Глава 3. Все хорошо, что кончается нефтью

Глава 3. Все хорошо, что кончается нефтью

Вчера ночью мне приснился сон. На самом деле, сразу несколько снов. В одном я размазывал «Тоффути»[124] по горбу верблюда. В другом я возил по полю для игры в гольф на тележке из супермаркета великого Фреда Коуплза[125], который тем временем читал мне выдержки из «Бхагавад-Гиты». Видимо, мне нужна помощь психиатра.

Это была одна из тех ночей после затянувшейся вечеринки, когда в тот самый момент, как ваша голова касается подушки, в ней словно включается какой-то мультиканальный телевизор, и вы никак не можете отыскать пульт дистанционного управления, чтобы его выключить. Я отмечал с друзьями и любимыми гибель Удея и Кусая Хусейнов. Нельзя не признать, насколько важно собираться вместе с близкими, когда нашему правительству удается поймать и убить «тех, кто нам не нравится». Но один лишний стаканчик текилы под скандирующие крики «Кусай! Куcaй! Кусай!» — и даже я не выдержал. Так бурно я не отмечал ни одно событие с тех пор, как в штате Техас едва не казнили того слабоумного[126].

Ладно, вернемся к моей основной мечте. Она была настолько реальной, что я чувствовал себя Скруджем[127]*. Внезапно я очутился в будущем. На дворе стоял 2054 год, и отмечался мой столетний юбилей. Не знаю, или несколькими годами раньше я присоединился к сторонникам здорового питания, или в мире по какой-то причине закончился «Бен и Джерри[128], потому что для ста лет я выглядел весьма неплохо.

В этом сне меня неожиданно навестила моя праправнучка Анна Коултер-Мур[129]. Понятия не имею, почему ее назвали именно так, а спросить я побоялся. Праправнучка сказала, что готовится к устному ответу на уроке истории в шестом классе школы и хочет кое-что у меня спросить. Но свет не горел, компьютера у нее не было, и воду она пила не из бутылки. Вот как, насколько я могу вспомнить, проходил наш разговор...

АННА КОУЛТЕР-МУР: Привет, прапрадедушка! Я захватила для тебя свечу. Нашей семье почему-то на этот месяц выдали одну лишнюю. Я боялась, что нам с тобой для разговора не хватит света.

МАЙКЛ МУР: Спасибо, Анни. Слушай, а если после того, как мы с тобой все обговорим, ты оставишь мне карандаш, которым пишешь, то я его сожгу и хоть немного согреюсь.

А.: Извини, прапрадедушка, но если я оставлю тебе этот карандаш, мне будет нечем писать до конца года. А разве в твое время для письма не использовали что-то другое?

М.: Да, у нас были ручки и компьютеры, а еще такие маленькие устройства, в которые можно было говорить, и получался напечатанный текст.

А.: И что с этим случилось?

М.: Понимаешь, дорогая, для того, чтобы все это изготавливать, требовалась пластмасса.

А.: Ах да, пластмасса. И тогда все любили пластмассу?

М.: Это был волшебный материал, однако для его производства требовалась нефть.

А.: Понятно. После того как запасы нефти иссякли, нам приходится писать карандашами.

М.: Точно. Господи, как же нам всем не хватает нефти, правда?

А.: Когда ты был молодым, неужели люди были настолько глупы, что полагали, будто нефти хватит навеки? Или просто никто о нас не думал?

М.: Разумеется, мы думали о вас. Но в мое время наши вожди клялись на целой стопке Библий, что нефти предостаточно, а нам, естественно, хотелось им верить, потому что жить так весело.

А.: Ну а потом, когда нефть начала кончаться и вы почувствовали это, что вы сделали?

М.: Мы попытались выправить положение, взяв под свой контроль те регионы, где были сосредоточены основные запасы еще остававшихся нефти и природного газа. Ради этого велись многочисленные войны. Первоначально, во время войн в Кувейте и в Ираке, наши лидеры прибегали к таким отговоркам, как «У этого плохого типа есть страшное оружие» или «Эти народы нужно освободить». Нам очень нравилось слово «освободить».

Хотя в действительности войны велись ради совершенно других целей. Главным все время была нефть. Просто мы тогда еще не умели выражаться прямо.

Первые войны обходились нам малой кровью, так что создавалась иллюзия, будто все будет в порядке. И все же эти войны дали нам нефть лишь еще на несколько лет.

