ДУРНОЕ ПРЕДЧУВСТВИЕ

ДУРНОЕ ПРЕДЧУВСТВИЕ

Меня давно уже волнует один вопрос: кто заплатит, а точнее, кто будет персонально отвечать за все случившееся в государстве Российском в минувшее десятилетие? Конечно, можно убеждать себя и других в том, что история не знает сослагательного наклонения, или даже ссылаться на Льва Толстого, сравнившего историческую личность с мальчиком, который держится за тесемочки в карете и воображает, будто правит этой самой каретой. А можно вообще развести руками и с выражением продекламировать стихи Георгия Иванова, написанные им в минуту отчаяния:

Как тот безумный вождь мечтал.

Судьба поможет, Бог поможет.

Но — русский человек устал…

Устал страдать, устал гордиться,

Валя куда-то напролом.

Пора забвеньем насладиться,

А может быть, — пора на слом…

…И ничему не возродиться

Ни под серпом, ни под орлом!

Итак, никто не виноват, виноват лишь подлый рок событий в том, что страна по живому разодрана на куски и тридцать миллионов наших соотечественников превращены в «унтерменшей» за прозрачными — лишь с одной стороны, как стекло в дорогой иномарке, — границами. Никто не виноват в том, что немалая часть населения ищет хлеб свой насущный по мусорным бакам, а рядовому налогоплательщику, выходящему из дома на вечернюю прогулку, не мешает составить завещание. Абсолютно никто не виноват в том, что останавливаются заводы, рабочие сидят месяцами без зарплаты, а отечественная наука в буквальном смысле пущена по миру. Никто не виноват в том, что здравоохранение стало неподъемной финансовой ношей для государства, а власти Лондона всерьез озабочены «новыми русскими», скупившими целые престижные кварталы. Наконец, нет виноватых в том, что бульдозерные формы решения эстетических споров эпохи всевластия коммунистов сменились танковыми способами разрешения споров внутриполитических при демократах, а главным фактором внешней политики сделалась нахмуренная бровь старшего заокеанского брата…

Никто ни в чем не виноват. Рок-с! Но тогда получается, делать историю, руководить страной, определять судьбы миллионов людей — дело гораздо менее рискованное, чем игра по маленькой в три листика после воскресного обеда с близкими родственниками! Кстати, во втором случае еще можно проиграть какую-то мелочь, а политики, даже и сходя со сцены, всегда при своих — при своих фондах, фирмах, банках и прочих украшающих жизнь пустяках. Проклятые коммуняки в ригористические времена могли за несоответствие занимаемой должности и головой поплатиться, в более мягкие, застойные, — партбилетом. Самое ужасное, что может случиться с нынешним деятелем: кресло министра он сменит на кресло председателя правления банка. И все? И все…

Любопытно, что такую изысканную форму ответственности за возможную неуспешность своей государственной деятельности они определили себе сами. Я помню, как поразили меня первые интервью «мордастых мальчиков великой криминальной революции».

— А если не получится? — благоговейно спрашивал корреспондент.

— А если не получится, за кресло держаться не будем. Нам любой западный университет кафедру даст… — откровенничали они.

Конечно, пытливому западному студенту интереснее слушать об экономическом эксперименте, проведенном не на компьютерном дисплее, а на многомиллионном народе. Но я хотел бы посмотреть на засыпающего под наркозом реформатора, которому натягивающий резиновые перчатки хирург сказал бы, улыбаясь: «А не получится — снова вернусь на свою родную кафедру патолого-анатомии». Не получилось… Кто-то сдержал слово и уехал учить пытливых западных студентов тому, как нельзя проводить реформы. А кто-то до сих пор с телевизионного экрана жалуется, что ему сломали весь кайф буквально за мгновенье до реформаторского оргазма. Таким людям по всем фрейдистским законам теперь до конца жизни будет сниться кремлевская вертушка.

А теперь — о прошлом. Еще несколько лет назад, знакомясь с нашей недавней историей в версии журнала «Огонек», мы возмущались тупостью населения, со святой наивностью требовавшего раздавить, как гадов, блестящего маршала Тухачевского, любимца партии Бухарина, газетного гения Радека и т. д. Но так ли был наивен хлебнувший лиха обыватель? Не зная всех извивов политических битв, приведших этих людей в подвалы Лубянки, он воспринимал их смерть как заслуженную кару за весь кошмар, неизменно сопутствующий революционным преобразованиям. Думаете, ошметки питерской интеллигенции, запершись в комнатушках, доставшихся им после уплотнения, плакали по убиенному Зиновьеву? Полагаю, не плакали, а даже тихо выпили на радостях за то, что хоть в таком чудовищном виде, но справедливость иногда посещает эту грешную землю. Думаете, хитроумный Сталин не учитывал это, открывая свою генсекскую охоту? Учитывал — и еще как учитывал! Вспомнил я об этих мрачных страницах отечественной истории не случайно. Подозреваю, нас ждут впереди процессы и над политиками-вредителями, и над генералами, метившими в демократические бонапарты, и над руководителями СМИ, решительно внедрявшими в умы идеологию государства, но, как внезапно выяснится, не российского… Будут процессы и над агентами влияния, и над агентами возлияния и т. д. и т. п. Процесс, кстати, уже пошел, и сигнал к нему дали, между прочим, не крепкие стриженые мальчики с древними солярными символами на руках, но высокогуманные и высокообразованные граждане, возродившие в октябре 93-го лозунг в духе незабвенного Вышинского — «Добей гадину!», а во время чеченского кризиса вдруг вспомнившие об уголовной ответственности политиков за принимаемые решения. Ответственность так ответственность! Но если можно «по уголовке» спросить за Чечню, то можно и за Белый дом, и за последствия непродуманных экономических реформ, и за ущерб, нанесенный геополитическим интересам страны в результате странно понятых общечеловеческих ценностей… Улавливаете?

