я тебе ни говорила, ни одному слову. — Каждый вечер начинался с инструктажа. — Я буду кричать, рыдать, умолять, говорить, что умираю, что мне нужно на улицу, потому что мои родители погибли в автокатастрофе. Не верь ничему. Если я буду рваться ко входной двери, бери ремень и связывай меня по рукам и ногам. Я буду орать и вырываться, но утром я скажу тебе «спасибо».

И наступала ночь. Это было самое ужасное время. Ангел превращался в черта. Трудно описать то, что происходило в ее комнате. В реальности это было похоже на эпилепсию в самой тяжелой форме. Временами мне приходилось держать ее, чтобы она не убилась обо что-нибудь, а временами действительно вязать по рукам и ногам. Через несколько дней я понял, что ситуация с каждым разом становится все хуже, и после работы поехал в центр помощи, чтобы поговорить с каким-нибудь врачом.

Это было ужасное место. Мрачное и тоскливое. Тени в больничных пижамах, бродящие по коридорам с пустым взглядом, и медсестры, в глазах которых крупным шрифтом написано, как же их достало это царство теней. Я спросил, где мне найти главного врача. Мне показали.

Открыв дверь, я увидел довольно молодого доктора, сидящего за столом.

— Здравствуйте, есть проблема. — Я не знал, как мне удачнее построить разговор.

— Здесь практически у всех проблемы. — Он улыбнулся и показал мне на стул. — Рассказывай.

Мы проговорили минут двадцать. Я рассказал про тот ужас, который происходит у меня дома, про то, что я уже не соображаю, что мне делать дальше. Про то, что я уже по уши ввязался в жуткую историю и что на сегодняшний день у меня в квартире находится «старый тяжелый чемодан без ручки», который и нести тяжело, и бросить невозможно.

— Колоть умеешь? — Доктор вопросительно посмотрел на меня.

— Да. Мать — медработник. Еще в детстве научила.

— Будешь возить ее на капельницы. Тебе, наверное, надо анонимно?

— Конечно. Меня тут полгорода знает в лицо.

— Значит, будешь привозить ночью. После двенадцати часов. Мы будем промывать ей кровь капельницами, а ты дома, как только ее начнет ломать, будешь колоть обезболивающее, но не больше трех ампул в сутки. Лекарства и шприцы я тебе дам. Визит 500 рублей. Мне.

— Как долго надо будет ездить?

— Пока окончательно переломается. А потом начнется второй этап. Но об этом потом.

— Хорошо. — Я встал, задвинул стул и подошел к двери.

— Послушай… — Доктор сделал длинную паузу. — Ты только не делай на нее ставок на будущее. И не вздумай заводить с ней семью. Она может свалиться обратно в любой день. Даже через пять, шесть или десять лет.

— Да она мне вообще никто, — резко отпарировал я.

— Тогда я не понимаю, что ты тут делаешь… Ладно, дело твое. После полуночи жду.

* * *

…Дежурная сестра с недовольным видом открыла входную дверь:

— Чего вам?

— Я договаривался с доктором.

— А-а-а, — протянула она. — Анонимно? Ну входите. — Она показала, куда нам пройти и где мне можно подождать окончания процедуры. Ленку она отвела в отделение, а вернувшись, подошла ко мне и с сочувствием спросила:

— Сестра? Родственница?

Я отрицательно помотал головой.

— Девушка?

— Нет. Так, случайно познакомился.

— И оно тебе надо? — Медсестра сделала удивленное лицо.

— Она попросила помочь.

— Что, вот так, прямо на улице?

— Ну практически…

— Ты реально безумный. — Она развернулась и, уходя по коридору, крикнула в темноту: — Надя, хочешь посмотреть на сумасшедшего? Иди сюда! Он за свои деньги привел лечить совершенно незнакомого человека!

