Первая встреча. Июль 1947 г

Первая встреча. Июль 1947 г

14 июля 1947 года я прибыл в Москву с дружественным визитом в Советский Союз, во главе первой официальной делегации Правительства Народной Республики Албании и Коммунистической партии Албании.

Радость моя и других товарищей, которым Центральным Комитетом было поручено поехать в Москву и встретиться с великим Сталиным, была неописуемой. О встрече со Сталиным мы мечтали всегда, денно и нощно, с тех пор как мы ознакомились с марксистско — ленинской теорией. Это желание усилилось еще больше в ходе Антифашистской Национально-освободительной борьбы. После выдающихся фигур — Маркса, Энгельса и Ленина — товарищ Сталин был для нас чрезвычайно дорогим и уважаемым, ибо его указания руководили нами в борьбе за основание Коммунистической партии Албании как партии ленинского типа, вдохновляли нас во время Национально-освободительной борьбы и помогали нам в строительстве социализма.

Беседы со Сталиным и его советы должны были явиться путеводными в нашей огромной и трудной работе по закреплению завоеванных побед.

Вот почему наш первый визит в Советский Союз явился неописуемой радостью и огромным удовольствием не только для коммунистов и нас, членов делегации, но и для всего албанского народа, с нетерпением ждавшего этого визита, который он воспринял с огромным энтузиазмом.

Сталин и Советское правительство, как мы увидели собственными глазами и почувствовали нашими сердцами, приняли нашу делегацию очень сердечно и тепло, с искренней любовью. За 12 дней нашего пребывания в Москве мы несколько раз встречались с товарищем Сталиным, и проведенные с ним беседы, его искренние и товарищеские советы и наказы мы бережем и будем на всю жизнь беречь как нечто дорогое…

Я никогда не забуду первой встречи с Иосифом Виссарионовичем Сталиным. Это было 16 июля 1947 года, в третий день нашего пребывания в Москве. Тот день начался необычно: еще утром мы съездили в Мавзолей великого Ленина, с благоговением склонили голову перед телом гениального вождя революции, перед тем человеком, чье имя и колоссальное дело глубоко были запечатлены в наших умах и сердцах, озарили и озаряли нам славный путь борьбы за свободу, революцию и социализм. По этому случаю, от имени албанского народа, нашей Коммунистической партии и от себя лично я возложил к постаменту Мавзолея бессмертного Ленина разноцветный венок. Отсюда, осмотрев кладбище отважных борцов Октябрьской социалистической революции, выдающихся деятелей Большевистской партии и Советского государства, похороненных у подножия Кремлевских стен, мы пошли в Центральный Музей Владимира Ильича Ленина. Более двух часов мы переходили из одного зала в другой, близко знакомясь с документами и экспонатами, подробно изображавшими жизнь и выдающееся дело великого Ленина. Прежде чем покинуть музей, в книгу отзывов музея, в частности, я занес и следующие слова: «Дело Ленина бессмертно, оно будет жить в сердцах грядущих поколений. Память о нем всегда будет жить в сердцах албанского народа».

Именно в этот день, полный неизгладимых впечатлений и эмоций, нас принял и с нами имел долгую беседу верный ученик и продолжатель дела Ленина, Иосиф Виссарионович Сталин.

Он с самого начала создал нам такую товарищескую атмосферу, что мы скоро почувствовали облегчение от того естественного волнения, которое нас охватило при входе в его кабинет — просторный зал с длинным столом для заседаний рядом с его рабочим столом. Несколько минут спустя после первых сказанных слов у нас было такое чувство, будто мы не беседовали с великим Сталиным, а сидели с товарищем, которого мы знали раньше, с которым мы беседовали много раз. Тогда я был еще молодым и представителем малой партии и малой страны; поэтому, для того чтобы создать мне как можно более теплую и товарищескую атмосферу, Сталин шутил и с любовью и большим уважением начал говорить о нашем народе, о его боевых традициях в прошлом и о его героизме в Национально-освободительной борьбе. Он говорил тихо, спокойно и со своеобразной, располагающей теплотой.

Товарищ Сталин, в частности, сказал нам, что он питал глубокую симпатию к нашему народу, как очень древнему народу Балканской зоны, имеющему древнюю историю доблести.

— Я особенно знаком с героизмом, проявленным албанским народом в Антифашистской Национально-освободительной борьбе, — продолжал он, — однако эти мои знания, естественно, не в достаточной мере могут быть обширными и глубокими, поэтому я бы попросил вас рассказать немного о вашей стране, о вашем народе, а также о проблемах, которые занимают вас ныне.