Мрачная фантазия литератора уже подсказывает мне разные картины. Ну, например, собирается наш новый наркоминдел что-то там за рубежами подписывать, а жена в ночь накануне отъезда шепчет ему в теплое родное ухо: «Ты уж, дроля, смотри, что попадя там не подписывай… Лучше сразу в отставку подавай… Помнишь, как Козырева-то?..» Сгущаю? Возможно. Но это — как и откуда посмотреть на ситуацию. В начале двадцатых можно было взглянуть на нее и из наркомовского кабинета, а можно и из охваченной восстанием Тамбовщины. И сегодня тоже можно посмотреть из окна отреставрированного турками Белого дома, а можно из испепеленного Грозного, восхотевшего согласно ценным указаниям заглотить суверенитета как можно больше. Можно взглянуть и глазами оболганных военных, которые сражаются и гибнут под улюлюканье правозащитников и миротворцев, вспоминающих о правах человека только по большой политической нужде… Кто знает, какой взгляд будет определять судьбу страны и людские судьбы через некоторое время. Но замиренные тамбовские крестьяне тоже, думаю, выпили самогону за упокой души красного маршала, травившего их химическими снарядами…

Идущие в политику, чтобы — по их словам — сберечь слезинку ребенка, потом льют потоки крови, чтобы в этой самой политике остаться. Но политика — игра на вылет, а для всех вылетевших, полагаю, скоро не только западных кафедр, но и мест операторов посудомоечных машин в студенческих столовых этих самых университетов не хватит… Не просто и с размещением вылетевших здесь, на родине, ибо по мере охлаждения Запада к нашим заморочкам — там своих проблем навалом — все актуальнее будет поговорка: где родился, там и сгодился. А тут будут подтягиваться все новые политические команды, у них появятся свои вылетевшие и выбывшие по ранению. Кого-то будут, как Гайдара, любовно, исключительно в три четверти, продолжать показывать по ТВ, а кому-то, как Авену, придется довольствоваться благоустроенным забвением. Но места-то будут заняты предыдущими «вылетантами»… А трех послов в Ватикан не пошлешь. Улавливаете?

И вот тогда, думаю, не раньше, встанут во весь свой богатырский рост известные российские вопросы: «Кто виноват?» и «Что с ними, виноватыми, делать?» А старушка, потерявшая в 92-м то, что копила всю жизнь, читая в «Известиях» отчет о процессе над очередным, до боли знакомым вредителем, уронит в восторге от творимой справедливости свою вставную челюсть в трехсуточные щи. Ей ведь, как, впрочем, и забаррикадировавшемуся в забое шахтеру, как и приторговывающей косметикой, чтобы выжить, учительнице русского языка, не важно, каким именно образом и какими кривыми дорожками добралось возмездие до их обидчиков и супостатов. Вы возразите: мол, общественное мнение не допустит! Полноте, общественное мнение зависит всего лишь от текста телекомментатора, когда, бледнея от профессионального негодования, он призывает «раздавить гадину». А кто платит, тот, как говорится, и заказывает «гадину»…

Вероятно, метод проб и ошибок возможен и в политике, но пробы на нас, рядовых налогоплательщиках, ставить уже негде. А ошибкам конца не видно. Но платить и отвечать все-таки придется. Только не потому, что восторжествует справедливость, а потому, что рано или поздно восторжествует одна из команд, борющихся сегодня за право рулить заблудившимся трамваем по имени «Россия». Не исключено и другое: те, что примутся карать, будут, возможно, даже виноватее тех, кого заставят отвечать за все, в том числе и чужие ошибки. И я отчетливо вижу на политической карте нашего расчлененного Отечества, напоминающей схему разделки говяжьих туш (помните, в гастрономах такие висели?), огромную кроваво-красную печать: «УПЛАЧЕНО».

Хотелось бы ошибиться…

«Независимая газета», январь 1995 г.