ПРЕДЧУВСТВИЕ ИНКВИЗИЦИИ

ПРЕДЧУВСТВИЕ ИНКВИЗИЦИИ

Владимир Бондаренко

11 ноября 2003 0

46(521)

Date: 11-11-2003

Author: Владимир Бондаренко

ПРЕДЧУВСТВИЕ ИНКВИЗИЦИИ

ДУМАЮ, МЫ НАКАНУНЕ НОВЫХ ИСТОРИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ В РОССИИ. Мысли об этом приходят не от телевизионных передач, как правило, обволакивающих человека туманом, уводящих от истины. К счастью, всё большее количество людей, в том числе и молодых, телевизор нынче почти не смотрят. Он надоел. Он даже вышел из моды.

О новом состоянии общества сужу по литературным новинкам, только что вышедшим или накануне выхода. Писатели, из тех, кто поталантливее, как всегда, предвидят перемены, как никто другой чувствуют изменившееся состояние общества.

И что поразительно, самые разные писатели, из разных групп, разного возраста. Когда я об этой радикализации литературы и её героях написал ещё в июльском номере "Дня литературы", эту тему как бы продолжила, только относясь к новому процессу крайне негативно, в журнале "Знамя" Наталья Иванова. Она пишет в октябрьском номере журнала: "С разных сторон, из разных, казалось бы, литературных СМИ ("Литературная газета", "День литературы", "НГ Ех Libris") настойчиво звучит одна — или очень похожая на нее в вариациях — идея реванша. Наиболее рьяно формулирует и объединяет в одной статье "реваншистские" тенденции передовица в газете "День литературы": "Каким образом вдруг сошлись в главном молодой писатель из Ганновера (Михаил Елизаров, "Раsternak"), питерский модный автор (Павел Крусанов "Американская дырка") и уже в летах и славе соловей Генштаба (Александр Проханов "Крейсерова соната")? Значит, сам воздух пропитан идеями русского реванша, поданного читателю в самой современной словесной упаковке"... Увы, ничем особенно самостоятельным не выделяется на фоне "Дня литературы" и первополосный ""НГ Ех Libris" — так, слабое подражание Льва Пирогова Владимиру Бондаренко. Модная ныне неприязнь к либерализму, "попытка реванша" — только звук пожиже...". К этим "реваншистским" текстам Наталья Иванова обещает вернуться в одной из своих следующих статей...

Я бы ей предложил по старой дружбе начать со своего любимого автора — Владимира Маканина, этого новоявленного палача либеральной демократии и его "новомировского" рассказа "Могли ли демократы написать гимн...". По-моему, более "реваншистского" и антидемократического текста не придумаешь. Конечно, хитрый старичок Макании прикрывает свою позицию якобы разыгравшейся похотливостью то ли автора, то ли его героя. Мол, седина в бороду, бес в ребро. Но что-то фоном для таких старческих постанываний он выбирает то Дом Советов в момент его расстрела ельцинскими палачами 4 октября 1993 года, то загородную виллу демократического лидера, признающегося перед читателями в провале всех идеалов российского либерализма. И своего героя , сверстника, считай что альтер-эго самого автора, прямо из расстрелянного Дома Советов (читай его предыдущий рассказ "Вне политики") Маканин приводит в постель к молодой жене видного демократического лидера, к так называемой мадам демократии. А там уж эту мадам демократию в рискованных для солидного "Нового мира" выражениях и положениях наш старичок употребляет как только может. Что же делает в это время всего лишь этажом ниже сам видный демократ, прислушиваясь к чувственным постанываниям собственной жены в чужих объятиях? Он признаётся в собственном бессилии. Признается в бессилии и мнимости всей отечественной демократии целиком. В полном провале российского либерализма и его никчемности. Владимир Маканин, яркая звезда этого самого либерализма, топчет ногами, как сдохшую падаль, все свои былые демократические идеалы. Читатель, перестань обращать внимание на старческий секс, это лишь игра, не более. Пусть себе читают малолетки. Хотя и здесь образ что надо. Мадам демократия насилуется в прямом и переносном смысле. А наш-то, на десятилетие пригревшийся у власти, раскормленный от наворованных у народа денег герой. Он о чём думает? О том, что приняли скопом навязанный им новый государственный гимн и не способны сами сочинить свой. Но что им, демократам, помешало создать свой гимн? "Да?.. Сочинить самим слова? Куплеты?.. А могли ли мы сочинить — могли ли мы сами написать слова? Спрашиваю — могли ли? Мне нечего было бы написать в гимне...". И этот расфуфыренный демократ, краснобай, любимец демократических дамочек и либеральных писателей горестно признаётся: "Гимн — это же значит надо что-то славить. Хвалить. Воспевать... А что я мог бы честно... честно славить в этой стране?"

