II. ЛОНДОНСКІЯ УЛИЦЫ НОЧЬЮ

II. ЛОНДОНСКІЯ УЛИЦЫ НОЧЬЮ

Если вы хотите вид?ть улицы Лондона въ полномъ великол?піи, то надобно взглянуть на нихъ въ темную, пасмурную ночь, когда воздухъ бываетъ пропитанъ влагой, которая, незам?тно спускаясь на мостовую, покрываетъ не жидкою скользкою грязью, или когда тяжелая неподвижная мгла, обнимая каждый предметъ, д?лаетъ св?тъ газовыхъ фонарей гораздо ярче и блестящее осв?щеніе магазиновъ гораздо осл?пительн?е. Счастливъ тотъ, кому судьба не предназначала находиться на улиц? въ подобную ночь! онъ по возможности старается пріютить себя въ своемъ уголку, и прохожіе на улицахъ им?ютъ полное право позавидовать т?мъ счастливцамъ, которые беззаботно сидятъ подл? яркихъ каминовъ.

Въ лучшихъ улицахъ города вы видите, что занав 123;си столовыхъ плотно задернуты, огни водъ очагами пылаютъ ярко, и вкусный, аппетитный запахъ об?да пріятно поражаетъ обоняніе голоднаго п?шехода, въ то время, какъ онъ, утомленный, тихо проходитъ мимо жел?зныхъ р?шотокъ, прикрывающихъ подвальные этажи. Въ предм?стіяхъ города, по узенькой улиц?, пробирается мальчикъ-разнощикъ сдобныхъ лепешекъ, и пробирается гораздо тише, ч?мъ ему хочется, потому что едва мистриссъ Маклинъ, изъ No 4, открыла дверь и самымъ громкимъ голосомъ прокричала: "лепешки!", какъ въ ту же минуту изъ окна No 5 высовывается голова мистриссъ Вокаръ и повторяетъ тотъ же самый призывъ. И едва только слова мистриссъ Вокаръ слет?ли съ ея устъ, какъ мистриссъ Пепло, изъ противоположнаго дома, спускаетъ съ рукъ своего сына, который летитъ по улиц? съ такой быстротой, какую могли внушить одн? только "сдобныя лепешки", хватаетъ разнощика и насильно влечетъ его къ своему дому. Между т?мъ мистриссъ Маклинъ и мистриссъ Вокаръ, чтобъ избавить б?днаго разнощика отъ лишнихъ хлопотъ, и чтобъ сказать своей сос?дк? пару дружескихъ словъ, переб?гаютъ черезъ улицу и покупаютъ лепешки у дверей мистриссъ Пепло. Изъ добровольнаго признанія мистриссъ Вокаръ мы узнаемъ, что "чайникъ ея кипитъ, и что на стол? уже давно разставлены чашки", а такъ какъ погода на двор? чрезвычайно непріятная, то она р?шилась выпить чашку вкуснаго горячаго чаю. Съ этимъ заключеніемъ, по какому-то весьма непостижимому стеченію обстоятельствъ, соглашаются и прочія лэди.

Посл? непродолжительнаго разговора о суровости погоды и о достоинствахъ горячаго чаю, о всеобщей склонности д?тей къ шалостямъ и объ исключеніи изъ этого правила скромнаго поведенія мастера Пенло, мистриссъ Вокаръ прим?чаетъ въ отдаленномъ конц? улицы своего супруга. А такъ какъ б?дняжка супругъ ея, посл? тяжелой работы въ докахъ, захочетъ выпить чашку горячаго чаю, то она быстро бросается къ дому. Мистриссъ Маклинъ сл?дуетъ прим?ру мистриссъ Вокаръ, и, обм?нявшись на прощанье еще н?сколькими словами, об? он? скрываются за двери, которыя остаются посл? этого закрытыми до сл?дующаго утра и открываются разв? только для "разнощика нива", который является съ лоткомъ, осв?щеннымъ тусклымъ фонаремъ, и, передавая мистриссъ Вокаръ кружку нива и нумеръ старой газеты, сообщаетъ ей, что "онъ не помнитъ такой холодной ночи, исключая разв? той, когда на сос?днемъ пол? замерзъ челов?къ."