После этого я взял слово и сделал товарищу Сталину изложение длительного и славного исторического пути нашего народа, его нескончаемых битв и сражений за свободу и независимость. В особенности я остановился на периоде нашей Национально-освободительной борьбы, рассказал ему об основании нашей Коммунистической партии как партии ленинского типа, о решающей роли, которую она играла и играет в качестве единственной руководящей силы в борьбе и усилиях албанского народа к завоеванию свободы и независимости Родины, низложению старой, феодально-буржуазной власти, созданию новой, Народной власти и к успешному продвижению страны вперед, по пути глубоких социалистических преобразований. Воспользовавшись случаем, я еще раз поблагодарил товарища Сталина и выразил ему глубокую признательность албанских коммунистов и всего албанского народа за ту пламенную поддержку, которую Коммунистическая партия Советского Союза, Советское правительство и он лично оказали и оказывали нашему народу и нашей партии как в годы войны, так и после освобождения Родины.

Дальше я описал товарищу Сталину глубокие политические, экономические и социальные преобразования, которые были осуществлены и шаг за шагом закреплялись в Албании в первые годы Народной власти. Внутреннее политическое и экономическое положение Албании, — сказал я ему в частности, — заметно улучшилось. Эти улучшения имеют своим источником правильное понимание необходимости преодоления трудностей и огромных усилий, которые народ и партия должны приложить к преодолению этих трудностей трудом, потом. Наш народ убежден в правильности своего пути и твердо верит в Коммунистическую партию, в Правительство нашей Народной Республики, в свои созидательные силы, в своих искренних друзей; изо дня в день, благодаря мобилизации сил, самозабвению и высокому энтузиазму, он выполняет выдвигаемые перед ним задачи.

Товарищ Сталин выразил свою радость по поводу успехов, достигнутых нашим народом и нашей партией в созидательном труде, и захотел узнать побольше о положении классов в нашей стране. Особенно он интересовался нашим рабочим классом и крестьянством.

— Подавляющее большинство нашего народа, — сказал я в частности товарищу Сталину в ответ на его вопросы, — состоит из бедных, а затем и средних крестьян. Рабочий класс у нас малочисленный, у нас имеется также немалое число ремесленников, горожан, занимающихся мелкой торговлей, и незначительная интеллигенция. Все эти массы трудящихся откликнулись на призыв нашей Коммунистической партии, мобилизовались на борьбу за освобождение Родины и теперь тесно связаны с партией и Народной властью.

— Имеет ли рабочий класс в Албании традиции классовой борьбы? — спросил меня товарищ Сталин.

— До освобождения страны этот класс, — сказал я ему, — был малочисленным, только что созданным и состоял из небольшого числа поденщиков, подмастерьев или ремесленников, работавших на небольших предприятиях и в цехах. В некоторых городах страны в прошлом рабочие устраивали забастовки, однако и они были небольшими и не связанными друг с другом как в силу немногочисленности рабочих, так и в силу отсутствия профсоюзных организаций. Невзирая на это, — сказал я товарищу Сталину, — наша Коммунистическая партия была основана как партия рабочего класса, которая должна была руководствоваться марксистско-ленинской идеологией, выражать и отстаивать интересы пролетариата и широких трудящихся масс, в первую очередь, албанского крестьянства, которое составляло и подавляющее большинство нашего населения.

Товарищ Сталин подробно расспрашивал нас о положении средних и бедных крестьян в нашей стране.

В ответ на его вопросы я рассказал товарищу Сталину о политике, которую проводила наша партия, и об огромной и всесторонней работе, которую она проделала со времени ее основания, с тем чтобы опираться на крестьянство и перетянуть его на свою сторону.

— Мы поступили так, — сказал я ему, — не только исходя из марксистско-ленинского положения о том, что крестьянство является самым близким и самым естественным союзником пролетариата в революции, но и потому, что в Албании крестьянство составляло подавляющее большинство населения и веками характеризовалось великими патриотическими и революционными традициями.