Нечего. Потому сами и сдали власть, как обанкротившиеся, лишь припрятав себе особнячки и дачки пожирнее, да и то — на время. Ведь инквизиция-то — впереди, подуло уже холодком со всех дверей. И уже заранее чуть ли не готовы показания импотентного демократического лидера: "Власть — нам чужда. Армия — ненавистна. История — отвратительна. Это уже в-третьих. Есть и в-четвертых... И в-пятых. А ведь есть ещё и в главных — народ! Народ — страшит. Пугает своей темнотой. Своим чернозёмом...Своей голодной злобой..." Демократы панически боятся своего же народа — вот главное признание писателя. Вот откуда реванш берется, слышите, Наталья Иванова, у вашего любимого писателя уже зреет реванш, а уж как мастерски он топчет всенародно любимый символ демократии, пока наверху этот же символ дрючат уже во все отверстия, стоит полюбоваться. Какие покаяния дает герой, как перед следователем в 1937 году. И всё добровольно. Еще и Ходорковский был на свободе, а герой Маканина уже признается во всем: "Мы же провели тотальную дегероизацию. У нас нет Истории. Любое событие мы пересчитываем только на трупы. Даже выигранную войну!.. Мы превратили Историю в свалку трупов... Что и как теперь? Как нам вернуть чувство Истории? Без Истории мы белое пятно...".

Жалобный скулеж политического и физиологического импотента. Конечно же, как таким импотентам "самим написать гимн? Сами... Сами. И самим писать гимн... Сами всё обнулили...".

Критики пожестче могут сказать, что , мол, Маканин предал идеалы демократии. Мол, он и был — знамя, и даже на последней Франкфуртской книжной ярмарке еще , как штангист Юрий Власов на Олимпиаде, нес это демократическое знамя. А рассказ-то уже был в типографии. А внутри-то себя самого он уже был палачом демократии. И тем больнее демократам, что такой удар от своих. Признание полной никчемности и горькое понимание, что даже их замордованные жизнью родители, если кто жив, то славят совсем другой гимн, славят былое. Славят реванш. "Может , мы попросту бездарны. Мы так хотели перемен. Мы завяли... Мы выдохлись — и гимн нам уже не написать! Не смогли! Мы заслужили тот гимн, который есть...".

По-своему мастерски Маканин использовал тему несостоявшегося демократического гимна, как полную капитуляцию демократической перестройки. И каково признание писателем страха либералов своего же народа, который в своей голодной злобе ещё способен на многое? И будет прав, сколько бы крови ни пролилось. Заслужили, господа демократы.

О том, что происходит в сознании демократов, наиболее ярко написал Владимир Маканин в десятом номере "Нового мира" в рассказе "Могли ли демократы написать гимн...". Никакой Владимир Бушин так не пригвоздит, так не растопчет несостоявшуюся слизь.

О том, что происходит в самом народе, не менее ярко написал в одиннадцатом номере другого журнала "Наш современник" сверстник Владимира Маканина, писатель из той же когорты детей 1937 года, Валентин Распутин в повести "Дочь Ивана, мать Ивана". (Сколь много придется читать текстов к своей "антиреваншистской статье" Наталье Ивановой, и тексты добавляются с каждым днем, это становится угрожающей литературной тенденцией.).

