11

11

«Стихия бьет о берег свой…»

Жизнь — островок, объятый стихиями. Островок сокрушаемый и закаляемый.

Берег раздельнополой жизни сложен из мужской породы. Всякую новую волну мужской пол берет на себя. Для этого в своих рядах ему надо иметь представителей всякого рода свойств и качеств.

В интересах вида мужской береговой пол поставляет особей с признаками от края до края, женский — серединных. Почему не наоборот?

Из-за неодинаковой способности тиражировать свои наследственные черты. Самцы, кибернетически говоря, имеют более широкое сечение канала связи с потомством. То есть при прочих равных условиях могут раздать свою наследственность большему потомству, чем самки. И значит, конъюнктурный самец быстрее, заметнее повлияет на перестройку будущего поколения, чем столь же удачная самка.

Но ведь и неудачный самец тоже быстрее и заметнее сделает это — только в плохом направлении!

Сейчас увидим, как оно будет.

Пусть некий Администратор, возмечтав о порядке, распределяет население в строгом соответствии с дарованием каждого индивида — возникает «Поселок дарований». Что за дарование — безразлично, ну скажем, устойчивость, опять же неважно, против чего. Полов поровну. Мужские особи расселяются от края до края, так что окраины поселка исключительно мужские, на севере, скажем, наиболее устойчивые, на юге — самые чувствительные. Середину займет смешанный состав.

Поскольку мужского и женского пола поровну, то за вычетом окраин здесь, в центре, мужского населения меньше, чем женского.

Теперь наполним нашу модель (вы правильно определили, что это кривая нормального распределения, называемая также кривой Гаусса) конкретным содержанием, долгоносиками, например, распределенными согласно устойчивости каждого к ядохимикату. Работать модель будет примерно так.

Предвидя интервенцию, хозяин опрыскивает садово-огородные рубежи препаратом ДДТ или тиофосом, или еще какой отравой. Долгоносика ждет отпор.

А вот и враг. Кишит кишмя. Недолгая конфронтация, и листья, стебли усеивают трупы. Что же беспокоит победителя? Не жалкие ли остатки неприятельских орд, подающие признаки жизни? Они. Печальный опыт: если прикончена только часть вредителей, то настоящий бой еще впереди.

Отравились чувствительные, неустойчивые. В «Поселке дарований» опустела южная окраина, сплошь мужская, и примыкающая к ней часть середины — среднеустойчивые мужские и женские особи. Ушли со сцены самцы с плохой наследственностью для условий химических войн времен ДДТ.

Туда им и дорога, — напутствует Логика Эволюции. Потеря во благо. Во-первых, ген неустойчивости к яду со смертью его носителей будет выбывать из генетического состава следующих поколений. Во-вторых, самцам малочувствительным, в том числе из северной окраины, то есть сверхустойчивым, освободится широкий доступ к самкам, они реализуют всю ширину канала связи с потомством и произведут массированную генетическую перестройку будущих поколений. «Поселок дарований» как бы сместится к северу.

Подобные сдвижки иллюстрируются реальными событиями последних десятилетий[30]. Устойчивые насекомые распространялись по мере того, как распространялись стойкие препараты. Уже шестьдесят лет назад были известны случаи сопротивления вредителей инсектицидам. Но подлинные масштабы прорыва стали видны после второй мировой войны, когда развернулась мировая война с насекомыми.

Первой опрокинула глупые надежды на тотальное химическое оружие домовая муха. Уже в 1946 году она превозмогла отравляющее действие ДДТ, дискредитируя Нобелевскую премию Пауля Мюллера, автора препарата. Поначалу ДДТ действительно одерживал триумфальные победы. В войну солдаты брызгали его против вшей, а потом он стал популярным и самым широким сельскохозяйственным ядом. В 1947 году ДДТ снизил убойную силу свою против москитов, в 1951-м из-под его ударов выходит платяная вошь, тогда же — яблонная плодожорка… С каждым новым препаратом «Поселок дарований» лишался какого-то своего края и сдвигался в противоположную сторону. Администратор вряд ли мог бы придумать что-нибудь лучшее для выживания подведомственного ему коллектива в таких сложных условиях.