А.: Я слышала, когда ты только родился, нефти было так много, что люди пытались делать из нее буквально всё. И большую часть этих предметов можно было использовать только один раз, после чего они выбрасывались. Пару лет назад мама и папа получили разрешение порыться в мусорной куче. Мама говорила, им посчастливилось наткнуться на настоящее богатство. Они нашли несколько полиэтиленовых пакетов, нисколько не разложившихся. А внутри лежали самые разные предметы, сделанные из пластмассы. Как же мудро поступали в твое время, аккуратно укладывая все эти сокровища в пакеты!

М.: Конечно, спасибо за доброе слово, но на самом деле твоим родителям просто повезло. Ты совершенно права, мы пытались делать из нефти все, превращая ее в пластмассы. Мебельная обивка, сумки для покупок, игрушки, бутылки, одежда, лекарства и даже детские подгузники изготавливались из нефти. Список того, что делалось из нефти и побочных продуктов добычи нефти, бесконечен: аспирин, фотоаппараты, шары для гольфа, аккумуляторы, ковровые покрытия, удобрения, очки, шампунь, клей, компьютеры, косметика, моющие средства, телефоны, упаковки для консервированных продуктов, футбольные мячи, инсектициды, чемоданы, лак для ногтей, стульчаки для унитазов, женские трусики, зубная паста, подушки, контактные линзы, автомобильные покрышки, ручки, компакт-диски, кроссовки — какой предмет ни возьми, окажется, что в нем каким-то образом была задействована нефть. Господи, мы сидели на нефти как на крючке. Мы пили из пластиковой бутылки и выбрасывали ее. Мы сжигали галлон нефти для того, чтобы доехать до магазина и купить галлон молока (которое также продавалось в пластиковых бутылках). На каждое Рождество твоя бабушка получала подарки, сделанные в основном из пластмассы, которые клали под пластиковую елку (правда, очень похожую на настоящую). И ты совершенно права, мы даже мусор перед тем, как выкинуть на помойку, заворачивали в пластик.

А.: А когда людям в голову пришла мысль СЖИГАТЬ нефть? Как можно сжигать то, чего так мало? Неужели в те времена люди сжигали и алмазы?

М.: Нет, алмазы никто не жег. Алмазы считались чем-то очень дорогим. Нефть тоже считалась чем-то дорогим, но никому не было до этого дела. Мы просто превращали ее в бензин, включали искру зажигания и жгли эту жидкость, нисколько не задумываясь о последствиях!

А.: А на что это было похоже, когда вы не могли дышать, поскольку воздух был загрязнен от сжигания того, что вы называли бензином? Разве это не заставило вас понять, что нефть нельзя сжигать? Быть может, с помощью этого запаха природа пыталась сказать вам: «Не жгите меня!»

М.: О-хо-хо, этот запах... Да, действительно, природа говорила нам — что-то не так. Вот только о чем мы думали? О чем пели?

А.: Что?

М.: Не обращай внимания, это я так.

А.: Ведь вы же сами отравляли себя. И у вас не было станций для дыхания, какие есть у нас сейчас. Что же вы делали?

М.: Людям приходилось всасывать в легкие грязный воздух и дышать им. Миллионы от этого заболевали и умирали. Никто не хотел признаваться в том, что дышать становится трудно из-за загрязнения атмосферы продуктами сжигания ископаемого топлива. Врачи уверяли, что у нас астма или аллергия. Сейчас для тебя автомобиль — это какая-то музейная древность. А тогда большинству людей приходилось «накручивать» по двадцать, тридцать и даже сорок миль, чтобы доехать от дома до работы, и они ненавидели время, которое им приходилось проводить запертыми в своих машинах. Как это всем портило настроение!

А.: Значит, вы жгли драгоценную нефть и при этом ненавидели себя. Странно.

М.: Эй, я не говорил, будто мы ненавидели себя. Мы ненавидели дорогу, но многие люди полагали, что дело того стоит. Они просто не хотели жить в городах, где жило так много народу.

А.: И все-таки я никак не могу понять: какая радость в том, чтобы ездить в автомобилях и жечь драгоценную нефть? Разве нельзя было заранее перейти на какой-нибудь другой вид топлива, чтобы продолжать и дальше радоваться жизни?

М.: Американцы упрямо стремились делать так, как они привыкли, и не хотели ничего менять.

А.: А кто такие американцы?

М.: Давай не будем вдаваться в это.

