16

16

Подводить итоги… Не рано ли? Однако распорядителям ассигнований, нетерпеливо спрашивающим пользы, новая теория пола уже теперь может предъявить багажик своих практических рекомендаций.

Если пол рождаемого животного зависит от соотношения взрослых самцов и самок, то животноводы могут «заказывать» требуемое им потомство. Молочному, например, животноводству желательны в приплоде в основном телки, а бычки — постольку поскольку. Поголовье производителей ограничивают, чтоб корма шли на продуктивные цели. Новый взгляд на эти вещи диктует иную тактику. Если принцип «чем меньше, тем больше» действительно управляет соотношением полов в поголовье, тогда, сокращая до минимума численность быков в стаде, одновременно повышают вероятность рождения быков же, что не в интересах дела. Следовало бы не уменьшать, а увеличивать состав мужского пола до тех пор, пока выгода от этого в виде прироста рождений телок максимально превзойдет убытки от содержания «лишних» быков.

Установление «отцовского эффекта» содержит в себе совет, кого из родителей надо подбирать в первую очередь, чтоб потомок имел высокие показатели по продуктивности. Дочь-рекордсменка предвидится не от матери-рекордсменки, а скорее по отцовской линии. Да, с наследственностью отца следует, согласно новой теории, считаться больше, чем с материнской, и в тех случаях, когда высокие показатели планируются чисто женские — удойность, плодовитость и т. п. Эта рекомендация может сыграть заметную роль в племенном деле и подтягивать к достоинствам рекордистов широкие массы рядовых коров, свиней, овец, кур.

Идея об эволюционном лидировании одного пола и следовании за ним другого даст цепные подсказки врачам. В частности, кардиологам учет пола больного позволяет в сомнительных случаях повысить вероятность диагноза, не прибегая к сложному зондированию.

Наконец, раньше мы отметили практическую сторону предполагаемой зависимости разнообразия организмов одного вида от степени их опыления, местонахождения растений в ареале и т. д.

Кому-то может показаться, что эти рекомендации и предсказания всего-навсего благословляют стихийный опыт. Действительно, талантливые практики на правах невозможных фантазеров высказывались насчет «жирно-моточных бычков» и иного прочего, научно не подходящего, Но, во-первых, их наблюдения так и оставались на положении курьезов, а во-вторых, за давностью лет фактически сданы в архив и могли быть не востребованы оттуда неопределенно долго, наконец, эти наблюдения носили частный характер — одни приметили «что-то не то» в наследовании признаков у костромской породы, другие — у йоркширской, третьи — у леггорнов, однако не нашлось смельчака, который особенности данной, изученной им до последней косточки породы перенес на другие, охватил весь мир домашней скотины единой закономерностью, которой подчиняются признаки «на марше» и т. д. Это как раз и сделал теоретик пола, открыв новые возможности в животноводстве. Велики ль они — покажет будущее, трудно сказать, сколь близкое, потому что теоретические благословения — отнюдь не единственное, чего ждут практики для того, чтобы дерзать, пробовать. Сколько изобретений, научных рекомендаций, многообещающих, проверенных-перепроверенных, лежат и ждут «хорошей погоды».

* * *

Мы не знаем, когда началось наступление оппонентов. Может быть, оно и вовсе никогда не прекращалось. Нет странней разногласия!

В рядах — несколько известных нам лиц: Поль Лафарг, Симона де Бовуар, Мария Монтессори, упоминавшийся уже М. Н. Лапинский, а также новые лица — Н. Б. Сельверова, Д. В. Колесов и другие.

Это невозможное собрание разных поколений мы разыграем, как если бы оно действительно состоялось, воспроизводя мысли и эмоции а не конкретные слова конкретных людей.