Из соседней двери появилась сестричка пенсионного возраста, подошла ко мне, взяла за руку и, посмотрев в глаза, тихонько сказала:

— Мы знаем про тебя. Доктор рассказывал. Ты молодец, сынок. Побольше бы таких людей…

Две с половиной недели каждую ночь мне приходилось ездить в эту клинику. Каждый раз я заводил Лену на второй этаж в процедурный кабинет, а приехав к дому, заносил на себе в квартиру, потому что после капельницы и успокаивающего укола идти она вообще не могла. Персонал клиники ходил смотреть на меня как на восьмое чудо света. Многие спрашивали, кто она мне, и, получив ответ, что никто, задавали вопрос, зачем тогда я это делаю, а потом, покрутив пальцем у виска, уходили обратно в свои кабинеты. Это было тяжело, но каждой ночью я видел, как Ленкины мучения становятся все меньше. Я видел, что все, что мы делаем, не зря, что постепенно она становится тем самым нормальным человеком, каким хотела быть. И вот наступил день, когда врач в своем кабинете сказал мне:

— Ну все, я вам более не нужен. Теперь только реабилитация. Побольше гуляй с ней, занимай ее чем угодно, нужно сделать все, чтобы она даже не думала про это дерьмо. И постарайся не оставлять ее одну. Иначе в один момент все, что мы с тобой сделали, может накрыться медным тазом. Вот телефон хорошего доктора. Он может заняться ею дальше.

— Я хочу вернуть ее родителям потому, что в любом случае не могу дальше возиться с ней. У меня своя жизнь, а она начинает привязываться ко мне, понятно, что я не смогу ответить ей взаимностью.

— Естественно, она к тебе привяжется. Ты же сделал для нее больше, чем все остальные вместе взятые. Они бросили ее, а ты вытащил, и теперь ты для нее царь и Бог.

— Я не хочу быть для нее Богом. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить. Только помирю с родителями. Надеюсь, они смогут принять ее обратно.

— А вот это еще не факт…

Вечером я долго не мог уснуть. Все происшедшее казалось каким-то диким нечеловеческим кошмаром. Радовало только то, что у этого кошмара был хороший конец. Утром надо было как-то начинать тему примирения с родителями. Я лежал с выключенным светом и обдумывал, как построить завтрашний разговор. И тут в коридоре послышались тихие шаги. Дверь в мою комнату приоткрылась, и в нее протиснулась Ленка. Она шмыгнула ко мне под одеяло и, не дав мне опомниться, прижалась, обхватила руками и ногами и зашептала на ухо:

— Можно я сегодня останусь с тобой? Мне так страшно одной в этой темной комнате. А с тобой так хорошо и спокойно. Я уже так привыкла, что, когда я засыпаю, ты сидишь рядом со мной на кровати. Можно я сегодня останусь здесь?

Здрасьте. Приехали. Ну не колоть же ей снова успокоительное, в конце концов. Все, решено, утро начнется с возвращения в семью, а то завтра она меня точно попросит заняться с ней сексом. Я подождал, пока она засопит, и отвернулся к стенке. Этот роман в мои жизненные планы совершенно не входил.

Утро выдалось тяжелым. Лена сразу же поняла, что если разговор пошел о родителях, то ей придется жить без меня.

— Ну мы же можем быть вместе! — выкрикнула она во весь голос, после того, как я сказал, что ей нужно возвращаться в семью. — У нас с тобой будет своя семья!

— Лена, у меня уже есть семья!

— Ну и что. Ты же можешь уйти ко мне! Я тоже могу родить тебе детей.

Судя по всему, она представляла свою дальнейшую жизнь совершенно не так, как я, и понадобилось потратить полтора часа плюс все мое терпение для того, чтобы уговорить ее взять себя в руки и вернуться в реальную жизнь.

— Ладно, но сначала поедем к сестре. — В конце концов она сдалась, эмоции схлынули, и у нас стал налаживаться продуктивный разговор. — Надо поговорить с ней, узнать, что да как. Как настроение дома и стоит ли вообще туда идти. Будет лучше, если сеструха позвонит первой. Скажет, что я объявилась, что завязала, так будет легче прийти в первый раз.

