По пабам

Сегодня была пятница и, соответственно, начинался уик-энд. Народ в Англии проводит его просто. Большинство идет в паб и приступает к обильным возлияниям пива. Причем женщины пьют наравне с мужчинами. Кстати, в отличие от нас, крепкий алкоголь англичане практически не употребляют. Ну разве что в коктейле и при соотношении виски к кока-коле или соку примерно эдак 1:10. В основном они пьют пиво и вино. Две, три или четыре пинты пива за вечер. Может быть, пять, может быть, шесть. Как пойдет. Потом приступают к вину. А на дорожку может быть еще одна пинта пива.

Вполне понятно, что после такого не только сознание — можно и разум потерять. Я жил прямо над пабом и довольно хорошо изучил расписание выходных. Пятница, как правило, проходила спокойно. Гудение народа было настойчивым, но довольно тихим и заканчивалось к двенадцати часам. В субботу после семи часов вечера начиналась живая музыка, гул звучал громче и затягивался далеко за полночь. Это было не критично, потому что и в пятницу, и в субботу впереди был выходной и можно было спать сколько хочешь. Самое страшное было в воскресенье.

Судя по тому, что начиналось в этот день, можно было предположить, что отдыхающие полностью осознают неотвратимое приближение понедельника. Каждой клеткой своего организма они понимали, что завтра им предстоит собрать в кулак всю свою силу воли и отправиться на трудовой фронт, на жестокую битву с работой и потратить все свое оставшееся здоровье и молодость (у кого она еще есть) на вырывание жалких грошей из оскаленной пасти капитализма.

А пока было время, нужно было по максимуму наполнить организм «живительной влагой» и получить удовольствие от жизни, то есть взять от нее все. Народ отрывался по полной. Пьяные крики и гам не утихали до половины третьего утра. Только один раз около часу ночи все резко стихло. Я уже подумал, что на этот раз мне повезло и получится поспать. Но не тут-то было. Тишина сменилась истошным женским воплем. Я вскочил с кровати и подбежал к окну. Внизу несколько человек выносили из паба прилично одетое тело без отсутствия каких-либо признаков жизни. «Неужели убили?» — в первую секунду подумал я. Мужчину положили на тротуаре и встали вокруг него в кольцо. Женщина упала на колени и пыталась его растрясти. Через некоторое время тело зашевелилось и попыталось встать, но, несмотря на помощь окружающих, попытки оказались тщетными. Вскоре приехала «Скорая», быстро произвела осмотр пациента, погрузила его в машину и увезла. Остальные вернулись в паб, и музыка загремела снова. Закончилось все строго по графику. То есть ближе к трем часам. Как можно после такого на следующий день выйти на работу и выполнить ее в рамках человеческих норм?

Зато теперь, по крайней мере, у меня снялся с повестки дня один нерешенный вопрос. Я понял, откуда у нас в цеху по утрам берутся неадекватные люди с блестящими красными глазами, с висящими соплями, засыпающие, присев куда-нибудь, и идущие в противоположную сторону вместо той, куда им говорят. Помимо прочего, они путали материалы и химикаты, а бригадир, который прекрасно понимал, почему это происходит, отводил глаза в сторону и давал им работу полегче. Но так, чтобы ничего сильно не испортили. К первому перерыву эти люди, если так можно их назвать, приходили в себя и начинали стонать, как же они плохо себя чувствуют. Скорее бы конец рабочего дня, чтобы вернуться домой и прилечь в кровать. Однако после ланча, видимо окончательно протрезвев, они ждали конца рабочего дня еще больше. Чтобы вечером снова пойти в паб.

Вообще они стонут все время. Каждое утро начинается с нытья. Если ты спрашиваешь, как дела, они отвечают — плохо. Что пришлось рано вставать, что вчера было много пива, что они поздно легли, что их очень тошнит. Время от времени они бросают инструмент и бегут в туалет избавляться от тошноты. Как правило, это основные причины утренних страданий. Они считают часы и минуты до конца рабочего дня и практически никогда не остаются на овертайм. На овертаймы работаем только мы.

* * *

Катя тем временем, сидя на острове, продолжала искать в Интернете варианты с жильем. Она не могла приехать ко мне потому, что договорилась сидеть с Маринкиным ребенком, пока та работает на заводе. Маринка с Вовой тоже собрались переезжать на Большую землю, и им надо было доработать два месяца.

В свою очередь я продолжал таскаться по гостиницам, потому что в Англии и так с ходу не найти жилье за приемлемую цену, а на юге это задача усложняется втройне. Регион миллионеров. Все богатые лондонцы стремятся на юг. Поэтому здесь высокие цены. Все хотят что-то прикупить в Дорсете, поэтому предложений по аренде и продаже здесь очень и очень мало. Причем такая ситуация сохраняется на этой территории практически весь год. Помимо всего этого задача усложняется тем, что даже если у тебя есть официальная работа, но нет постоянного контракта, агентство по недвижимости тебе квартиру в аренду не сдаст. Постоянный контракт тебе тоже сразу никто не выпишет, в любом случае вначале будешь работать на временном. Работодателю давать тебе постоянный контракт не выгодно, поэтому тебя как можно дольше держат на временном. И в итоге получается замкнутый круг. Снять жилье без постоянного контракта невозможно, а контракт не дают.