В продолжение беседы я постарался охарактеризовать как экономическое положение этих крестьян после освобождения Родины, так и их культурный и технический уровень. Подчеркнув высокие качества нашего крестьянства как патриотического и трудолюбивого крестьянства, тесно связанного с землей и Родиной и стремящегося к свободе, развитию и прогрессу, я рассказал ему и о явных пережитках прошлого, об экономической и культурной отсталости нашего крестьянства, а также о его мелкобуржуазном складе ума. Против этого положения, — отметил я, — нашей партии приходилось бороться всеми силами, и успехи у нас налицо, однако мы отдаем себе отчет в том, что мы должны бороться больше и еще настойчивее, с тем чтобы сделать крестьянство сознательным, чтобы оно восприняло и проводило в жизнь на каждом шагу партийную линию.

Взяв слово, товарищ Сталин сказал, что крестьяне, вообще, вначале боятся коммунизма, ибо они думают, что коммунисты отберут у них землю и все имеющееся у них. Враги, — продолжал он, — много говорят крестьянам в этом направлении с целью отколоть их от союза с рабочим классом, увести их в сторону от политики партии и от пути социализма. Поэтому имеет большое значение тщательная и прозорливая работа Коммунистической партии, с тем чтобы, как подчеркнули и вы, крестьянство неразрывно связалось с партией и с рабочим классом.

Я в общих чертах ознакомил товарища Сталина также с социально-классовой структурой нашей партии и объяснил: ему, что эта структура верно отображает саму социальную структуру нашего народа. В этом кроется и причина того, — сказал я ему, — почему ныне в рядах нашей партии большее количество составляют коммунисты, которые по своему социальному положению — крестьяне. Политика нашей партии в этом отношении нацелена на то, чтобы шаг за шагом, по мере роста рабочего класса, соответственно росло и число коммунистов-рабочих.

Оценивая правильную политику, которую проводила наша партия с массами вообще, с крестьянством — в особенности, товарищ Сталин дал нам ряд ценных товарищеских советов о нашей будущей работе. Помимо всего другого, он высказал и мысль о том, что наша Коммунистическая партия, поскольку процент коммунистов-крестьян в ее рядах более значительный, может быть переименована в Албанскую партию труда. — Во всяком случае, — отметил он, — это только мое соображение, ведь это вы, это ваша партия решает.

Поблагодарив товарища Сталина за эту ценную мысль, я сказал ему:

— Мы поставим ваше предложение на I съезде партии, который мы уже готовим, и я убежден, что как низы партии, так и ее руководство найдут его уместным и одобрят…

* * *

С товарищем Сталиным и с товарищем Молотовым мы подробно беседовали о проблемах восстановления разрушенной войною страны и строительства новой Албании. Я описал им наше экономическое положение, первые социалистические преобразования в области экономики и открывающиеся перед нами широкие перспективы, достигнутые нами успехи, стоявшие перед нами сложные проблемы и большие трудности.

Сталин выражал свое удовлетворение по поводу достигнутых нами побед и время от времени задавал мне самые различные вопросы. Особенно он поинтересовался положением нашего сельского хозяйства, климатическими условиями Албании, сельскохозяйственными культурами, которые по традиции выращивает наш народ, и т. д.

— Какие зерновые больше всего выращиваете? — спросил он меня, в частности.

— В первую очередь, кукурузу, — ответил я ему, — затем пшеницу, рожь.

— А кукуруза не боится засухи?

— Она, правда, боится, — ответил я ему, — засуха часто очень вредит нам, но, в силу отсталого положения нашего сельского хозяйства, как и в силу наших острых нужд в хлебе, наш крестьянин научился получать чего — то больше от кукурузы, чем от пшеницы. Мы принимаем меры по созданию водоотводной и оросительной сети, по осушению болот и трясин.

Он выслушивал мои ответы, более подробно расспрашивал меня и часто брал слово, давая нам очень ценные советы. Так, помню, что в тех беседах Сталин поинтересовался, на каких основах была проведена аграрная реформа в Албании, каковы были проценты земли, розданной бедным и средним крестьянам, были ли затронуты этой реформой религиозные учреждения и т. д. и т. п.

Говоря о помощи, которую государство народной демократии оказывало крестьянству, и о связи рабочего класса с крестьянством, Сталин расспросил меня о тракторах; ему хотелось узнать, имелись ли у нас в Албании машинно-тракторные станции и как они были организованы. Выслушав мой ответ, он дал нам ряд ценных советов.