Поговоривъ на перекрестк? съ полицейскимъ стражемъ касательво весьма в?роятной перем?ны въ погод? и наступленія жестокаго мороза, вечерній разнощикъ пива возвращается къ хозяину и въ теченіе остального вечера прилежно занимается пом?шиваньемъ каменнаго огня, а между д?ломъ вм?шивается въ интересный разговоръ особъ, которыя собрались вокругъ камина.

Улицы, сос?днія съ Маршгэтомъ и театромъ Викторіи, представляютъ въ подобную ночь непривлекательный видъ. Топкая грязь нисколько не уменьшается въ нихъ отъ безпрестаннаго движенія народа, который толпами снуетъ около этого м?ста. Даже маленькій оловянный сосудъ, посвященный печеному картофелю и окруженный пестрыми фонарями, потерялъ свою привлекательность; а что касается до прилавка съ пирогами изъ почекъ, то его привлекательность совс?мъ исчезла. Св?ча въ прозрачномъ фонар? — домашняго приготовленія изъ пропитанной масломъ бумаги — разъ пятьдесятъ уже потухала, такъ что пирожникъ, утомленный, б?гая взадъ и впередъ къ ближайшему винному погребу за огнемъ, съ отчаяніемъ отказался отъ своей иллюминаціи, и единственными признаками его м?стопребыванія служатъ блестящія искры, которыя каждый разъ, какъ только пирожникъ открывалъ свою портабельную печь, далеко разносятся по улиц?.

Продавцы рыбы, устрицъ и фруктовъ томятся въ своихъ конурахъ, тщетно стараясь привлечь покупателей. Оборванные ребятишки, которые, несмотря ни на какую погоду, привыкли проводить свободное время на улицахъ, скорчившись, стоятъ небольшими группами подъ дверными нав?сами или подъ парусиннымъ зонтомъ у окна сырной лавки, гд? яркіе рожки газоваго св?та озаряютъ огромные круги краснаго и бл?дно-жолтаго сыру, копченыхъ окороковъ, языковъ и различнаго рода и величины темныхъ колбасъ. Зд?сь ребятишки забавляются повтореніемъ театральныхъ сценъ, которыхъ они были свид?телями, выраженіемъ восторга при воспоминаніи страшной канонады, которая каждый вечеръ безъ всякихъ изм?неній повторяется на театр? Викторіи, и наконецъ краснор?чивыми похвалами въ честь неподражаемаго Билля Томнсова, за его акробатическіе подвиги и непостижимыя т?лодвиженія въ національномъ морскомъ танц?.

Вотъ уже одинадцать часовъ. Холодный мелкій дождь, который такъ долго все еще накрапывалъ, начинаетъ теперь падать крупными каплями. Печеный картофель оставилъ улицу до сл?дующаго утра; пирожникъ съ своей подвижной кладовой отправился къ дому; сырная лавка закрыла свои ставни, и ребятишки исчезли. Безпрерывный стукъ деревянныхъ башмаковъ по скользкой мостовой, шорохъ зонтиковъ и глухое завываніе в?тра свид?тельствуютъ о безпощадной погод?, и полицейскій стражъ, въ лакированномъ плащ?, плотно застегнутомъ вокругъ его особы, б?дный, никакъ не можетъ поздравить себя съ блестящей перспективой, особливо въ то время, когда онъ хочетъ отвернуться отъ сильнаго порыва в?тра и дождя и скрыться за угломъ, гд? эти дв? стихіи нападаютъ на него еще свир?п?е.

Мелочная лавочка, съ разбитымъ звонкомъ на дверяхъ, который уныло дребезжитъ при каждомъ требованіи какихъ нибудь подъ-унца чаю и четверти фунта сахару, запирается на ночь. Толпы народа, которыя сновали взадъ и впередъ въ теченіе ц?лаго дня, быстро начинаютъ р?д?ть, Шумъ, крики и брань, вылетающіе изъ трактировъ и винныхъ погребковъ, составляютъ почти единственный гулъ, нарушающій грустное безмолвіе ночи.