Хоть и любят говорить, что, мол, Бондаренко всех готов за воротник к своему берегу притащить, скажу без утайки, кто не тащится сам — никогда не притягиваю. Не было бы у Владимира Маканина разоблачительных воплей его демократа, стал бы я его похотливыми старичками заниматься? Мне самому интересно, как эти вопли оценит та же Наталья Иванова? Пригвоздит к столбу позора? Или же сошлется на туманную позицию героя и автора. Мол, сам писатель думает по-другому. Пусть думает. А впечатление-то от рассказа — наше, реваншистское. Так же, как скажем, в рассказе Курчаткина о "фашисте", бедном пареньке, затравленном вездесущими демократами. Прямо для газеты "Завтра" рассказ. Что же происходит с нашими литературными либералами, что у них глаза на события по-другому открываться стали? Предчувствие народной инквизиции.

Героиня повести Валентина Распутина Тамара — она и есть настоящий народный инквизитор. Это её панически боится демократический демагог из рассказа Маканина.

Но ведь такой же инквизитор, напомнит мне читатель, уже был у Виктора Пронина в "Ворошиловском стрелке", и также вызывал аплодисменты у всей страны. Вряд ли Валентин Распутин позаимствовал образ народного мстителя из повести Пронина. Это и важно — оба героя взяты из жизни. Народ начинает действовать самостоятельно. Ему не дают самоуправления, так он сам его потихоньку берет. Сам чинит свою инквизицию. И пусть пресса, сконцентрированная в руках группки властителей, вопит о беззаконии и самоуправстве народных мстителей, об угрозе фашизации, о судах Линча, если власть против народа, народ находит сам свои методы мщения и достижения справедливости.

Наталья Иванова всё сводит к советскому реваншу, вот здесь она заблуждается. Сегменты советизма, конечно же, есть в этом новом реваншистском народном порыве, но только как части народного сознания. Впрочем, подсознательно демократический критик это понимает, видит, о каком реванше, о какой инквизиции идет речь, пишет же: "Литературная газета" постоянно , из номера в номер, следует золотому советскому литературному правилу "Чаковских" времен: восторженная статья о "творческом пути" и "золотом вкладе" в литературу Мих. Алексеева обязательно появится рядом со стихами, к примеру, Андрея Дементьева". Вот и вылезли все ивановские тайные мотивы. Ну чем же, уважаемый критик, советский видный писатель и высокий литературный чиновник Михаил Алексеев отличается от такого же советского писателя и такого же высокого литературного чиновника того же ранга Андрея Дементьева? Разве что народность не та? И реванш-то, следовательно, надвигается народный, который чувствует и которому сочувствует и антисоветчик Александр Солженицын — вот еще герой реванша, и "красно-коричневый" Александр Проханов, и традиционалист Валентин Распутин, и мистик Юрий Мамлеев. А их уже подпирает молодежь. Не только яркие критики Лев Пирогов и Дмитрий Ольшанский (им сам Бог велел), но и молодые писатели, поэты, драматурги. Предчувствие народной инквизиции — это становится современным литературным знаком. Тот же елизаровский "Раsternak" не случайно появился. И рядом с ним на книжных полках лежат "Скины" такого же молодого, но московского автора Дмитрия Нестерова. Евгений Чебалин громыхает из провинции своим "Безымянным зверем", но и в самой Москве все зачитываются романами Анатолия Афанасьева и Сергея Алексеева, пожалуй, самыми беспощадными мастерами народного реванша.

По сути, все последнее творчество недавно погибшего писателя Анатолия Афанасьева было предчувствием народной инквизиции. Он еще лишь мечтал о подобных мстителях, сочинял их, вытягивал их из горних высот, а в прозе сугубых реалистов Валентина Распутина и Бориса Екимова подобные герои уже определяют хотя бы частично нынешнюю реальность.