А.: В шестом классе учитель рассказывал нам, что один из ваших лидеров верил в то, что когда-нибудь «водородное топливо» придет на смену машинам, сжигающим бензин, однако этого так и не произошло. Это же безумие! Сегодня каждому ребенку известно, как трудно достать водород. Конечно, он есть в воде, но для того, чтобы ее расщепить, требуется израсходовать много энергии — а энергии как раз вам не хватало. Ха!

М.: Ты права, Анни, мы настолько привыкли к таблеткам прозака[130] и кабельному телевидению, что верили всему, о чем говорили наши вожди. Мы поверили им даже тогда, когда они заявили о «Втором пришествии водорода» — безграничных запасах энергии, не загрязняющей окружающую среду, которая должна скоро прийти на смену нефти. Мы тратили так много денег на наших военных, обеспечивающих нам доступ к нефти, что наше образование рассыпалось, выпускники школ становились все глупее и глупее — и поэтому никто даже не заметил, что водород вовсе не является топливом] Все стало настолько плохо, что большинство выпускников колледжей даже не знали, что скрывается за обозначением Н₂0.

Начались настоящие проблемы. Запасы нефти подходили к концу, водород, на котором ездили бы наши машины, так и не появлялся, и стало не до смеха. Однако было уже слишком поздно. Началось вымирание.

А.: Знаю, стало не хватать еды.

М.: В то время кому-то пришла в голову мысль использовать нефть для выращивания еды. Сейчас кажется очень странным, что тогда никто не предполагал, что массовое производство продуктов питания, необходимое для поддержания жизни такого большого населения, не сможет продолжаться долго. Вероятно, это была наша самая страшная ошибка. Искусственные удобрения, пестициды и гербициды, не говоря уже про трактора и другую сельскохозяйственную технику, жизненно зависели от ископаемого сырья. После того как производство нефти достигло пика, цены на продукты питания стали расти, следуя в неразрывной связке за стоимостью ископаемого сырья. Первыми начали вымирать от голода беднейшие страны мира. Однако вскоре, когда прояснились истинные причины происходившего, люди стали грабить магазины и склады, и даже большое состояние перестало гарантировать, что на него можно купить достаточно продуктов.

И что еще хуже, когда началось вымирание, люди не смогли ходить на работу, обогревать свои дома, платить за электроэнергию. Некоторые эксперты предсказывали, что добыча нефти достигнет своего пика приблизительно в 2015 году. Над ними смеялись — однако они оказались правы. Цены на топливо стали расти еще более стремительно — но было уже слишком поздно для того, чтобы начать планирование плавного перехода на альтернативные способы добычи энергии. На человечество обрушилась катастрофа.

А.: Прапрадедушка, зачем ты катаешь игрока в гольф в тележке для покупок?

М.: О, извини. Это из моего другого сна. Фред, убирайся ко всем... отсюда!

А.: У меня есть теория по поводу случившегося. Я слышала, что ваше поколение любило солнце и все время лежало под солнечными лучами, просто спало. По-моему, вот почему вы израсходовали дешевую нефть: чтобы можно было нагреть Землю, избавиться от зимы, и тогда все могли бы получить отличный загар и выглядеть классно.

М.: Нет, на самом деле мы до смерти боялись солнца. Большинство людей работали в зданиях с наглухо закупоренными окнами, а воздух и воду фильтровали и очищали специальные машины. Во время редких вылазок на улицу мы намазывались жирным слоем солнцезащитных кремов и надевали темные очки и шляпы, закрывающие головы. Впрочем, хотя солнце мы очень ненавидели, холод мы ненавидели еще больше. Все старались перебраться в жаркие штаты, где почти никогда не бывает снега, и проводили там время в оборудованных кондиционерами домах, офисах и машинах. Разумеется, это требовало еще больше бензина, а на Земле становилось все жарче, поэтому людям приходилось включать кондиционеры все чаще.

А.: Зачем изобрели ядерные бомбы, предназначенные для того, чтобы убить всех и сразу, если уже были бомбы, созданные на основе нефти? И когда стали переоборудовать ядерные бомбы в ядерные электростанции? Разве никто не подумал о том, что они могут взорваться и сжечь всех вокруг?