«…Женский пол совершенство, женщина прекрасна, но… интересней быть мужчиной. Что поделаешь! Все честно, без обмана. Вот логика, вот ссылки, примеры. Разве по этой логике какой-то пол первый, какой-то второй?.. Женщине даруется равенство с мужчиной, на этот раз равенство в различиях. Вот вам ваше, а это, уж не обессудьте, наше, и замечательно, если каждый будет по-своему хорош…»

* * *

«…Он по-своему хорош прогрессивностью, она — совершенством. Простите, но это Восток. Культ «драгоценной вазы»… Нерасплескивающая семенящая походка, медлительная грация прививалась уродованием ступней во имя того, что границы движения сгущают прелести женщины, поскольку все призвания сосредоточивают ее в точку, а не влекут в полет. Хозяйка дома, мать детей, супруга мужа — все это предполагает во всяком случае небольшие движения, отрицает беглость… Ту же нерасплесканность берегли теремом-затвором, уединением дозаривали женщину до совершенной спелости, недвижностью развивали из нее чрезвычайные энергии в сторону нежности, мягкости души, махровости и аромата… Выражена, конечно, роскошно, но мысль — она самая, что и по теории, так сказать…»

* * *

«…Есть и частности сомнительного свойства. Теория пола нам объясняет, зачем нужны избыток и повышенная смертность самцов — оборачиваемость устраняет плохих продолжателей рода. Но обратите внимание, как не вовремя устраняет! У человека, например, внутриутробно и после сорока-пятидесяти лет, то есть не в период любви и деторождения, а раньше или позднее. Тут уж устранять не к чему, дело сделано».

* * *

«…Когда эволюционную логику разделения полов распространяют на людей и ею объясняют наблюдаемый профессиональный преферендум, как выражается многоуважаемый коллега, упрощения и ошибки можно предвидеть заранее. Все мудрствования мудрецов, весь цвет западного глубокомыслия (восточных оттенков). — Платон, Аристотель, блаженный Августин, Гегель, Гете, Шопенгауэр, Ницше и другие не поколеблют нашей убежденности, что искусственные, а не естественные препятствия делали женский пол «вторым».

Самые неотразимые доводы, что «второй есть второй», находят в биологии, физиологии, экспериментальной психологии, которые уж не соврут. Несчастья женской доли уготованы в самом теле, предназначенном рожать, — внушают нам. В то время, как мужчина переносит половое созревание сравнительно безболезненно, женский организм проходит через мучительные приключения, когда вид призывает его выполнить долг пола. Тогда начинается ежемесячная вахта готовности. Не без сопротивления тело женщины разрешает виду взять над собой верх. Эта борьба отнимает много сил и небезопасна. Сложный, в деталях таинственный процесс вовлекает в свою игру весь организм. Повышается давление к началу и понижается к концу приготовления к ребенку, учащается пульс, повышается температура, многих лихорадит, почки, нервная система, желудок как будто переходят в чужое, более высокое подчинение, щитовидка, которая при любых внутренних беспорядках тут как тут, педалит симпатическую нервную систему, отчего срывается самоконтроль, наружу прорываются конвульсивные рыдания, смех, капризы, вздор — все то, от чего мужчина хватается за голову и грозит: «Судорог да перебоев хватит, дом себе найду…» — читай у Цветаевой «Попытку ревности»… Каждый месяц строится, а затем рвется колыбель несостоявшейся жизни. Все было сделано, все ждало, но тяжкие усилия напрасны. А если беременность? Тогда муки ношения плода и роды — кульминация мук. Громадные потери фосфора, кальция, железа — особенно трудно восполнимые… Циклы, перепады, катаклизмы — нестабильность. Это раз. Худшие, чем у мужчины, вторичные половые признаки (меньше рост, мышцы, легкие, гортань, гемоглобина в крови, тоньше скелет, ткани накапливают жир) — это два. И вот нас хотят убедить, и некоторые готовы согласиться, что природа (задачи эволюции) указывает женщине ее профессиональный преферендум.

Однако вспомним историю.