— МТС, — сказал он, в частности, — вы должны создать и укрепить, и они должны хорошо обрабатывать как государственные и кооперативные земли, так и земли крестьян. Трактористы должны быть всегда на службе у крестьянства, они должны разбираться в сельском хозяйстве, культурах, почвах, и свои знания они должны претворять в жизнь, с тем чтобы обязательно добиться роста производства. Это имеет большое значение, — продолжал он, — иначе убытки будут всесторонними: Когда мы создавали первые машинно-тракторные станции, часто бывало так, что мы обрабатывали землю крестьян, однако производство не увеличивалось. Это происходило потому, что трактористу недостаточно уметь только водить трактор; он в то же время должен быть хорошим земледельцем, он должен знать, когда и как надо обрабатывать землю.

— Трактористы, — продолжал Сталин, — это представители рабочего класса, работающие в постоянном, повседневном и непосредственном контакте с крестьянством. Поэтому они должны работать очень добросовестно, чтобы закалять союз между рабочим классом и трудовым крестьянством.

Внимание, с которым он слушал наши объяснения о нашей новой экономике и о путях ее развития, произвело на нас очень большое впечатление. Как в ходе беседы об этих проблемах, так и во всех других беседах с ним, у меня врезалась в память, помимо всего прочего, одна его замечательная черта: он никогда не отдавал приказов и не навязывал своего мнения. Он говорил, советовал, вносил и различные предложения, но всегда добавлял: «Это мое мнение», «мы так думаем. Вы, товарищи, смотрите и решайте сами, исходя из вашей конкретной обстановки, в зависимости от ваших условий». Он интересовался всеми проблемами.

Когда я говорил о положении транспорта и о больших трудностях, которые нам приходилось преодолевать, Сталин спросил меня:

— Строите ли вы небольшие суда в Албании?

— Нет, — ответил я ему.

— А сосны имеются ли у вас?

— Имеются, — ответил я, — целые леса.

— Тогда, — сказал он, — у вас имеется хорошая база для строительства в будущем простых средств морского транспорта.

В продолжение беседы он спросил меня, как обстоит дело в Албании с железнодорожным транспортом, какие у нас денежные знаки, какие у нас рудники и шахты и эксплуатировались ли албанские рудники и шахты итальянцами, и т. д.

Я ответил на вопросы, заданные товарищем Сталиным, который, заканчивая беседу, сказал:

— Албанская экономика ныне находится в отсталом положении. Вы, товарищи, все начинаете с азов. Поэтому, наряду с вашей борьбой и усилиями, мы, со своей стороны, также поможем вам, по мере наших возможностей, в восстановлении вашей экономики и укреплении вашей армии. Мы, — сказал мне товарищ Сталин, — рассмотрели ваши запросы о помощи и согласились полностью удовлетворить их. Мы поможем вам в оснащении промышленности и сельского хозяйства нужным оборудованием, в укреплении армии, в развитии просвещения и культуры. Фабрики и прочее оборудование мы предоставим вам по кредиту, и вы выплатите их нам, когда у вас будут возможности, а вооружение предоставляется вам бесплатно, оно безвозмездно. Мы знаем, что вы нуждаетесь в еще большем, но пока что таковы наши возможности, ведь мы сами бедны из-за военной разрухи.

— В то же время, — продолжал товарищ Сталин, — мы поможем вам специалистами для ускорения процесса развития албанской экономики и культуры. Для нефтедобычи я думаю направить к вам азербайджанских специалистов; они ведь отличные мастера. Со своей стороны, Албания пусть пошлет в Советский Союз сыновей рабочих и крестьян учиться в целях продвижения Родины дальше вперед.

* * *

За дни пребывания в Москве, после каждой встречи и беседы с товарищем Сталиным, мы еще больше и ближе видели в этом выдающемся революционере, в этом великом марксисте также человека простого, чуткого и мудрого — настоящего человека. Он всем сердцем любил советский народ, он ему посвятил все свои силы и энергию, его ум и сердце были полны им. Эти качества можно было подмечать в любой беседе с ним, в любом мероприятии, которое он проводил, — с самых важных и вплоть до самых обыденных.

Несколько дней спустя после нашего прибытия в Москву я присутствовал, вместе с товарищем Сталиным и с другими руководителями партии и Советского государства, во всесоюзной физкультурной манифестации на Центральном стадионе в Москве. С какой страстью следил Сталин за этим мероприятием! Свыше двух часов он смотрел на действия участников манифестации, и, несмотря на то, что к концу манифестации пошел дождь и несколько раз Молотов просил его уйти, он продолжал до конца с вниманием следить за действиями физкультурников, шутить, приветствовать рукой.