Сестра, как оказалось, жила совсем недалеко и сразу пригласила нас к себе. Она была примерно моего возраста, и общий язык был найден буквально через десять минут. Мы пили чай, болтали, а когда Ленка ушла в туалет, Татьяна вполголоса спросила меня:

— У вас отношения?

— Ну что ты, какие отношения, я подобрал ее ночью в городе, а она попросила меня помочь завязать с наркотой. Я почти три недели переламывался с ней. Возил в клинику, колол успокоительным, вроде как получилось.

— Значит, у тебя терпения больше, чем у меня. Я тоже боролась сколько могла, брала лекарства у себя на «Скорой», тоже колола, откачивала, а потом мне все надоело. Ну сколько же можно!

— А может быть, разница в том, что сейчас она сама захотела завязать? — Я выглянул в коридор, чтобы убедиться, что Ленка не подслушивает нас.

— Трудно сказать, может быть. Но мать с отцом на нее злые как черти. Давай попробуем позвонить. Но поедешь с ней ты.

Она договорилась с родителями на субботу. Когда мы уходили, она крепко обняла младшую сестру и тихонько сказала:

— Как хорошо, что ты вернулась. Не уходи от нас больше.

* * *

Ярким субботним утром мы заехали в супермаркет, купили торт, бутылку шампанского и маленький букетик для мамы. Предстоял трудный разговор. С учетом того, что рассказала мне Ленкина сестра, было абсолютно понятно, что отношения родителей с младшей дочерью испорчены напрочь и что наладить их по новой будет очень нелегко. В назначенное время мы позвонили в двери. Щелкнул замок, и передо мной предстали два хмурых человека, которые, видимо, не ожидали увидеть нас при полном параде, да еще с цветами, тортом и шампанским.

— Ну входите! — Папа сурово смерил меня взглядом с головы до ног, видимо, пытаясь оценить мое положение в обществе и социальный статус. «Типичный чиновник», — пронеслось в моей голове.

— Добрый день! — Я протянул маме букетик и торт. Папа не выразил никакого желания принять бутылку с шампанским, и я просто поставил ее на пол.

В центральной комнате огромной, хорошо обставленной квартиры был накрыт маленький столик. Мать ушла за вазой, отец — греметь кастрюлями на кухне.

— Готовились, — подмигнул я Ленке. — Это очень хорошо.

От запредельного напряжения ее глаза стали еще больше. Она постоянно смотрела в одну точку на стене, и оттого складывалось ощущение, что ее как минимум привели на казнь.

— Сходи помоги матери. — Я осторожно потряс ее за плечо. — Да очнись ты, в конце концов, ты же дома!

— Неа, — она помотала головой. — Потом, попозже.

Медленно, но уверенно контакт с родителями был найден. Я поведал историю нашего знакомства, рассказал, как мы по ночам жили в клинике, как ездили знакомиться с сестрой. В какой-то момент все наконец расслабились, заулыбались. Когда же наконец женская половина компании удалилась на кухню, я спросил у отца:

— Могу я в понедельник в течение дня подъехать к вам один? Нам надо поговорить без Лены.

— Да, приезжай. После трех часов мы будем дома.

Вечер закончился замечательно. Все шутили, и все бы было ничего, но Ленка наотрез отказалась оставаться дома и стала собираться вместе со мной. Я попытался остановить ее, но мама дипломатично сгладила обстановку:

— Езжай, дочка, — и, посмотрев на меня, добавила: — Ей с тобой спокойнее, чем у нас.

Мы попрощались и сели в машину. Дело было сделано. По всему было видно, что родители приняли дочку обратно, но оставалось самое сложное — заставить ее собрать вещи и вернуться к ним домой.

