IV

IV

После нашей встречи — такой короткой, но насыщенной — под Армавиром я не рискую, Юрий Александрович, нарушить наложенный вами запрет — и прибегаю к письму.

Не подумайте, ради бога, будто храню хоть микрон обиды! Да если б за этим дело стало — дело подъема к двум тоннам зернового сбора в среднем по нашей стране и, следовательно, отвычки от хлебного импорта — я бы ежедневно прибегал, скажем, к заводоуправлению «Ростсельмаша» и подставлял в согласованное с вами время как правую ланиту, так и левую! И было бы здесь не тщеславие, не мазохизм, а хитрая корысть: столь малыми издержками вызвать такое облегчение! Брань на вороту не виснет, но страх, что вся моя самостоятельная жизнь, уже после всех дипломов и целинного ученичества, пройдет под звездой оскорбляющих хлебных закупок, не позволяет и думать о каких-то амбициях.

У нас с Андреем Ильичом новости — и серьезные. Не то чтоб печальные или шибко радующие, просто — крупные биты информации по крайне беспокоящей нас графе. Пока мы — первая бригада прочноокопского колхоза — состязались с Соединенными Штатами умозрительно, их по пшенице обштопали натурально, и кто б вы думали? Западная Европа. Уже в восемьдесят четвертом она произвела пшеницы больше, чем все Штаты. Произошло это впервые после освоения американского Запада сто лет назад и достигнуто, как все мы понимаем, не распашкой первородных тучных прерий, а на тех же римских, галльских, кельтских пашнях, только новой селекцией, агрохимией и, конечно же, техникой. Средненьким комбайном Средний Запад с ног не собьешь, и говорить нечего…

Сказать, что нам так уж обидно за партнера, что слишком расстроили нас прогнозы, будто Европейское экономическое сообщество обставит Канаду по экспорту пшеницы уже в восьмидесятых, а «сделает» США и выйдет на первое место в мире в 90-х годах, было бы неправдой. Иное заботит. Уже тридцать держав — буквально на глазах — превратились из импортеров продовольствия в его экспортеров, и среди новых поставщиков не только богатые страны (пустынная Саудовская Аравия с притоком нефтедолларов), но и Индия, и Китай…

Самообеспечение, жизнь на своих харчах — задача еще ныне работающего нашего поколения, и она способна, думается, соединить самые разные характеры и разные представления о гласности, собственном весе и пределах дозволенного.

Я делю, Юрий Александрович, общую радость от перемен в комбайностроении. «Ростсельмаш», по вашим словам, отказался от временных работников — это прекрасно. Оседлость населения — необходимый залог накопления культуры, номады всегда отставали именно в технике. Отличная новость, что 170 тысяч комбайнов ваш завод взял на гарантийное обслуживание. Ничего, что тут только одна пятая парка — лиха беда начало… «Нива» модернизирована и делается лучше. Уже эти свершения оправдывают бумагу и нервы, потраченные на оповещение читателя относительно дел в сельском машиностроении. Понимая, что от очерков прямых перемен ждет только Манилов, я и то учитываю: если все вокруг вдруг задуют в одну дуду, то приходится что-то менять, пенделями не обойдешься.

Момент ответственный: на конвейер становится «Дон». Если тут просто технический шажок («Нива» подновленная пропускает 6 кило в секунду, а «Дон-1200» — уже шесть с половиной), то незачем было тридцати министерствам и огород городить. Надо, видно, не о вундеркинде хлопотать, а основать самонастраивающуюся техническую систему с внутренней генетикой обновления, чтобы не приходилось периодически всей громадой, на шумном майдане, доводя до пенделей, до телемонологов Жванецкого, в пожарном порядке ковать нечто столь же звучное, как и отнюдь не тихий даже в своих истоках «Дон». Без такой живородящей системы не достичь самообеспеченности зерном, факт. А систему надо отлаживать сразу, не откладывая на потом, ибо опыт учит, что этико-юридического «потом» спустя срок не оказывается.

Машина, как все рукотворное, несет на себе отпечаток и пальцев, и натур, делавших ее. Уходя в большой мир, становясь частью производительных сил людей, она одновременно воздействует на их производственные отношения. Даже в опрощенном виде. Сеет вежливость, взаимоуважение, такт — или зубовный скрежет, сеет брань, учит силовым приемам… Обращение с нашим братом, повторяю, не в счет. Но силовые приемы, применяемые даже там, где никакого отпора ждать вроде неоткуда, обладают — по закону сохранения энергии — способностью накапливаться, суммироваться, и со временем, интегрированные, вдруг треснут с силой таранного бревна, не щадя среди виновных и безвинного.