Помню, в конце упражнений состоялся массовый кросс. Бегуны несколько раз обегали вокруг поля стадиона. Когда соревнование уже заканчивалось, перед трибуной показался отстававший долговязый бегун. Он еле двигал ногами, тем не менее старался бежать. Он вымок до последней нитки. Сталин смотрел на этого бегуна с улыбкой, которая выражала сожаление и отеческую теплоту:

«Милый мой, — обратился он к нему про себя, — иди домой, иди домой, отдохни немного, поешь и приходи вновь! Будет еще бег…»

В мою память навсегда врезались глубокое уважение и великая любовь Сталина к нашему народу, его желание как можно больше узнать об истории и обычаях албанского народа. На одной из встреч, во время ужина, устроенного Сталиным в Кремле в честь нашей делегации, мы имели с ним очень интересную беседу о происхождении и языке албанского народа.

— Каковы происхождение и язык вашего народа, — спросил он меня, в частности, — и не близок ли ваш народ с басками? Не верю, — продолжал затем Сталин, — чтобы албанский народ был выходцем из Далекой Азии, он и не турецкого происхождения, ведь албанцы древнее турок. Быть может, у вашего народа общие корни с теми этрусками, которые остались в ваших горах, потому что другие, которые уехали в Италию, частично были ассимилированы римлянами, а частично перебрались на Иберийский полуостров.

Я ответил товарищу Сталину, что происхождение нашего народа очень древнее, а язык его — индоевропейский. Имеется много теорий об этом вопросе, однако правда такова, что мы происходим от иллирийцев. Мы народ иллирийского происхождения. Имеется еще теория, выдвигающая положение о том, что албанский народ является самым древним народом Балкан и что древними, догомеровскими предками албанцев являются пеласги.

Теория о пеласгах, разъяснил я дальше, развивалась многими учеными, особенно немецкими. Они ссылаются на некоторые слова, употребленные в «Илиаде» и «Одиссее» и употребляемые и поныне албанским народом, как, например, слово «гур», что по-русски означает «камень». Гомер это слово ставит перед греческим словом и говорит «гури-петра». Значит, можно предположить, что нашими древними предками были пеласги, которые еще до греков заселяли Балканский полуостров.

Во всяком случае, я не слыхал, чтобы албанцы были одного и того же происхождения с басками, сказал я товарищу Сталину. Может, существует и такая теория, наподобие той, о которой вы говорили, что часть этрусков осталась в Албании, другая переселилась в Италию, а третья оттуда перебралась на Иберийский полуостров, в Испанию. Быть может, у этой теории также есть свои сторонники, однако я не в курсе ее.

— У нас на Кавказе имеется местность, которая называется Албания, — как-то сказал мне Сталин. — Имеет ли это отношение к Албании?

— Я этого не знаю, — сказал я ему, — но это факт, что многие албанцы в течение веков, вследствие жестокого оттоманского ига, войн и походов османских султанов и падишахов, часто были вынуждены покинуть свои родные края и переселиться на чужбину, образуя целые деревни. Так было с тысячами албанцев, которые еще в XV веке, после смерти нашего национального героя, Скандербега, переселились в Южную Италию, где и ныне имеются целые зоны, заселенные арберешами Италии, которые, хотя живут уже 4–5 веков на чужбине, еще сохраняют язык и древние обычаи Родины своих предков. В то же время, — сказал я товарищу Сталину, — многие албанцы переселились в Грецию, где имеются целые зоны, заселенные арберешами Греции; другие переселились в Турцию, в Румынию, в Болгарию, в Америку и т. д. Однако о вашей местности, которая называется «Албания», — сказал я ему, — ничего конкретного не знаю.

Тогда Сталин спросил меня о ряде албанских слов. Ему хотелось знать, как мы называли орудия труда, домашнюю утварь и т. д. Я отвечал ему по-албански, и он, внимательно выслушав слова, повторял их, делал сопоставление между албанским названием орудия труда и его эквивалентом на языке кавказских албанцев. Время от времени он обращался к Молотову и Микояну с целью узнать их мнение. Получилось, что в корнях сопоставленных слов не было чего-либо похожего.

В это время Сталин нажал кнопку, и несколько секунд спустя вошел генерал, работавший при Сталине, очень аккуратный военный высокого роста, который обходился с нами доброжелательно и дружелюбно.