* * *

— Здравствуйте, это снова я.

— Привет, заходи. — Сегодня папа был более дружелюбным, чем в субботу.

Мы прошли в комнату, где на диване сидела мать, я расположился в кресле и, не дожидаясь вопросов, сразу перешел к делу:

— Значит так. Здесь на бумажке фамилия и телефон врача, который занимался нами на первом этапе. Там же написаны препараты, которые он применял и какие процедуры он ей делал. Внизу фамилия и телефон другого врача, который может провести толковую реабилитацию. Сейчас нужно с ней гулять, отвлекать, разговаривать. Надо сделать так, чтобы у нее в голове не было даже мыслей о наркотиках. Если что, вы можете звонить первому доктору на мобильник в любое время.

— В любое? — Папа издевательски усмехнулся.

— В любое, — тоном, не допускающим сомнения, повторил ему я. — Там вывалено столько денег, что он в любое время еще и на дом мог бы выезжать.

— Это все очень хорошо, но не так просто, — снова начала отец. — Я государев человек, и у меня не так много свободного времени.

— Именно потому, что вы государев человек, у вас есть все возможности заниматься лечением младшей дочери, — я прервал его на полуслове. — Это не моя, это ваша дочь! И она сама захотела вернуться в нормальную жизнь.

— Дружочек, да если бы ты знал, как она нас на весь город опозорила, если бы ты знал, сколько она у нас вещей из дому вынесла! — вдруг запричитала мать. — Сколько одежды продала, сколько электроники!

— Да вы в своем уме? — Я вышел из себя, даже не дослушав ее до конца. — Какая одежда? Какая электроника? Да у вас горе в семье! Очнитесь же наконец!

К моему огромному удивлению, на мои выкрики не последовало никакой ответной реакции. Двое взрослых людей потупили глаза, и в комнате воцарилась тишина.

— И второе. — Я сделал паузу и подождал, пока они оба поднимут на меня взгляды. — Она начинает потихоньку в меня влюбляться. Она молодая девочка, я очень сильно ей помог, она ходит за мной как привязанная и не отпускает меня ни на шаг. Каждый вечер я только и слышу разговоры о том, как счастливо мы с ней будем жить и скольких детей она мне нарожает через несколько лет, когда лечение полностью закончится и ей можно будет рожать. Я неоднократно говорил ей, что у нас с ней огромная разница в возрасте и что у меня уже есть семья, но она и слушать ничего не хочет. Она считает, что достаточно взрослая, чтобы самостоятельно принимать решения и строить свою будущую жизнь. Вам необходимо как можно скорее забрать ее к себе, иначе еще месяц — и оторвать ее от меня уже не получится никогда.

— Ты спишь с ней? — медленно спросил меня отец.

— Нет. — Я посмотрел ему в глаза честным и открытым взглядом. — Хотя она очень этого хочет и совершенно не скрывает свои желания.

— Хорошо. — Он вздохнул и встал с табуретки. — Мы согласны. Расскажи еще раз, что нам нужно делать. И номер мой мобильный запиши…

* * *

— Привет, это Лена!

— Привет! — Для меня было не в новинку услышать ее голос в своем мобильном. Она звонила мне постоянно, и мы часто болтали, хотя я понимал, что чем меньше она мне будет звонить, тем быстрее будет меня забывать.

— Ну, не надумал со мной погулять? — Игривые нотки выдавали в ней хорошее настроение.

— Хочу, конечно, но дел невпроворот. Даже не знаю, когда освобожусь.

— Да-да, а когда-то ты уделял мне двадцать четыре часа в сутки!

— Лен, ну тогда было другое время, другие обстоятельства, тогда тебя нельзя было оставить одну.

— А сейчас можно? — обидчиво буркнула она.

— Ну, сейчас ты с папой, с мамой, сейчас я могу быть спокойным за тебя.