Правда, среди этого безмолвія раздается другой, раздирающій звукъ; но онъ замолкъ почти при самомъ начал?. Несчастная женщина, съ ребенкомъ на рукахъ, бережно завернутымъ въ оборванную шаль, д?лала попытку проп?ть какую-то народную балладу, въ надежд? вынудить н?сколько пенсовъ отъ сострадательныхъ прохожихъ. Но этотъ подвигъ — это жалкое усиліе жалкой нищеты — былъ встр?ченъ безчелов?чнымъ см?хомъ. Слезы градомъ покатились по бл?дному, изнуренному лицу матери. Ребенокъ озябъ, голоденъ; его тихіе, полу-подавленные стоны еще бол?е усиливаютъ мучительную тоску матери, и она съ воплемъ опускается на мокрое, холодное крыльцо ближайшаго дома. О, какъ мало найдется такихъ людей, которые, проходя мимо подобнаго созданія, представляютъ себ? пытку сердца и паденіе духа, производимыя въ несчастной даже однимъ только усиліемъ проп?ть что нибудь! Бол?знь, лишенія и голодъ грустно отзываются въ каждомъ слов? знакомой п?сенки, которая часто оживляла часы вашего досужнаго веселья. Зач?мъ же вы см?етесь надъ этимъ п?ніемъ? Неужели вы не слышите, что въ трепетномъ голос? п?вицы высказывается ужасная пов?сть нищеты? Неужели вы не подумали, что, не давъ докончить этой раздирающей душу п?сни, несчастная мать отвернется отъ вашего пренебреженія для того только, чтобъ умереть отъ холода и голода, и умереть съ невиннымъ младенцемъ на рукахъ?

Часъ ночи. Но грязнымъ улицамъ возвращаются партіи изъ различныхъ театровъ. Кэбы, коляски и омнибусы шумно катятся по мостовой. Лодочники, съ тусклыми, грязными фонарями въ рукахъ и огромными м?дными бляхами на груди, возвращаются къ своимъ пловучимъ жилищамъ или на покой, или наслаждаться удовольствіемъ за кружкой кр?пкаго пива и трубкой табаку. Покровители партера стремятся къ домамъ, гд? во всякое время могутъ найти для себя подкр?пленіе. Котлеты, почки, кролики, устрицы, портеръ и сигары подаются среди облаковъ табачнаго дыму, б?готни, стукотни ножами и клокотанья бутылочной жидкости и множества другихъ подобныхъ звуковъ.

Бол?е музыкальная часть театральнаго общества отправляется на какой нибудь гармоническій митингъ. Изъ любопытства пойдемте всл?дъ за ними и посмотримте, что творится на этихъ одушевленныхъ собраніяхъ.

Въ высокой и довольно просторной комнат? сидятъ отъ восмидесяти до ста челов?къ гостей. Вс? они безъ милосердія стучатъ по столу рукоятками ножей и произносятъ оглушительныя крики одобренія. Съ перваго взгляда вы отнюдь не отгадаете, что все это значитъ. Но мы постараемся разс?ять ваше недоум?ніе и скажемъ, что этотъ стукъ и эти крики служатъ выраженіемъ чистосердечной похвалы веселой круговой п?сн?, которая только что передъ нашимъ приходомъ была торжественно проп?та тремя "п?вцами-джентльменами", которые сидятъ по средин? стола. Одинъ изъ нихъ, маленькій челов?чекъ съ надменнымъ видомъ и лысой головой, которая высовывается изъ воротника зеленаго фрака; другой, какъ видно, одаренъ отъ природы расположеніемъ къ тучности и кром? того пронзительно-визгливымъ дискантомъ; третій им?етъ длинное смуглое лицо и черный костюмъ. Маленькій челов?чекъ — особа весьма зам?чательная: о, если бы вы знали, какъ онъ снисходителенъ къ ближнему и какой у него удивительный голосъ!