Женщине приводилось менять свой профессиональный преферендум, причем коренным образом. Куда при этом смотрела природа?

На протяжение эпох материнство, как род занятий, отводило женщине худшее место в жизни.

Древние ацтеки и африканские племена в своих символах, ритуалах отразили культ мужчины-охотника и культ женской плодовитости. Мужские метафоры в рисунках — лук, стрелы, а женские — фиговое дерево, стебли риса. Те и другие жизненно важны, но мужские ставились выше. Этнографы, пытаясь в этом разобраться, выдвинули концепцию двух видов деятельности, зашифрованную якобы в двух рядах символов. Мужчина-охотник являет собой тип деятеля, берущего жизнь, ему противостоит женщина-мать, дающая жизнь. Почему же в таком противопоставлении мужская сфера почетнее, чем женская? В каком смысле отнимание жизни могло считаться более ценным, чем рождение? В таком, говорят, что охота всегда есть акт воли, направленной вовне, против чьего-то чужого тела, способной контролировать процессы природы, процессы жизни и смерти. Деторождение же, хотя и ценное для общества, остается функцией естества, функцией устройства женского тела, и это действие вне пределов, доступных контролю. Деторождение, вскармливание грудью как бы и не деятельность вообще, поскольку не содержит планов.

Какая глубина! Однако не слишком ли много тут от себя? Не вырядили ли ученые мужи (некоторые дамы-интеллектуалки тоже) древних охотников мыслителями-экзистенциалистами или еще кем, помоднее?

Долг пола подчинял женщину, был кнутом, занесенным над нею, но этот кнут держала не «биология», не природа. История тому свидетель.

Когда жизненные ресурсы добывались охотой и грабительскими набегами, женщина действительно была порабощена своими родительскими функциями. Принося детей, она, к тому ж, создавала дополнительные трудности для общества, всех сил которого едва хватало, чтоб не погибнуть от голода. Своей расточительной плодовитостью она лишь увеличивала потребности, а потому, мучаясь очередным ребенком, не могла утешаться, что выполняет долг пола. Мужчина, только он, устанавливал равновесие между производством и воспроизводством и, конечно, делался хозяином положения.

Неприкаянным ордам детеныши были обузой и ничем больше. Не знав собственности, они не знали забот о будущем: нечего было после себя оставлять. Лишних детей убивали. Шотландский историк Д. Ф. Мак-Леннан в изображении свадебных обрядов похищения невест обнаружил также, что наряду с этим был обычай убивать и девушек — лишних едоков, не годных ни для войны, ни для охоты.

Орда кочевников, жившая сегодняшним днем, зависимая от охотничьей планиды, детьми тяготилась, родительниц не жаловала. Но племена, освоившие земледелие, оседлые, смотрели уже иначе. Прибавление рода — будущий работник, наследник, продолжатель. Что было женской неполноценностью, теперь непостижимый высший дар.

Обожествленное призвание не изменилось по существу, и природа женских способностей осталась прежней. Но профессиональный преферендум меняется. Все меняется. Хотя все осталось прежним — эволюционная логика разделения полов и прочее.

Рассуждение о двух типах деятельности надо переворачивать задом наперед. Если австралийский абориген-мужчина только «сражается, охотится, удит и отдыхает», то женщина, на которой лежат хозяйственные, домашние работы, размышляет, высчитывает, планирует жизнь.

У туарегов (племя в Западной Сахаре) женщина независима от своего супруга, которого может прогнать по малейшему поводу, отмечает Лафарг в «Очерках истории культуры». Она приходит и уходит, когда ей заблагорассудится. «Эти общественные институты и вытекающие отсюда нравы чрезвычайно развили туарегскую женщину. В среде магометанского общества ее ум и энергия поражают. Она выделяется и в физическом отношении, Она проезжает сотни километров на спине верблюда, чтобы попасть на праздник. В скачках она сравняется с самым отважным наездником пустыни. Достойно ее глубокое уважение к образованности… Женщина играет самую значительную роль в легендах страны».