Писатель по натуре своей должен быть всегда на стороне жертвы, и если самые разные писатели сейчас ищут своих инквизиторов, значит, жертвой уже стал народ, и надо быть жестоким к виновникам этой беды, чтобы мир повернулся добром к большинству. Меня поражает, как равнодушно вся политическая элита проходит мимо реальной жизни нашего народа. Такого же нет нигде в других странах. Нельзя потакать злу даже под маской демократии. Иначе сломают, самого заставят служить злу, как это происходит с героем недавно вышедшей в журнале "Москва" повести Леонида Бородина "Бесиво". Тоже ведь крепкий мужик, еще тот народный инквизитор был, всё сам решал , без всяких обращений во спасение к какой-либо власти. Но оторвали от земли, приручили, и вот уже коренной русский характер, как бы его же — Леонида Бородина — былой Селиванов из "Третьей правды". Только помещенный в сегодняшние дни, становится всего лишь услужливым лакеем у новых хозяев. Доколе? Думаю, если вспыхнет пожар, то этот бородинский герой еще покажет себя во всём гневе народном, жалеть изуверившихся демократов не станет.

Пока этим предчувствием народной инквизиции умело пользуются президент Путин и его власть, Но насколько управляемы сегодня эти распутинские "дочки Иванов" и "ворошиловские стрелки"? Насколько ещё верят они в справедливость законов?

В "Крейсеровой сонате" Александра Проханова, так же, как в последних романах Анатолия Афанасьева, народный мститель явлен нам как бы с неба, он неистребим, он вечно живой, — этакий ангел мщения народного, он сам истребляет зло в больших количествах. "Не мир, но меч..." библейский несут с собой герои этой новой православной прозы. Для меня — это какой-то новый виток в литературном понимании поисков Православия. И то, что такими новыми православными героями становятся и персонажи из ещё неопубликованного романа Владимира Личутина "Беглец из рая", и зульфикаровские мстители из "Коралловой эфы", и даже приходящие к пониманию настоящей борьбы и подлинных человеческих идеалов ребята из романа Дмитрия Нестерова "Скины" — для меня несомненно. Это уже стало хорошей тенденцией — читатель ждет от хороших произведений уничтожения накопившегося зла. Этот главный смысл и прохановского романа "Крейсерова соната", и крусановской "Американской дырки", и других заметных произведений самого последнего времени, как бы не отворачивались от них наши гламурные критики, наши прикормленные литературные полемисты. Те, что готовы спорить о чем угодно, только не о главном, не о смысле произведения, не о смысле деятельности героев писателя. Кстати, готов упрекнуть уже и полюбившегося мне Сергея Шаргунова, что он в своей "Свежей крови" стал уходить от главных тем. От наболевшего, от надвигающегося с неотвратимостью реванша. Реванша не советского, понимаемого, как возвращение дешевой колбасы за два двадцать. Не какого-то царского, а реванша национального, государственного, ещё шире — реванша смыслового, ибо в действиях людей возвращается смысл их. Тогда и работа осмысляется, и зарплата осмысляется, всё из виртуальной реальности переходит в самую серьезную смысловую реальность. И книга соответственно становится не трэшем, не галлюцинозом, а смыслом жизни человека, и в результате её выхода, её прочтения, её понимания совершаются тоже вполне осмысленные действия всё большего количества людей. Увлекшись глянцем и глянцевой бездумной жизнью, талантливые молодые ребята вроде Сергея Шаргунова могут и себя в глянец превратить, в подобие действительности.

На мой взгляд, Лев Пирогов и Дмитрий Ольшанский более осмысленно определяют сегодня в литературе свое направление главного удара, определяют свое предчувствие народного реванша.

На беду Натальи Ивановой еще один её любимый автор Тимур Зульфикаров тоже написал свой "реваншистский" роман "Коралловая эфа", "памяти зверски убитого СССР, в котором все мы нежились, как дети в колыбели-люльке слепо... И вот люлька разбита, расхищена, разворована. И дитя-сирота рыдает, плещет брошенными беззащитными ручонками... И некому утешить его... Вот народ мой!.." Так, друг за другом, почти всё поколение бывших сорокалетних . когда-то предчувствовавших первыми уход красной цивилизации, сейчас также тонко предчувствуют новое историческое брожение русского народа. Что это, как не смена культурной парадигмы?