Я не только не боюсь ошибиться — хочу ошибиться в опасениях своих! Гораздо выгоднее, чтобы кто-то из пишущих, пусть даже весь их клан, оказался во лжепророках, Беликовым предстал бы перед массой, «какбычегоневышлистами», чем снова являть чудеса анатомической точности.

Я прошу вас, Юрий Александрович, помочь разобраться в вашей статье, ознаменовавшей пуск «Дона» на конвейер: ясней, в интервью «Комсомольской правде» за 26 апреля 1986 года, «Дон» задает тон».

Тон — оно, конечно, дело авторское, вкусовое, нужно о цифрах-фактах спрашивать, а не судить о том, на что, по пословице, товарища нет. Но именно тон показался здесь и настораживающим, и опасным… В следующую ночь после выхода вашей статьи произошло событие, окрасившее всю пору попустительства, хвастовства и разгильдяйства иным светом: расплачиваться за Чернобыль приходится всей стране. И не скрою — вашу публикацию перечитываю с элементами постчернобыльского мышления, насколько сумел и способен был его приобрести.

«По всем основным параметрам «Дон» своих конкурентов превзошел… Так что мы не только вышли на уровень мировых стандартов, но и превысили их». Ну, зачем так уж сразу, Юрий Александрович, — «превзошел», «превысили»… Является ли основным параметром вес машины? Наверное — да, потому что тут все: и конструкция, и материал, и технология изготовления. «Эра бегемотов» осталась позади, и «превзойти» теперь — значит сделать легче. Возьмем на поверку стародавнюю страну комбайностроения — те США, каким подкладывает сюрпризы агропром Общего рынка. Из шести моделей, предлагаемых потребителю компанией «Джон Дир», аналогом «Дону» будет скорее всего машина «8820». Мощность его турбодизеля 225 л. с., объем бункера 7,82 кубометра, вес 10149 килограммов. У «Дона-1500» соответственно 162 л. с., 6 кубометров и 13 370 килограммов весу. На 3221 кило тяжелее! И бункер меньше! И габариты у «Дона» больше — по длине на три метра, по ширине — на два. Совсем как в «Борисе Годунове»: «Что, брат? Где тут 50? Видишь? 20».

Может, иначе пока не выходило, не из чего было сделать, оно и в наше-то техническое задание (11 500 кило) новый комбайн «не вместился», но зачем же городить небывальщину? Не подходит «Джон Дир» — берем аналог из шести моделей фирмы «Аллис Чалмерз». Комбайн L3, дизель 145 сил, бункер 6,9 куба, вес 9421 килограмм — длина меньше на три с половиной метра, ширина — на три с лишним, даже по высоте на 60 сантиметров ниже… Да вообще веса в 13 тонн среди девятнадцати моделей комбайнов, поставляемых четырьмя основными компаниями, в помине нету, он оставлен давно позади! А о числе моделей (не модификаций, тех сотни) приходится поминать в связи с не менее отчаянным вашим утверждением насчет «небывалого в мире случая»: «Нигде и никогда в комбайностроении не совмещались воедино, как у нас, стадии создания конструкции, технологии, проектирования и изготовления оборудования, испытания, реконструкции, строительства. Все это позволило нам создать принципиально новый комбайн в небывало короткий срок. И главное — не об одном комбайне речь. Это — 17 модификаций машины, а если и роторный теперь в семейство «Дон» войдет, то получится более 20 машин на поток одновременно — вообще небывалый в мире случай!»

Аж уши закладывает… Узел, конечно, затянулся тугой, но в нем скорее беда, чем доблесть. А как вспомнишь, что модели-то всего две, с 1500 и 1200 миллиметрами ширины барабана, а только у четырех тех фирм — девятнадцать моделей, а зерновое-то поле Штатов единообразнее нашего и компактней, такого перепада, как между Карелией и Закавказьем, там не найдешь, а насадок для тех ли, иных культур каждая компания предлагает (навязывает, да в кредит!) по полтора десятка на модель, что роторный «Дон» — не только не убитый, но толком и не выслеженный медведь, на испытаниях этого лета гнал зерно в полову, к ярости агрономов, — так только и остается сказать:

— Грех. Проповедуем-то — молодым!