Охотник-воин был интеллектуально ниже женщины-матери. Опережающее развитие женского мозга свидетельствуют Греция, Малая Азия, Индия, Египет, где женщина была раньше обожествлена, чем мужчина. Первые изобретения в искусствах и ремеслах, за исключением обработки металла, сделаны женщиной. Дионисий Галикарнакский, греческий историк второй половины I века до нашей эры, пишет, что в Египте мужчины носят ношу на голове, а женщины на плечах, женщины уходят на рынок и занимаются торговлей, а мужчины остаются дома и ткут… Чехи увековечили в своих легендах трех дочерей Крака[39]. Каза вводит медицину и вообще науку, Тета устанавливает религию и определяет культы, Любуша заботится о благосостоянии общества, учреждает суды. У славян олицетворением государственного ума была Ольга. Перед ней пасуют даже греки, эти тонкие хитрецы. «Переклюкала меня еси Ольга», — говорит ей император. Не был и силой обделен женский пол. Былины рассказывают, как сам на сам встретились в чистом поле Настасья Микулишна и Добрыня Никитич. Удары молодца воительница сравнивает с укусами комара. Сдергивает Добрыню Микулишна с коня и прячет в мешок, не ведая, что посрамила богатыря. Саввишна, жена Ильи Муромца, узнав, что на Киев напал Тугарин, «оделась в платье богатырское, не забыла лук, колчан с собою взять и поехала к городу Киеву, к князю Владимиру». Ее приняли за Илью, и Тугарин бежал.

Антагонизм между полами, возникший вместе с возникновением человечества, еще продолжается, — отмечает Лафарг. «На одной стороне мужчина, который с началом исторических времен относится к женщине с пренебрежением, берет ее под свою опеку и признает ее только как наложницу или домоправительницу. С другой стороны — женщина, которая, как показывают это религиозные обряды, доказывает мужчине, что она равна ему или даже выше его.

У некоторых насекомых, живущих коммунистическим обществом, у муравьев и пчел, самец — это блюдолиз. Его убивают немедленно после выполнения им акта оплодотворения».

«…Лафарг переусердствовал. Сопоставления с насекомыми только путают.

Мужчина ненадолго уступил свои суверенные права женщине… и природе. Культ плодоношения, возвысивший женщину, — крестьянский культ. В нем покорность таинственным силам зарождения и вызревания. Крестьянин не может руководить этим, он во власти и в полной зависимости. Главная опора матриархата — рабочая сила, прибывающая только из недр материнства. Но вот появляется другой источник — рабы. Их добывает мужчина. Зависимость слабеет. Ее подрывают и успехи в изобретении новых орудий труда, и появление новых ремесел… Мужчина первым вступит в сферу, где наживается собственность. Это сделает его первым. Не сразу, не скоро, но надолго. Рядом с богиней возникнет бог — сын или возлюбленный. Одну за другой унаследует он черты Матери. Зевс, несокрушимо сильный, женится на Метис, «самой мудрой из богов и смертных людей», и проглотит ее, чтобы перенять ее мудрость, поскольку умственные способности, по Гесиоду, были тогда уделом женщины.

Придя к власти, мужчина припишет себе все заслуги и все таланты. В своем реваншизме он дойдет до смешного.

У басков был обычай кувады. Когда жене время рожать, муж укладывается в постель, накрывается и начинает стонать. Приходят соседи поздравить его с благополучным разрешением от родов. Спектакли родов устраивались почти повсюду в Европе, Африке, Азии, Новом свете… и в новое время. Марко Поло наблюдал их в XIII веке в Китае, а Аполлоний (II век до нашей эры) рассказывает о народе, жившем у Черного моря: «Женщины рожают своих детей при участии мужей, которые лежат в постели, укутывают голову, стонут и плачут. Женщины же кормят и поят и купают их»… По примеру людей поступают и боги. Зевс рожает Афродиту, донашивает в своем бедре Диониса — мать будущего пьяницы Семелла умерла до рождения сына.