— Ладно, спокойный, как хочешь, но суббота моя. Я хочу гулять. Всю неделю сижу дома. Такая хорошая погода, снег, солнце. Вывези меня за город. Пожалуйста-а-а-а!

— Слушай, я в субботу точно не могу. — Самое противное было в том, что я как раз-таки не врал. — Может, отец тебя вывезет?

— Моему отцу вечно некогда, ты же знаешь. Короче, жду!

Вот чертовка! Знает же, на что надавить. Надо звонить папе.

— Алло! Добрый день! Мне тут Лена звонила только что, очень просит вывезти ее за город в субботу. Я не могу, мне надо в пятницу уезжать в Ригу. Может быть, вы вывезете ее погулять?

— Слушай, я тоже не могу, я тут с мужиками в баню договорился идти, если я откажусь, они меня не поймут. Посидит дома. Ничего с ней не случится. Давай.

В Ригу я поехал в субботу вечером. А с утра отвез Ленку за город, туда, куда она очень хотела. На замерзшее озеро. Был прекрасный, абсолютно безоблачный день. Снег искрился, нас окружала звенящая тишина, и только снег тихонько поскрипывал под ногами. Спокойная поначалу прогулка вдруг переросла в какое-то шуточное сражение. Сначала пошли в ход снежки, потом начались догонялки, которые переросли в борьбу в сугробе, сопровождающуюся обильным натиранием снегом друг друга. И вот наконец «война» закончилась. Мы лежали довольные и запыхавшиеся, рядом, в глубоком снегу.

Я смотрел на ее раскрасневшиеся щеки, черные волосы, ярко-красные губы, курносый нос, на ее сияющие от счастья глаза и понимал, что мы справились. Что не зря я остановился в ту ночь на дороге и что, наверное, она должна была встретить человека, который вернет ее в нормальную человеческую жизнь.

— Какие планы на будущее, красавица?

— Ну раз ты не хочешь жениться на мне, то я уезжаю!

— Как так? И куда?

— Я попросила маму отправить меня на Украину к бабушке. Там глухая деревня, там даже если и захочу чего-то, то мне просто будет негде взять. Поживу годик-другой, а потом вернусь. Может, ты как раз к тому времени разведешься со своей женой! — Она звонко захохотала, загребла снег обеими руками и обсыпала меня с головы до ног.

* * *

…Где же эта чертова химчистка? Я лихорадочно выкручиваю руль то влево, то вправо, пытаясь развернуться в узком дворе. Летний ливень заливает лобовое стекло, и никак не разглядеть номер дома, к которому я подъехал. Я глушу мотор прямо напротив входа в магазин и наблюдаю, как выходящие из него люди раскрывают свои зонты и перепрыгивают огромную лужу у ступенек, а те, у кого зонтиков нет, толпятся под навесом…

Но что это? Знакомые очертания фигуры, знакомые волосы, знакомый курносый нос…

— Ленка! Что ты тут делаешь? — Я выскакиваю из машины и перебегаю под козырек.

— Ничего… — С абсолютно бледного лица на меня смотрят пустые отрешенные глаза с черными кругами в подглазьях.

— Что с тобой? Ты что, опять?! — Я мгновенно похолодел, как тогда, в тот ужасный вечер, когда она впервые рассказала мне о себе.

— Зачем ты меня бросил? Когда ты уехал, они снова все отвернулись от меня. Сестра со мной практически не общалась. Мама меня никуда не отправила, хотя бабушка согласилась меня забрать. Отец мною вообще не занимался. Начались скандалы, ругань, и в конце концов я от них ушла. А потом опять сорвалась. Прости, я подвела тебя. И не иди за мной, для этого нет никаких причин…

Лена вышла из-под козырька и пошла по тротуару, насквозь промокшая, изможденная, спасенная когда-то чужим человеком и снова брошенная своими. Она хотела любить и быть любимой, мечтала стать женой и матерью, а в результате снова стала еще одним из тысяч привидений на улицах наших городов…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.