М.: Сто лет назад нам заявили, будто реакция ядерного деления позволит получать настолько дешевое электричество, что «его стоимость даже нельзя будет измерить». Этого так и не произошло. Второй президент Буш... или это был третий президент Буш... ну, определенно не четвертый президент Буш... в общем, один из этих проклятых Бушей стал ускоренно развивать ядерную энергетику. Но после того как недовольный работник атомной электростанции набил свой грузовичок удобрениями и моющими средствами[131] и врезался в здание, в котором работал, уничтожив при этом расположенный неподалеку городок, программа была быстро свернута.

А.: Папа говорит, в ваши дни на Земле жило больше шести миллиардов человек. Иногда мне становится страшно, однако я пытаюсь не думать о том времени, когда так много людей по всему миру умирало от голода и болезней. В школе нам говорили, что сейчас на Земле живет около полумиллиарда человек. Мне кажется, и это очень много. И меня немного тревожит, что вымирание еще может где-то продолжаться. Что ты думаешь?

М.: Не беспокойся. Вымирание завершилось. Теперь вам больше ничего не угрожает. Просто продолжайте откапывать старый пластик, и все будет в порядке.

А.: Прапрадедушка, а как тебе удалось остаться в живых?

М.: Когда началось великое вымирание, мы с твоей прапрабабушкой путешествовали за границей. Нам удалось выжить, потому что в Большом нефтяном районе мы случайно нашли пещеру с запасами еды, сотовыми телефонами и почтовым ящиком. Я бы ни за что не поверил, что можно прожить в пещере так долго и не быть обнаруженным. Но мы смогли — как и тот, кто использовал пещеру до нас. Мы, правда, очень удивились, найдя там аппарат для диализа почек. Я все ломал себе голову, неужели это...

А.: Папа сказал, они с мамой хотят, чтобы вы с прапрабабушкой перебрались к нам, и тогда нам всем станет теплее. Хотя я очень зла на вас за то, что вы израсходовали всю нефть, не оставив нам ни одного галлона, наверное, действительно будет лучше, если вся семья соберется здесь. Тогда мы сможем забраться под одно семейное одеяло, когда температура опустится ниже нуля и соседи уже не будут приходить к нам. Однажды ударили такие морозы, что нам пришлось на ночь взять к себе под одеяло пару домашних животных. Конечно, стало чуточку теплее, но вонь стояла такая страшная, что я не смогла заснуть. А мама рассказывала, будто вы согревали воздух на улице, чтобы можно было стоять на балконе без пиджака, потягивая коктейль. Вы с прапрабабушкой сможете остаться у нас?

М.: Да, мне бы очень хотелось. Но, боюсь, мы уже такие старые, что от нас тоже воняет...

А.: Мама говорила, давным-давно ты стал на несколько минут знаменитостью, крикнув что-то во время одной из Нефтяных войн. Смотри, у нас есть снимок, где ты стоишь с открытым ртом и на что-то указываешь. И делаешь знак из двух пальцев! На что ты так разозлился? Дело было в нефти?

М.: Гм... ну, прапрабабушка не разрешит мне рассказывать об этом до тех пор, пока она жива. В тот вечер она нарядилась, накрасилась, была такой красивой и... Знаешь, малышка, ну-ка дай мне эту фотографию! Я уже мысленно слышу, как она начинает на меня ругаться!

А.: Конечно. Вот, держи. Спасибо, прапрадедушка! Ты не хочешь сказать что-нибудь на прощание? Твоя свеча почти догорела.

М.: Да. Знаешь, сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что десятилетие с 2005 по 2015 год стало решающим для выживания человеческого вида на Земле. Многие из нас пытались предостеречь остальных об опасности, которая наступит, когда будут исчерпаны запасы нефти. Правда, слушали нас немногое. Это были хорошие люди, люди, которые заботились друг о друге, заботились о наших детях и планете. Мы боролись, но недостаточно упорно. Силы эгоистичной алчности сражались настойчивее. Казалось, они были настроены на самоуничтожение, и в этом они едва не преуспели. Мне очень стыдно за случившееся. Нам всем стыдно. Возможно, у вас получится лучше.

И тут, только я вошел в соответствующее настроение, чтобы читать слащавые нравоучения, я проснулся в холодном поту, бормоча что-то о неоплаченном счете за химчистку. Я уселся в кровати, и лишь тогда до меня дошло, что это был сон и на самом деле ничего этого быть не может. Я лег на подушку, уютно устроился под одеялом с электрическим подогревом и снова заснул. Мне снились очарова -тельные сны о «Тоффути»...

Данный текст является ознакомительным фрагментом.