Когда мужская беременность станет потешать народ и компрометировать главу семьи, будет придуман другой способ отторжения родительских прав женщины. Эсхил в «Эвменидах» утверждает, что женщина всего-навсего выкармливает зародыш, внесенный мужчиной.

Обман природы с помощью предупредительных средств, который особенно распространился с изобретением вулканизации каучука в 1840 году, ослабил биологическое бремя женщины. Благодаря этому, а также по мере смягчения нравов мужской шовинизм делается тоньше. Женщину то загоняют на пьедестал, чтоб любоваться, какой мужчина рыцарь, то делают драгоценной куклой, чтоб показать, какую роскошь может себе мужчина позволить. Социальные причины выдвигают в повестку дня «женский вопрос». Получив правовое и всякое прочее разрешение — официальное, вопрос этот зачастую уходит в область нравственно-этических установок. Равенство в различии, женский профессиональный преферендум — не более чем средства, которыми прикрывают объявленную вне закона идею о мужской исключительности…»

* * *

«…Иной случай, знаете ли, обладает большей убедительной силой, чем целый ворох солидных умствований. На XIII Международном конгрессе по этологии его участник Д. Мани сообщил о хирургическом инциденте, из-за которого половой орган оперируемого младенца был нечаянно поврежден. Вследствие случившегося ребенок — один из двух однояйцевых близнецов-мальчиков — с того момента воспитывался родителями как девочка. К десяти годам, — докладывал ученый, — когда ему пришлось наблюдать этого ребенка, он был девочкой «до корней волос».

* * *

«…Надо признать, что женщины и сами подбивают мужчину думать, что он особенный. Ей нравится, чтоб ее избранник был или пусть казался бы умнее ее. Во всяком случае она ничего против этого не имеет, даже будучи способнее многих мужчин и сознавая свое превосходство. В отличие от мужчины, она не стремится специально быть умнее его. Пройдет ли это когда-нибудь?..»

* * *

«…Женщина поддерживает в мужчине самомнение тем еще, что испытывает удовлетворение от успеха любимого человека не меньше, чем от своего. Мужчину это свойство украшает нечасто, ему оно не характерно».

* * *

«…Всякий раз, когда оперируют «женщиной, как она есть», ее, по существу, сводят к тому, что она была.

И, поднимая вопрос о ее возможностях, упускают, что природные данные человека — в его непрерывном становлении. Относительная ценность такого качества, как физическая сила, проявляется особенно наглядно. Теперь все реже сила определяет профессиональную пригодность. Упускают из виду и то, что возможности проявляются только когда они реализованы, Женщины осваивают новые поприща незамедлительно, как только они перед ними открываются. Приводить примеры?.. Ну то-то».

* * *

«…Распределители ролей между двумя полами — исторические условия и социальные отношения. В будущем нынешнее распределение, конечно, изменится. Собственно уже и сейчас… Хлопочущих же о равенстве в различиях, а не вообще о равенстве мы спросим на манер того, кто круто ставил вопрос: «Как же вы беретесь объяснять нам мужчину и женщину, когда не знаете, что у них эволюционную логику разделения полов сменила логика социальная?»

* * *

«…Задавшись вопросом, почему видные ученые, изобретатели, композиторы редки среди женщин, а более мужчины, приходят к той основательной мысли, что разнос у них на уме, вот в чем причина. Мужчина, тот вечно озабочен проблемой самоутверждения, у женщины же силен гнездовой инстинкт. А чтобы стать творцом, нужны исключительно могучие стимулы, вот и становится им мужчина, движимый своим мужским комплексом неполноценности. Разные стимулы, разные установки, разные и результаты.

Возможно. Но прежде чем вдаваться в столь серьезные мотивы, не лучше ли сперва полюбопытствовать о простых? Великих женщин замалчивают. Сплошь и рядом. Всеми силами. Самым беспардонным образом.