Временный — это в лучшем случае три месяца. В худшем месяцев семь-восемь. Вопрос: а где все это время жить? Вот и селят нас через частные объявления по гостиницам да по комнатам, в домах, где на восемь комнат один туалет и душ, да и те на лестничной клетке. А кухня одна на весь дом, в котором комнат еще больше, чем на твоем этаже. На кухне стоит несколько плит и холодильников, чтобы счастливые от того, что у них есть хотя бы крыша над головой, гастарбайтеры могли приготовить себе пожрать.

Дома? эти обычно поделены на маленькие клетушки, в которых помещается только кровать, тумбочка и стол. Хозяин специально добавляет стенки, чтобы выжать из домика максимальную прибыль. Некоторые комнатушки находятся прямо под крышей, и когда заходишь в них, надо пригибать голову, чтобы не удариться о наклонный потолок. Такая «одиночная камера» сто?ит минимум семьдесят фунтов в неделю, дешевле не найти ничего.

Нам же нужно было две спальни. Дело в том, что Катерина собиралась подавать прошение на государственное жилье, а при таком раскладе на двух взрослых и двоих детей комнат должно быть никак не меньше, иначе тебя обвинят в намеренном ухудшении жилищных условий, чтобы обогнать очередь и получить жилье раньше других. А за такое могут и наказать. Помимо всего прочего, никто не хочет сдавать квартиру семье с маленькими детьми. По местным законам, хозяин не имеет права выставить на улицу семью с детьми, даже если арендаторы не платят ему. Лучше пустить кого-то с кошкой или собакой, потому что с животными можно выставить за неплатежи, а с детьми нет.

Тем не менее Катя продолжала поиски, созванивалась с агентствами, а в мои обязанности входило дойти до места и изучить очередной вариант. В одну из пятниц мне надо было посмотреть две квартиры от одного агента.

Идти надо было недалеко, квартиры были в одном доме, и вечером я отправился на просмотр. Ровно в семь часов приехал агент на «Рэндж-Ровере». Похоже, они там все на «Рэндж-Роверах» ездят. Недвижимость в Великобритании — хороший бизнес. Цены заоблачные, поэтому никто не бедствует. Агент показал мне две квартиры, в каждой из которых была только одна спальня. Они были в одном доме и обе на верхнем этаже под крышей. Площадь их я даже затрудняюсь назвать, на мой взгляд, метров двадцать. До этого я вообще не понимал, как двухкомнатная квартира может быть меньше пятидесяти квадратных метров. А здесь таких большинство, и в основной своей массе — в ужасном состоянии, несмотря на то, что в них после каждого арендатора делают ремонт.

В общем, я посмотрел то, что мне показали, и особенно меня впечатлили отопительные котлы. И в той и в другой квартирах они стояли в спальне, причем на полу. Видимо, те, кто их ставил, делали это, не заморачиваясь совсем. Честно говоря, я вообще не могу себе представить, как можно спать с отопительным котлом в одной комнате и жить там с маленьким ребенком. Ведь котел — это первое, куда он залезет. Когда мы вышли на улицу, я поблагодарил агента за просмотр и поинтересовался:

— Скажи мне, а как здесь насчет квартир с газовым отоплением? Я знаю, что если за газ люди платят зимой тридцать — сорок фунтов в месяц, то за электричество счета доходят до двухсот.

— А ты откуда приехал? — Он задал мне вопрос и стал внимательно ожидать ответа.

— До этого я жил в Шотландии, и у меня были электрические батареи. Зимой было очень дорого обогревать ими дом.

— А-а-а! Шотландия! Ну конечно. У них очень дешевый газ. В Англии все не так. — Он подошел ко мне поближе с видом заговорщика. — В Англии все наоборот. Здесь очень дешевое электричество. Газ здесь очень дорогой, поэтому мой тебе совет: бери то, что я тебе показал. Это не дорого, и на отоплении ты сэкономишь кучу денег. Бери с электрическим котлом.

Он врал мне в глаза. На что был расчет, я так и не понял. Свалить потом на то, что я не знаю английского языка? Бред. Наглость? Отношение к чужеземцу?

В общем, я отказался. А через пару дней Катя нашла другой вариант. Ближе к работе, с двориком, с парковочным местом, газовым отоплением и двумя спальнями — за шестьсот фунтов в месяц плюс счета. Счета добавляли к аренде еще около двухсот. Налог самоуправления, Интернет, вода, электричество и газ.

Квартирка была метров сорок, а может быть, и меньше. Глядя на размеры нашей спальни, я поймал себя на мысли, что в Латвии в последней съемной квартире у меня была такая кухня. Здесь же на кухне, стоя прямо по центру, без труда можно было достать руками до любой окружающей тебя стены.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.