Конечно, юный читатель десятимиллионной «Комсомолки» склонен к энтузиазму: приятно и весело входить в мир везучих, могучих, всепобеждающих. Но, будучи молодым, он издревле отличается тем, что на второй раз уже не верит, нет! Недаром в очень-очень старом наставлении особо оговорена необходимость беречь доверчивость младших: кто, дескать, соблазнит единого из малых сил, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине людской. Так, метафора, мифотворчество… И прежде, конечно, корыстные преувеличения часто сходили с рук.

Только говоря молодому человеку правду, какой бы она ни была, мы уверены в том, что «перетакивать» не придется. Сознающий разделяющую дистанцию будет тянуться, сжав зубы. Да, мировые стандарты — дело ныне нешуточное, да, техническая революция экзаменует предельно серьезно, прощать не умеет, даром не венчает, но у нас средства, таланты и опыт, нужно много и упрямо работать — удача придет… Вот тебя уверяют — «в сравнении с лучшими образцами зарубежных комбайнов намолот у «Дона» был в 2–3 раза выше», и ты начинаешь себя ощущать одним из персонажей перовских «Охотников на привале». Скорей всего тем, что, смеясь, чешет в затылке. И уже не к мировой информации тянешься, а к домашней, доступной всем. Сами же пишете, Юрий Александрович, что «Нива» теперь молотит 6 кило в секунду. А паспортная характеристика «Дона-1200» называет производительность в 6,5 килограмма (хотя модель тяжелее старой на четыре тонны), у «Дона-1500» этот показатель — 8 кило. Понятно, что столь сдержанное превышение и обгон старушки «Нивы» делает не простым дело. Чтобы намолот был в самом деле в 2–3 раза больше, надо пропускать 12–18 кило в секунду! Фантазия? Значит, те «лучшие образцы» должны были отставать в намолоте от ушедшей с мировых рынков «Нивы»… Прямо по песенке: «Или ты не так играешь, или я не так пою».

Усваивать у западных фирм можно много разного, только не тягу к рекламной шумихе. Тем более что — об этой малости мы, кажется, забыли — и сбывать пока нечего, товар не наработан, реализуется не воплощенный в железо успех.

А из реальностей огорчает в вашей беседе, Юрий Александрович, одно туманное место:

«Первые партии комбайнов распределяются пока по регионам, сосредоточенным вокруг Ростова. Их обслуживание обеспечивает «Ростсельмаш». Как будет дальше, сказать пока трудно».

Сказать трудно два слова — «фирменное обслуживание». ВАЗ давно сказал — и победил тем старый «Москвич», довел АЗЛК до затоваривания, вынудил экстренно обновляться. КамАЗ тоже признал мировой технический закон — «кто делает машину, тот и обеспечивает ее работу». Мы уже имели с вами, Юрий Александрович, диспут насчет «кукушкиных детей» (термин Н. Н. Смелякова). Извините, но я и поныне убежден, что как раз практика отрыва машины от завода (забросить яйцо в гнездо, а там уж дело птички-невелички) — лишь временное и местное отклонение от общего закона, этот сбой различим в своем начале и понятен в своем конце, виден и в экономической вакханалии с запчастями, и в круговой поруке переброски ответственности. Вы же сами недавно так выразительно писали в «Правде» о потоке брака, какой может хлынуть в новый комбайн: «В нынешнюю уборку выходили из строя некоторые комплектующие изделия из-за низкого качества резинотехнических изделий, стальных сварных труб, подводили гидроагрегаты, их соединения подтекали. По-прежнему вызывали нарекания конструкция и качество шарикоподшипников разовой смазки, генераторов, стартеров, электронных блоков контроля, приводных ремней узкого сечения. Говорю об этом, чтобы еще раз подчеркнуть важность роли поставщиков».

А фирменное обслуживание как раз и сделает для покупателя неважным, кто там поставщик, есть он вообще — или детали падают готовыми. Есть завод — и его фабричная марка есть финальный интеграл, больше покупателю и знать ничего не надо! Методика кукушек завещала Госагропрому такой объем хлеборобского гнева, но и скопила такой ресурс быстрого улучшения, что первый «Сельмаш», который отважится на фирменный присмотр за всеми своими детьми, получит и признание, и признательность. Почему же «Дону» в этом — таком социально важном — деле не выйти на мировые стандарты?