Помните «Двойную спираль» Джеймса Уотсона? Там фигурирует Розалинд Франклин, тоже исследователь структуры ДНК. О работах «Рози» Уотсон лишь упоминает, зато случая не упустит дать нам понять, что за «синий чулок» была она.

Однако в послесловии к книге, которая вышла через десять лет после кончины Розалинд (она умерла тридцати семи лет), Уотсон пересмотрел оценку ее работы и написал о ее «личной честности и щедрости», о «борьбе, которую должна выдержать интеллигентная женщина, чтобы быть принятой научным миром».

Признание это, как выясняется теперь, неполное. А. Сэйр в книге «Розалинд Франклин и ДНК» утверждает, что в бумагах, оставленных ею, описаны аспекты знаменитой структуры ДНК за несколько лет до того, как подобные аспекты были у будущих лауреатов Нобелевской премии Уотсона, Крика и Уилкинса. Существенно, что будущие лауреаты имели полный доступ к работам Розалинд и использовали их не иначе, как убеждая себя в том, что ей все равно не понять достаточно смысла полученных результатов. Однако она ясно понимала, записи покойной свидетельствуют о том неопровержимо. Показательно, что Розалинд, щедрость которой запоздало признает Уотсон, практически не удостаивалась возможности знакомиться с идеями своих коллег. Показательно и то, что после того как Сэйр документально подтвердила важность работ Р. Франклин в исследовании ДНК, эти работы и имя их автора остаются неизвестными.

Спросим же себя, что так раздражало в ней почтенных коллег-мужчин?

Розалинд сделала выбор, часто делаемый выдающимися женщинами, — она не вступила в брак и не имела ребенка. Ей свойственны были черты многих истинных исследователей — упорство, критический ум, независимость взглядов — черты, находящие понимание и оправдание, когда ими наделен ученый-мужчина. А женщина в этом облике, в этой роли так уж нехороша, что ее не следует к тому поощрять признанием заслуг, пусть даже и великих.

Вспомним постыдные попытки принизить славу Марии Кюри! После того как она и Пьер получили Нобелевскую премию, Французский почетный легион удостоил своей наградой одного лишь Пьера. Тот отказался от такой чести, граничащей с бесчестием. Вскоре был прием во Французскую академию наук. Кандидатура Марии Кюри была предложена, но отвергнута. Мария Кюри, писал по этому поводу один ученый, своими достижениями могла заслужить рукоплескания всего мира, но она не могла получить признания одного института, стоящего выше всех, который специально основан, чтобы опекать развитие науки и литературы.

На фотографии, получившей особое распространение, показан Пьер, принимающий Нобелевскую премию, а на заднем плане, в известном смысле второстепенно, — наблюдающая за этой сценой Мария. Однако не все знают, что она получила и вторую, уже без Пьера, Нобелевскую премию и была вообще первой в мире, кто имел две Нобелевские премии.

Стоило бы в этом ряду упомянуть и историю Марии Гепперт-Майер, вряд ли известной даже тем, кто знает работы Ферми, Бора, хотя она получила в 1963 году Нобелевскую премию по теоретической физике. Эта безвестность есть не что иное, как завершение тернистого пути Марии сначала в Германии, потом в США, пути унижений, замалчивания ее таланта и маскирования ее выдающихся научных результатов.

Если все это будет кому-то угодно выставлять как издержки мужского самоутверждения, тогда не останется ничего кроме как признать, что основа духовной сущности сильного пола наделена весьма дурной слабостью».

«…A propos, — как говорят галантные французы, — кто больше всех носится с прогрессивностью да интенсивностью мужского начала? Воистину тот, кто обеспокоен своею собственною мужественностью…»

* * *

Тут мы фиксируем прямые выпады как сигнал об окончании, обычном для разговора на затронутую тему.