Свободна ли свобода слова?

Свободна ли свобода слова?

Запад озабочен свободой слова в России. Авангард отечественной журналистики тоже. В Москве собирались мировые ПЕН-знаменитости и пенились от возмущения по тому же поводу. Однако если на складе базовых демократических ценностей шумно ищут вора, это еще совсем не значит, что кто-то залезал на склад. Частенько ценности выносят именно те, кто их охраняет.

Напомню, свободу слова нам с вами дала, а точнее, вернула, будучи уже при смерти, КПСС. Но это был лукавый дар, вроде деревянного летающего коня из сказок. Подарить-то подарили, а как управлять, толком не объяснили. Кто знает, может, это такая своеобразная месть постылой партии народу, уставшему от политической моногамии? Ельцин, которому обычно приписывают роль гаранта свободы слова, на самом деле лишь приспособил ее, долгожданную, под нужды политического противостояния, а придя к власти, даже значительно ограничил. Нет, это было уже не кондовое цензурное хамство, а грамотные политтехнологии. Для ясности приведу пример. Митинг. Выступает человек, поддерживающий генлинию, — микрофон включен. Потом выходит человек, не поддерживающий линию, — микрофон выключен. Ограничений в высказываниях никаких. Ограничена слышимость.

Свобода слова в известной степени — просто красивая метафора, наподобие «именин сердца» или «поступи эпохи». Посудите сами, матерщина в трамвае — свобода слова или нет? Нет? А если у пассажира наболело! Точнее было бы вести речь о нашем с вами праве на объективную и доступную информацию. Имели мы ее в последние годы? Только отчасти. В самом деле, разве о страшном погроме русских в Чечне, о рабовладельцах и прочем беспределе не было известно журналистам в начале 90-х, когда Москва поддерживала свободолюбивых ичкерийцев и даже вооружала их? Конечно, было. Почему же СМИ не били тревогу? А потому, что тогда прогрессивным считалось бить не тревогу по поводу целенаправленного развала страны, а бить по «имперскому» самолюбию, бороться с синдромом старшего брата. Доборолись. В Татарстане скоро русских за Куликовскую битву будут судить, как в Латвии уже судят за Победу над фашистами.

А разве в разгар избирательной кампании 96-го осведомленные политкомментаторы не знали о тяжелейшей болезни Ельцина? Конечно, знали, но тогда прогрессивным считалось любой ценой не допустить к власти коммунистов. И мы с вами узнали об этом недуге лишь после того, как президент был переизбран на новый срок. И такие факты можно приводить бесконечно. Или вот еще… Возьмите подшивку любой газеты года за два, полистайте и почитайте подряд комментарии какого-нибудь улыбчивого политолога, возможно, даже президента шикарного фонда. По мере чтения у вас может возникнуть подозрение, что никакой он не аналитик, а проходимец, зарабатывающий на озвучивании мнений, порой противоположных, но выгодных в данный момент тому или иному политическому клану. На ваш укор политолог бодро возразит: «У нас свобода слова, и я писал то, что думал тогда. Теперь я мыслю иначе. Прозрел. Ну и что?» А стыдить человека за то, что в голову ему приходят исключительно хорошо оплачиваемые мысли, сами понимаете, бесполезно. Но как же тогда быть с нашим правом на объективную информацию?

Вы думаете, так обстоят дела только у нас? Ошибаетесь. На Западе, чья идеологическая корова тревожно мычит по поводу утеснения демократии в России, проблемы те же. К примеру, на днях выяснилось, что информация, которую выдавали союзники во время войны с Югославией, не имеет ничего общего с реальностью. Собственные потери занижены, сербские в несколько раз завышены. Да и вся пропаганда была чисто проалбанской, в результате чего именно сербы, а не албанцы изгнаны с исконных своих земель. Но ведь это как если бы азербайджанцы, приехавшие в Россию подзаработать, вдруг шуганули россиян с Рязанщины. Почему же вспенился ПЕН-клуб по этому поводу? Понятно, почему. Есть справедливость, за которую бороться выгодно, а есть справедливость, за которую бороться невыгодно. Интеллектуалы это тонко чуют!

Увы, свобода слова, а также пламенные борцы за оную свободны далеко не всегда и не везде… Однако я привел все эти примеры не для того, чтобы читатель усомнился в демократических ценностях. Просто надо помнить: любовь и проституция, извините за сравнение, осуществляются посредством одних и тех же физиологических актов… Но какова разница!