Так же обесславлены были и другие ядохимикаты. К 1963 году более 150 видов насекомых справлялись уже не с одним, а со многими препаратами.

Мужской пол мы видим здесь в двух предназначениях: он жертва и спаситель. Вспоминается фигура невинного страдальца, богочеловека, плод, несомненно, мужского воображения, питаемого, как считают феминистки и феминисты, комплексом биологической неполноценности мужского пола и его жаждой самоутвердиться.

Так или иначе вид расплачивается мужским поголовьем за жизненно важную информацию. Однако откуда берутся наличные? Ведь вековое соотношение полов во многих видах примерно один к одному, чаще незначительное преобладание взрослых самок.

Так то вековое. На более коротких перегонах возможны отклонения.

* * *

Когда В. А. Геодакян рассказал о регуляторах полового состава, мне немного взгрустнулось. Мог, кажется, и сам наблюдать это собственными глазами, и не раз. Но все, на что хватило силы моему любопытству, было сказать себе: «Странно. Скорее всего тут какая-то случайность».

Теоретик же вцепился в эту странность, даже не видя ее, а доверившись какой-то ерунде, бабушкиным сказкам. Эта странность бывает далее в домашнем аквариуме, коим мы, горожане, утоляем тоску по животному миру.

В пору охлаждения к своим кротким питомцам или после длительного расставания с ними — командировки, отпуска, когда аквариум переживает трудные времена, мы могли обнаружить такое отклонение: в народившемся потомстве преобладают самцы. Почему? Зачем?

Дьявольский расчет: больше самцов, чтобы их больше гибло — вот что выгодно для общества в целом. Оборачиваемость мужского пола. Именно — не количество, а сменяемость.

В заботах об эволюции природа облегчила выбывание мужского пола. По большому счету сильный пол слаб. В. В. Наугольных нашел, что клетки листьев щавеля у мужских растений менее стойки, чем у женских; П. Г. И М. Г. Светловы то же подтвердили на конопле и двудомной крапиве; А. Л. Левин — на клетках роговицы белых мышей…

Перепроизводство и перерасход — оборачиваемость мужского пола — показатель пластичности, приспосабливаемости сообщества к невзгодам. Соотношение полов подстраивается под условия. Например, в водоемах Китая и Японии мужских и женских серебристых карасей поровну, а в Амуре женских втрое больше, на Урале же, Северном Кавказе, в европейской части Союза самцы вовсе ускользают от наблюдения.

Отношение к нашему полу потребительское. Могут и вообще без него обходиться. Бактерии, например, инфузории. Когда все хорошо, безмужное размножение — деление материнской клетки. Чуть что не так, переходят на раздельнополую систему. Водяные блошки меняют сексуальность посезонно; из летних яиц выходят сплошь самки, в остальное время бывают и самцы. Когда, ставя опыты, перемещали коловратку из прудовой воды в речную, колодезную или обратно, при любой перемене на третий-четвертый день начинали появляться самцы, хотя в стабильных условиях их не было.

Наконец, некоторым видам удалось настолько сжиться со средой, что они за ненадобностью навсегда атрофировали в себе мужской пол.

Как, через что задаются «контрольные цифры» на оба пола — вопрос, не оставляющий нас с самого начала разговора. Здесь будет частичный ответ.

Любой недружественный жест среды — холодание, оскудение пищевых ресурсов, нашествие вредителей — гнетет живую тварь, делает ей плохо. На разные виды плохого организм отвечает одним — состоянием подавленности (ставшим всем нам сразу родным, понятным и знакомым, как только Ганс Селье придумал для него удачное название — стресс). Стресс переводит это «плохо» с языка экологического на физиологический, в частности на язык гормонов, а они уж знают, что делать. Частые стрессы, по теории Геодакяна, и приводят к увеличению доли мужских потомков и к более выраженным вторичным половым признакам.

О другом источнике ценных указаний насчет того, кого больше надо в данной ситуации, будет рассказано ниже.