Пусть политологи еще спорят, а молодежь-то читает в электричках роман "Скины" нового культового автора Дмитрия Нестерова, и там уже без зульфикаровских мистических инквизиторов , уже живые реальные герои напрямую решают все наболевшие и не замечаемые властью вопросы. Их-то как объединять Наталье Ивановой в своем "право-левом" интерьере": молодого , вышедшего из прямого скиновского движения эрудита и знатока истории Дмитрия Нестерова и такого же молодого эрудита из далекого Ганновера Михаила Елизарова с его блестящим романом "Раsternak". И откуда у молодых такая огромная жажда реванша? Такая явная нелюбовь к буржуазности? Опасной для самих властей становится тенденция к посадке в тюрьмы все большего числа активных нацболов. Разве не ясно, если дают три года тюрьмы за букет гвоздик, то почему бы не заменить гвоздики на калаши или гексоген, срок-то, судя по приговорам чеченских боевиков, ненамного увеличится. Зато инквизиция будет куда более действенной.

Это мой призыв не к нацболам, заполняющим уже "Лимонку" восторженными и боевыми, действенными письмами из тюрем, а к власти, которая всё более начинает сражаться с самим русским народом. И я понимаю этих молодых русских ребят из лимоновской партии, готовых русскую нацию создать заново. Ибо сегодня, правы лимоновцы, русская нация, если и существует, то "не вполне легально, ибо если ты слишком позиционируешь себя как человека русской национальности, то автоматически попадаешь под специальную статью в Уголовном кодексе". И потому, считают эти молодые, уверенные в себе ребята, "необходимо раскаленными добела щипцами вырвать тухлятину и начать ковать нового человека из стали и бетона, которому не сможет противостоять остальной мир. Утративший свой жизненный порыв..."

"Мир и хохот" — так озаглавил свой новый роман добродушный инквизитор Юрий Мамлеев. Мамлеев для меня становится всё более похожим на деревенского прозаика, чьи герои, просыпаясь от спячки, чувствуют себя не совсем простыми существами, наполняются желанием действовать, и его живые монстры становятся всё более прямым отражением нашей действительности. Это всё те же народные инквизиторы, уже объединяющиеся в тайные сообщества. Нет, не так уж прост уважаемый и именитый писатель. Его реванш, идущий откуда-то с Неба, от Бога, будет, может, пострашнее, чем просто месть озлобленной русской женщины за свою дочь. Мамлеев народен в своем новом романе, так же, как народны все сказки о ведьмах и нечистой силе. Но ведь и эти сказки мощно влияли веками на народное сознание. Как бы не попасть нашим ослабевшим либералам в компанию оживших мертвецов Юрия Мамлеева. Там-то уж им точно пощады не будет.

В своей новой книжке "Диалектика переходного периода..." Виктор Пелевин тоже, хоть и отчасти, но отдал дань уважения идее реванша. Особенно это заметно в повести "Македонская критика французской мысли". Для меня непонятно, зачем он добавил в книгу еще практически никем нечитаемые рассказы с восточной экзотикой. Это как обязательный довесок грязи и костей к мясу в советское время. А вот скрытый реванш всего славянства в его "Македонской критике..." явно ощущается. Да и мысль уж очень интересная, что вся наша русская народная кровь, насильно перекачанная вместе с нефтью в доллары по всему миру, ещё вызовет мировой катаклизм пострашнее двух американских башен, отзовется в реальных реваншистских деяниях. И верно, и оригинально, и грядущее оправдание народной инквизиции — попили кровушку — вот и получайте с довеском. И пусть скрывает Виктор Пелевин и далее свой реваншизм, идею хорошую дал, и за то спасибо.

Я еще не касался последних публикаций в русской поэзии, где в стихах и Марины Струковой, и Олега Бородкина, и Алины Витухновской, и Сергея Яшина (и несть им числа) можно найти такое яркое сочувствие приближающейся народной инквизиции, что поневоле проникаешься оптимизмом: "Русь пробуждается". Мы роскошь вечная сожженных поколений, Печатью ужаса нас отмечает век. Мы лишь намёк... Мы гулкие ступени... Взойди и царствуй, русский человек!