А из чего собирать тот стандарт, если тебе впрямь шлют калечь?

Конечно, тут и вы, Юрий Александрович, наткнетесь на монопольность: бракованный подшипник шлет один завод, он назначен поставщиком Ростову — другому не закажешь, а станешь качать права — и в таком-то добре откажут… Как быть — я не знаю, совсем не моя епархия, понимаю лишь, что тут еще одно подтверждение: монополия родит отставание всегда, повсюду, непременно — и с плодовитостью трески. И не дадим себя обмануть, наблюдая порядки промышленных монополий Запада: капитал-то, понятно, монополистический, но все не так элементарно, в одиночку тебе не позволят выпускать ни комбайн, ни карандаш, ни куриные котлеты. Пока не зарегистрирован соисполнитель, соревнователь, конкурент, вам изделие выпускать не позволят — капитализм оберегает технический уровень!

Я буду восторженно ликовать, как самый молодой подписчик «Комсомолки», если впрямь будет спокойно доказано, что какой-то из советских комбайнов производительней, экономней, легче машин «Снерри Нью Голланд», «Кейс-Интер-нэшнл», «Аллис Чалмерз» — это будет и мой светлый день. Но думаю, что он будет и последним днем монопольности как метода, принципа, подхода. Пока же, увы, монопольность закреплена в запчасти, какую ты по-прежнему добудешь только в данной мастерской, заплатив и за деталь, и за якобы ремонт. Она затвердела в громоотводном разъездном гарантийщике, который от вашего завода мотается, спорит — и гнев перерабатывает в заявления. Монопольность, какой уж тут спор, четко выражена в единственности СМУ, вам назначенного, и в тех фондах, что у строителя в кулаке. Пока практически всюду, где хлеборобское право решать входит в сферу реальностей, хочет материализоваться, оно встречает ответ, когда-то изреченный чеховским героем: «Лопай, что дают!»

Само создание Госагропрома, все согласны, убавило сил у монопольности юридически. Слияние продовольственного комплекса в структуру с единым бюджетом, планом, курсом, с единой мерой успеха — мерой хлебом, урожаем, видом магазинных полок — обещает жизненному многообразию и де-факто материальную плоть. Если же ждать указаний на этот счет…

Указания поступили! И не сказать чтобы недавно.

«Надо бороться против всякого шаблонизирования и попыток установления единообразия сверху… С демократическим и социалистическим централизмом ни шаблонизирование, ни установление единообразия сверху не имеет ничего общего. Единство в основном, коренном, в существенном не нарушается, а обеспечивается многообразием в подробностях, в местных особенностях, в приемах подхода к делу, в способах осуществления контроля…»

Подписано: Ленин.

«…Централизм, понятый нами в действительно демократическом смысле, преполагает в первый раз историей созданную возможность полного и беспрепятственного развития не только местных особенностей, но и местного почина, местной инициативы, разнообразия путей, приемов и средств движения к общей цели… Чем больше будет такого разнообразия, конечно, если оно не перейдет в оригинальничанье, тем вернее и быстрее будет обеспечено нами как достижение демократического централизма, так и осуществление социалистического хозяйства. Нам остается теперь только организовать соревнование, т. е. обеспечить гласность…»

Ленин!

«…разнообразие здесь есть ручательство жизненности…»

Владимир Ильич Ленин.

В 1986 году проходит государственные испытания метод двухфазной уборки — в Каневской, в Ейске, в Сибири, Казахстане и прочих местах, где он себя уже — энергией спорящих с вами — проявил. В это же лето держит госиспытания опытная партия таганрогских «Роторов». Мне бы хотелось поставить на испытания — пускай пока ведомственные, в своем кругу — пробные нормы отношений между делателями техники и фиксирующими память о ней. Чего скрывать, тут личный интерес! Мне в жизни потрафило писать о Мальцеве, Бараеве, Лукьяненко, Гарсте, Ремесло и страсть хотелось бы сочинить реалистическую, нестыдную оду отечественной машине уборки.

Малых детей — и тех знаменитый кот Леопольд учит жить дружно. А нашему с вами возрасту еще две тысячи лет назад был подан пример — вон как завидно Плиний писал Тациту:

«Меня восхищает мысль, что потомки, если им будет до нас дело, постоянно будут рассказывать, в каком согласии, в какой доверчивой искренности мы жили!»

Умели жить люди!

Июнь 1986 г.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.