— У него удивительн?йшій басъ! зам?чаетъ своему товарищу молодой джентльменъ въ голубомъ платк?: едва ли кто можетъ спускаться такъ низко, какъ онъ спускается. Да, милостивый государь, такъ низко, что всегда вы не въ состояніи разслышать его голоса.

И д?йствительно, слова молодого джентльмена были совершенно справедливы, Кажется, ничего не могло быть въ св?т? восхитительн?е, какъ только слушать его октаву, когда она постепенно спускается ниже и ниже, до т?хъ поръ, пока подняться наверхъ не будетъ никакой возможности. Безъ душевнаго волненія и трогательнаго впечатл?нія невозможно было слышать его сердечныхъ изліяній въ торжественныхъ п?сняхъ: "Я оставилъ свое сердце въ шотландскихъ горахъ", или "Мой старый храбрый другъ Гаукъ". Толстый челов?къ въ свою очередь пускался въ сантиментальность. Съ н?жностью п?вицы и самымъ пл?нительнымъ тоненькимъ голоскомъ онъ ворковалъ и ""Лети, лети со мной, моя подруга Бесси!" и тому подобные н?жные романсы.

— Сд?лайте одолженіе, джентльмены, приказывайте себ? подавать, что вамъ угодно! пожалуста приказывайте! кричалъ бл?днолицый мужчина съ рыжей головой, и требованія на джинъ, вино, портеръ и сигары громогласно посыпались изъ вс?хъ частей комнаты.

"П?вцы-джентльмены" находятся на самомъ верху своей славы; самымъ кроткимъ и покровительнымъ образомъ она разсыпаютъ снисходительные поклоны и награждаютъ ласковыми словами бол?е изв?стныхъ имъ пос?тителей комнаты.

А вотъ этотъ коротенькій круглолицый джентльменъ, въ узкомъ коричневомъ сюртук?, въ б?лыхъ чулкахъ и башмакахъ, разъигрываетъ роль комика. Посмотрите, до какой степени онъ привлекателенъ. Съ какимъ самоотверженіемъ и сознаніемъ собственныхъ своихъ способностей принимаетъ онъ предлагаемый стулъ.

— Джентльмены! говоритъ басъ-джентльменъ — онъ же и предс?датель собранія — сопровождая свой возгласъ ударомъ молотка. — Джентльмены! позвольте мн? завлад?ть вашимъ вниманіемъ…. нашъ другъ мистеръ Смуггинсъ желаетъ быть полезнымъ и любезнымъ для всего собранія.

— Браво! раздается се стороны собранія.

Смуггинсъ продолжительно прокашлялся — такъ, для симфоніи — раза два чихнулъ, къ беспред?льному восторгу публики, а началъ п?ть комическую п?сню прип?вая: "фал-де-ралъ, тол-де-ралъ", посл? каждой строфы, которая всегда оказывалась вдвое короче прип?ва. Эта п?сня оканчивается оглушительнымъ рукоплесканіемъ, съ окончаніемъ котораго предс?датель общества снова ударяетъ молоткомъ и восклицаетъ:

— Джентльмены! не угодно ли вамъ проп?ть круговую п?сню?

Предложеніе принимается съ шумнымъ восторгомъ, для сильн?йшаго выраженія котораго н?которые энергическіе джентльмены отбиваютъ донышки у рюмокъ. Девизъ этотъ не лишенъ юмора, но часто служитъ поводомъ къ легкой брани и именно при конц? зас?данія, когда лакей сд?лаетъ предложеніе удовлетворить его за пострадавшую посуду.

Подобныя сцены продолжаются до трехъ и до четырехъ часовъ утра. Хотя он? и не оканчиваются этимъ зас?даніемъ, потому что плодовитая изобр?тательность пирующихъ друзей открываетъ широкое поле для новыхъ подвиговъ, но для описанія ихъ потребовался бы ц?лый томъ, содержаніе котораго при всей назидательности, лишено бы было интереса. А потому мы д?лаемъ низкій поклонъ и опускаемъ занав?съ.