— С товарищем Энвером Ходжа бьемся решить задачу, но не можем ее решить, — улыбаясь, сказал Сталин генералу. — Свяжись, пожалуйста, с профессором (и он назвал выдающегося советского языковеда и историка, имени которого не припомню) и спроси его от меня, имеется ли какая-нибудь связь между кавказскими албанцами и Албанией.

После ухода генерала Сталин взял апельсин, поднял его высоко и сказал:

— По-русски называется «апельсин». А по-албански?

— Портокал, — ответил я.

Опять он делал сопоставления, произнося слова обоих языков, и пожал плечами. Не прошло и десяти минут, как вошел генерал.

— Я получил ответ от профессора, — сказал он нам. — Он сказал, что нет каких-либо данных, которые говорили бы о связях между кавказскими албанцами и Албанией. Но, добавил он, на Украине, в Одесской области, имеется несколько деревень (около 7), заселенных албанцами. Об этом у профессора точные данные.

Со своей стороны, я тут же дал указание нашему послу в Москве позаботиться о том, чтобы некоторые из наших студентов, которые готовились по специальности истории в Советском Союзе, проводили практику в этих деревнях и изучали вопросы о том, как и когда эти албанцы переехали в Одессу, сохраняют ли они язык и обычаи своих предков, и т. д.

Сталин, как всегда, очень внимательный, прослушал нас и сказал:

— Очень хорошо, очень хорошо будет. Ваши студенты пусть проведут практику там, причем вместе с ними пусть будут и некоторые из наших.

— Албанологические науки, — сказал я товарищу Сталину в продолжение этой непринужденной беседы, — в прошлом не были развиты как следует, и ими больше всего занимались зарубежные исследователи. Это, помимо всего прочего, способствовало возникновению всякого рода теорий о происхождении нашего народа, нашего языка и т. д. Во всяком случае все они сходятся в одном, что албанский народ и его язык — очень древнего происхождения. Однако точное слово об этих проблемах скажут наши албанологи, которых наша партия и наше государство будут тщательно готовить и создадут им все необходимые условия для работы.

— Албания, — сказал мне Сталин, — должна стоять на собственных ногах, потому что у нее для этого имеются все возможности.

— Мы обязательно пойдем вперед, — ответил я ему.

— Мы, со своей стороны, всем сердцем будем помогать албанскому народу, — сказал товарищ Сталин, — потому что албанцы — добрые люди.

Весь ужин, который товарищ Сталин дал в честь нашей делегации, прошел в очень теплой, сердечной, непринужденной обстановке. Первый тост Сталин провозгласил за наш народ, за дальнейшее преуспеяние и процветание нашей страны, за Коммунистическую партию Албании. Затем он поднял тост за меня, за Хюсни и за всех членов албанской делегации. Помнится, позже, когда я говорил ему о великой стойкости нашего народа в борьбе против иностранных нашествий, товарищ Сталин назвал наш народ героическим народом и вторично провозгласил тост за него. Кроме непринужденных бесед между нами, он время от времени обращался и к другим, шутил, приветствовал их. Ел он мало, но стакан красного вина держал близко и с улыбкой чокался всякий раз, когда провозглашались тосты.

После ужина товарищ Сталин пригласил нас пойти в кремлевское кино, где, помимо некоторых киножурналов, мы посмотрели советский художественный фильм «Трактористы». Мы уселись рядом на диван, и меня поразило внимание, с которым Сталин смотрел этот фильм советского производства. Часто он говорил громче своим теплым голосом и комментировал нам различные моменты из событий, происходивших в фильме. Ему особенно понравилось, как тракторист-передовик, чтобы завоевать доверие своих товарищей и земледельцев, старался лучше узнать обычаи и поведение людей с поля, их помыслы и чаяния. Трудясь и живя с людьми, этот тракторист смог стать уважаемым крестьянами руководителем. Сталин в этот момент сказал нам:

— Чтобы уметь руководить, надо знать массу, а чтобы знать ее, надо идти в массу.

Было уже за полночь, когда мы собрались уйти. В тот момент Сталин пригласил нас еще раз взяться за стаканы вина и в третий раз он провозгласил здравицу «за героический албанский народ».

После этого он попрощался со всеми нами по очереди и, подавая мне руку, попросил:

— Передайте мой сердечный привет героическому албанскому народу, которому желаю успехов!

26 июля 1947 года наша делегация, очень довольная встречами и беседами с товарищем Сталиным, выехала на Родину.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.